В июле 1919 г. Южный фронт был объявлен большевиками основным. К нему перебрасывались свежие части, была проведена партийная мобилизация. Командующим фронтом стал В. Егорьев (член РВС фронта — ), главкомом вооруженных сил назначен С. Каменев. Был выдвинут лозунг «Пролетарий, на коня!», после которого появились конные корпуса красных, а затем и конные армии. Это позволило свести на нет преимущество белых в коннице. Некоторое время белые еще продвигались вперед, но к концу октября обозначился перелом в ходе кампании. Ударные корпуса генералов Кутепова, Мамонтова и Шкуро были разбиты, что явилось началом конца всей армии Деникина.

Конный корпус С. Буденного, затем развернутый в 1-ю Конную армию, нанес удар на Воронеж и двинулся к Донбассу. Рассе-ченные им надвое деникинцы отступали на Одессу и Ростов-на-Дону. В январе 1920 г. войска Юго-Западного фронта под командованием А. Егорова и Южного под командованием В. Шорина отбили Украину, Донбасс, Дон и Северный Кав-каз. Лишь несогласованные действия под Новороссийском М. Тухачевского и С. Буденного позволили остаткам Добровольческой армии (около 50 тыс. чел.) эвакуироваться в Крым, удерживаемый малочисленными формированиями генерала Я. Слащева. Общее командование белыми силами на юге Деникин сдал генералу барону П. Врангелю.

В июне-августе 1920 г. войска Врангеля, выйдя из Крыма, заняли Северную Таврию до Днепра и запад Донбасса. Тем самым они оказали большую помощь польским войскам. Врангель предложил оставить помещичью землю за крестьянами и сотрудничество — украинским и польским нацио-налистам, но эти меры запоздали и не встретили доверия.

Окончание военных действий с Польшей позволило Красной Армии сосредоточить на крымском направлении основные силы. В сентябре 1920 г. был образован Южный фронт (М. Фрунзе), превосходивший противника по численности. В конце сентября — начале ноября Врангель предпринял последнюю попытку наступления на Донбасс и Правобережную Украину. Завязались бои за Каховку. Части В. Блюхера отбили все атаки белых и перешли в контрнаступление. Только в Северной Таврии красные взяли в плен около 20 тыс. человек. Врангель был заперт в Крыму. Вход в него лежал через Перекопский перешеек, где главная линия обороны проходила по Турецкому валу высотой 8 метров, перед которым располагался глубокий ров. Десятки орудий и пулеметов охраняли к нему все подступы. Близко к материку подходил Литовский полуостров Крыма, но добраться до него можно было только форсировав Сиваш (Гнилое море).

В ночь на 8 ноября 1920 г. несколько дивизий Красной Армии перешли вброд Сиваш, чем отвлекли на себя резервы белых. В то же время другие силы (части Блюхера и отряды Махно) атаковали Турецкий вал. С тяжелыми боями и тысячными потерями позиции белых у Перекопа были прорваны, их попытки организовать сопротивление оказались безрезультатными. Врангелевцы стремительно отступали, ус-пев эвакуировать на французских кораблях около 150 тыс. военных и гражданских лиц в Турцию и уведя остатки Черноморского военного и торгового флота. Последний главнокомандующий Белого движения покинул Севастополь 14 ноября. 15-17 ноября Красная Армия вступила в Севасто-поль, Феодосию, Керчь и Ялту. Сотни офицеров, не успевших эвакуироваться, были расстреляны.

Взятие Крыма и поражение Врангеля означало окончание в основном граж-данской войны, хотя на Дальнем Востоке она продолжалась до 1922 г.

М. В. ФРУНЗЕ. ПАМЯТИ ПЕРЕКОПА И ЧОНГАРА

Армии Южного фронта, выполнив с успехом поставленную им первоначальную задачу — разгрома живых сил противника к северу от перешейков, к вечеру 3 ноября стали вплотную у берегов Сиваша, начиная от Геническа и кончая районом Хорды.

Началась кипучая, лихорадочная работа по подготовке форсирования Чонгарского и Перекопского перешейков и овладения Крымом.

Так как вследствие стремительного продвижения наших армий вперед и неналаженности новых линий связи управление войсками из места расположения штаба фронта (г. Харьков) было невозможно, я с полевым штабом и членами РВС тт. Владимировым и Смилгой выехал 3 ноября на фронт. Местом расположения полевого штаба мной был намечен Мелитополь, куда мы и поставили задачей добраться в кратчайший срок...

Как известно, Крым соединяется с материковой частью 3 пунктами: 1) Перекопским перешейком, имеющим около 8 км ширины, 2) Сальковским и Чонгарским мостами (первый железнодорожный), представляющими собой ниточки мостовых сооружений, возведенных частью на дамбе, до 8 м шириной и протяжением до 5 км, и 3) так называемой Арабатской стрелкой, идущей от Геническа и имеющей протяжение до 120 км при ширине от 1/2 км до 3 км.

Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их южный берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведенных укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. Начатые постройкой еще в период Добровольческой армии Деникина, позиции эти были с особенным вниманием и заботой усовершенствованы Врангелем. В сооружении их принимали участие как русские, так, по данным нашей разведки, и французские военные инженеры, использовавшие при постройках весь опыт империалистической войны. Бетонированные орудийные заграждения в несколько рядов, фланкирующие постройки и окопы, расположенные в тесной огневой связи, — все это в одной общей системе создало укрепленную полосу, недоступную, казалось бы, для атаки открытой силой...

На Перекопском перешейке наши части 6-й армии еще до 30 октября, развивая достигнутый в боях к северу от перешейков успех, овладели с налета двумя укрепленными линиями обороны и г. Перекопом, но дальше продвинуться не смогли и задержались перед третьей, наиболее сильно укрепленной линией так называемого Турецкого вала (земляной вал высотой в несколько сажен, сооруженный еще во времена турецкого владычества и замыкавший перешеек в самом узком его месте).

Между прочим в тылу этой позиции на расстоянии 15-20 км к югу была возведена еще одна полоса укреплений, известная под именем Юшунских позиций.

На Чонгаре мы, овладев всеми укреплениями Чонгарского полуострова, стояли вплотную у взорванного Сальковского железнодорожного моста и сожженного Чонгарского.

Таким образом при определении направления главного удара надо было выбирать между Чонгаром и Перекопом. Так как Перекоп в силу большой ширины открывал более широкие возможности в смысле развертывания войск и вообще представлял больше удобств для маневрирования, то, естественно, наш решающий удар был нацелен сюда.

Но так как с другой стороны здесь перед нами были очень сильные фортификационные сооружения противника, а также, естественно, здесь должны были сосредоточиться его лучшие части, то внимание фронтового командования было обращено на изыскание путей преодоления линии сопротивления противника ударом со стороны нашего левого фланга.

В этих видах мной намечался обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой на полуостров в устье р. Салгира, что километрах в 30 к югу от Геническа.

Этот маневр в сторону в 1732 г. был проделан фельдмаршалом Ласси. Армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом.

Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник имел лишь слабое охранение из конных частей...

7 и 8 ноября мы провели в расположении частей 6-й армии. 8-го около 4 час. дня, захватив с собою командующего 6-й армией т. Корка, мы приехали в штаб 51-й дивизии, на которую была возложена задача штурма в лоб Перекопского вала. Штаб стоял в с. Чаплинке. Настроение в штабе и у начдива т. Блюхера было приподнятое и в то же время несколько нервное. Всеми сознавалась абсолютная необходимость попытки штурма и в то же время давался ясный отчет в том, что такая попытка будет стоить немалых жертв. В связи с этим у командования дивизии чувствовалось некоторое колебание в отношении выполнимости приказа о ночном штурме в предстоящую ночь. В присутствия командарма мною было непосредственно в самой категорической форме приказано начдиву штурм произвести...

Огонь со стороны противника усиливается, отдельные снаряды попадают в район дороги, идущей по северному берегу Сиваша, по которой едем мы. Впереди и несколько влево от нас вспыхивает сильный пожар...

Развивая свое наступление дальше во фланг и тыл Перекопским позициям противника, дивизия после первых успехов натолкнулась в районе Караджаная на упорное сопротивление противника, бросившего в контратаку одну из лучших своих дивизий — Дроздовскую, подкрепленную отрядом бронемашин...

Очень выгодным для нас обстоятельством, чрезвычайно облегчившим задачу форсирования Сиваша, было сильное понижение уровня воды в западной части Сиваша. Благодаря ветрам, дувшим с запада, вся масса воды была угнана на восток, и в результате в ряде мест образовались броды, правда очень топкие и вязкие, но все же позволившие передвижение не только пехоты, но и конницы, а местами даже артиллерии. С другой стороны, этот момент совершенно выпал из расчетов командования белых, считавшего Сиваш непроходимым и потому державшего на участках наших переправ сравнительно незначительные и притом мало обстрелянные части, преимущественно из числа вновь сформированных.

В результате первых боев была сдача нам в плен целой Кубанской бригады ген. Фостикова, только что прибывшего из Феодосии...

Не могу забыть следующего факта: когда я в штабе 4-й армии сообщил начальнику 30-й стр. дивизии т. Грязнову и бывшему с ним одному из командиров бригад, что Блюхер (он, между прочим, был прежде начальником Грязнова на Восточном фронте) взял Перекоп, то оба побледнели. Через несколько минут смотрю, Грязнова и его комбрига уже нет, они укатили на позицию. А через несколько часов начался знаменитый ночной штурм полками 30-й дивизии Чонгарских позиций противника. Утром 11 ноября, после кровопролитного боя, части дивизии были уже на том берегу и, опрокинув противника, стремительно наступали на Джанкой.

Так решилась участь Крыма, а с ним и судьба всей южнорусской контрреволюции.

Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но досталась она нам дорогой ценой. Кровью 10 тыс. своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрревоции. Революционный порыв оказался сильнее соединенных усилий природы, техники и смертельного огня.

ОФИЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ ШТАБА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО РУССКОЙ АРМИЕЙ. № 661.

Заключив мир с Польшей и освободив тем свои войска, большевики сосредоточили против нас пять армий, расположив их в трех группах у Каховки, Никополя и Полог. К началу наступления общая численность их достигла свыше ста тысяч бойцов, из коих четверть состава — кавалерия.

Сковывая нашу армию с севера и северо-востока, красное командование решило главными силами обрушиться на наш левый фланг и бросить со стороны Каховки массу конницы в направлении на Громовку и Сальково, чтобы отрезать Русскую армию от перешейков, прижав ее к Азовскому морю и открыв себе свободный доступ в Крым.

Учтя создавшуюся обстановку, Русская армия произвела соответствующую перегруппировку. Главная конная масса противника, 1-ая конная армия с латышскими и другими пехотными частями, численностью более 10 000 сабель и 10 000 штыков, обрушилась с каховского плацдарма на восток и юго-восток, направив до 6000 конницы на Сальково. Заслонившись с севера частью сил, мы сосредоточили ударную группу и обрушившись на прорвавшуюся конницу красных, прижали ее к Сивашу. При этом славными частями генерала Кутепова уничтожены полностью два полка латышской дивизии, захвачено 216 орудий и масса пулеметов, а донцами взято в плен четыре полка и захвачено 15 орудий, много оружия и пулеметов. Однако, подавляющее превосходство сил, в особенности конницы, подтянутой противником к полю сражения в количестве до 25 000 коней, в течение пяти дней атаковавшей армию с трех сторон, заставили Главнокомандующего принять решение отвести армию на заблаговременно укрепленную Сиваш-Перекопскую позицию, дающую все выгоды обороны. Непрерывные удары, наносимые нашей армией в истекших боях, сопровождав иеся уничтожением значительной части прорвавшейся в наш тыл конницы Буденного, дали армии возможность почти без потерь отойти на укрепленную позицию.

ПРИКАЗ ПРАВИТЕЛЯ ЮГА РОССИИ И ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО РУССКОЙ АРМИЕЙ

Русские люди. Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская армия ведет неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда. В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности. По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства, с их семьями, и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага. Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих. Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.

Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье.

Генерал Врангель.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ П.Н ВРАНГЕЛЯ

Я направился к катеру. В толпе махали платками, многие плакали. Вот подошла молодая девушка. Она, всхлипывая, прижимала платок к губам:

— Дай Бог вам счастья ваше превосходительство. Господь вас храни.

— Спасибо вам, а вы что же остаетесь?

— Да, у меня больная мать, я не могу ее оставить.

— Дай Бог и вам счастья.

Подошла группа представителей городского управления; с удивлением узнал я некоторых наиболее ярких представителей оппозиционной общественности.

— Вы правильно сказали, ваше превосходительство, вы можете идти с высоко поднятой головой, в сознании выполненного долга. Позвольте пожелать вам счастливого пути.

Я жал руки, благодарил...

Неожиданно подошел, присутствовавший тут же, глава американской миссии адмирал Мак-Колли. Он долго тряс мою руку.

— Я всегда был поклонником вашего дела и более чем когда-либо являюсь таковым сегодня.

Заставы погрузились. В 2 часа 40 минут мой катер отвалил от пристани и направился к крейсеру «Генерал Корнилов», на котором взвился мой флаг. С нагруженных судов неслось «ура».

«Генерал Корнилов» снялся с якоря.

Суда, одно за другим, выходили в море. Все, что только мало-мальски держалось на воде, оставило берега Крыма. В Севастополе осталось несколько негодных судов, две старые канонерские лодки «Терец» и «Кубанец», старый транспорт «Дунай», подорванные на минах в Азовском море паровые шхуны «Алтай» и «Волга» и старые военные суда с испорченными механизмами, негодные даже для перевозки людей. Все остальное было использовано. Мы стали на якорь у Стрелецкой бухты и оставались здесь до двух с половиной часов ночи, ожидая погрузку последних людей в Стрелецкой бухте и выхода в море всех кораблей, после чего, снявшись с якоря, пошли в Ялту, куда и прибыли 2 ноября в девять часов утра.

Около полудня транспорты с войсками снялись. Облепленные людьми проходили суда, гремело «ура». Велик русский дух и необъятна русская душа... В два часа дня мы снялись и пошли на Феодосию. За нами следовал адмирал Дюмениль на крейсере «Waldeck-Rousseau», в сопровождении миноносца. Вскоре встретили мы огромный транспорт «Дон», оттуда долетало «ура». Мелькали папахи. На транспорте шел генерал Фостиков со своими кубанцами. Я приказал спустить шлюпку и прошел к «Дону». В Феодосии погрузка прошла менее удачно. По словам генерала Фостикова тоннажа не хватило и 1-ая кубанская дивизия генерала Дейнеги, не успев погрузиться, пошла на Керчь. Доклад генерала Фостикова внушал сомнения в проявленной им распорядительности. Вернувшись на крейсер «Генерал Корнилов», я послал радиотелеграмму в Керчь генералу Абрамову, приказывая во что бы то ни стало дождаться и погрузить кубанцев.

В два часа дня «Waldeck-Rousseau» снялся с якоря, произведя салют в 21 выстрел — последний салют русскому флагу в русских водах... «Генерал Корнилов» отвечал.

Вскоре было получено радио от капитана 1-го ранга Машукова: «Посадка закончена, взяты все до последнего солдата. Для доклада главкому везу генерала Кусонского. Иду на соединение. Наштафлот». — В 3 часа 40 минут «Гайдамак» возвратился. Посадка прошла блестяще. Войска с барж были перегружены на «Россию». Корабли вышли в море. (На 126 судах вывезено было 145 693 человека, не считая судовых команд. За исключением погибшего от шторма эскадренного миноносца «Живой», все суда благополучно пришли в Царьград).

Спустилась ночь. В темном небе ярко блистали звезды, искрилось море.

Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний...

Гражданская война в России: Оборона Крыма

Я. А. Слащев-Крымский, П. Н. Врангель Крым, 1920

Издание: Гражданская война в России: Оборона Крыма. - М: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2003.

ООО «Издательство ACT»); ISBN 5-7921-0637-1 (TF). Состав. В. Гончаров, 2003.

Автор: В настоящее время в печати появляется много мемуаров, исследований и статей о событиях 1918-1920 гг., когда русский народ переживал великую драму гражданской войны. Многие из авторов облекают себя в беспристрастную тогу историка, претендуя на абсолютную верность своих взглядов и суждений. Лично я на это не претендую. Человек, переживший бурный период, беспристрастно его описывать не может. На все его изложение ляжет отпечаток его личных воззрений и впечатлений. Поэтому я, приступая к своим запискам, заранее предупреждаю читателей, что все изложенное будет пропитано моими настроениями и моей идеологией, потерпевшей страшный излом за это бурное время. В изложении фактов, конечно, я буду придерживаться полной правдивости, но освещение их будет носить следы моей прежней идеологии, изжить которую мне удалось лишь в самое последнее время, когда у меня открылись глаза и я понял многое, чего не понимал во время переживания излагаемых событий.

От издателя

Введение

Глава I. Отход в Крым

Глава II. Крым к январю 1920 г.

Глава III. План защиты Крыма

Глава IV. Подход красных и начало осады Крыма

Глава VI. Положение после первого боя на Перекопе

Глава VII. Орловщина, ее причины и борьба с ней

Глава VIII. Подготовка к Юшуньскому бою

Глава X. Тыл во время Юшуньского боя и ликвидация отряда Орлова

Глава XI. Роль флота и Арабатского отряда полковника Гравицкого в защите Крыма

Глава XII. Врангелевщина

Глава XIII. Конец командования Деникина. Вступление в командование Врангеля

Глава XV. Период до наступления Врангеля в северной Таврии

Глава XVI. Наступление в северную Таврию

Глава XVIII. Крымская контрразведка

Глава XIX. Период поражений и картины тыла

Глава XX. Разгром армии Врангеля и конец Белого Крыма

Заключение

Приложение

Примечания

От издателя

Продолжая тему гражданской войны в России, редакция «Военно-исторической библиотеки» предлагает вниманию читателя двухтомник, посвященный борьбе за Крым в 1920 году и включающий материалы как мемуарного, так и аналитического характера.

История Белого Крыма, как и биография его руководителя, барона Врангеля, сегодня все больше привлекает внимание историков и публицистов. Во Врангеле и установленной им системе государственной власти многие видели и видят несбывшуюся альтернативу - как Советам, так и потерпевшим поражение режимам Колчака и Деникина. И мемуарист В. Шульгин, и эмигрантский биограф Врангеля Н. Росс, и многие другие исследователи (как эмигрантские, так и современные) отмечают, что в 1920 году белым властям удалось не только установить в Крыму твердую государственную власть, но и избавиться от большинства пороков, ранее компрометировавших белые армии в глазах населения России - беззакония, коррупции, бандитизма, массового и ничем не оправданного террора.

Но «либерализм» Врангеля во многом стал следствием прагматизма и максимально трезвой оценки реального положения дел. Именно прагматизм вынудил его отказаться от концепции «единой и неделимой», обещать в аренду Франции минеральные богатства юга страны и даже заключить союз с врагом России - Польшей (естественно, что Польша предала Врангеля, как только ей это понадобилось). Вдобавок, нельзя не отметить весьма специфического положения Крыма весной и в начале лета 1920 года. Малые размеры Крымского полуострова способствовали хорошему контролю за политической ситуацией со стороны центральных властей, а неразвитость системы помещичьего землевладения и нахождение большинства промышленных предприятий в государственной собственности обуславливали отсутствие в обществе серьезных социальных и классовых противоречий. С другой стороны, Врангель имел возможность вывезти в Крым и отправить на фронт наиболее боеспособные войска из состава эвакуированной армии Деникина. Сравнительно небольшая численность врангелевских войск значительно повышала их мобильность, а география Северной Таврии позволяла белым при выходе из Крыма вести эффективную оборону захваченной территории, маневрируя силами по внутренним операционным линиям. В то же время война с Польшей не позволяла советскому руководству перебросить на Юг полноценные войска, имевшие боевой опыт.

Однако с середины лета 1920 года преимущества положения белых начали постепенно оборачиваться недостатками. Крым не мог снабдить себя продовольствием, наличие же огромного числа войск и беженцев лишь усугубляло эту и без того серьезную проблему. Решить ее позволил захват богатых земледельческих районов Северной Таврии и массовый вывоз оттуда зерна - как для снабжения крымского населения, так и на продажу за рубеж. В результате у белых властей впервые появился реальный продукт для экспорта (Франция в 1920 году из-за неурожая испытывала крайний недостаток хлеба). Но одновременно резко ухудшились отношение сельского населения Северной Таврии к белым властям. Произошло то же, что и при Деникине, - крестьянин, без особой симпатии относившийся к Советам, с приходом белых начал активно бороться против них (махновщина). Тем более что местное население справедливо не доверяло врангелевской валюте - «колокольчикам», которыми расплачивались при реквизициях зерна (инфляция в Крыму за полгода составила до 15000%). Да и сам Врангель признавался В. В. Шульгину, что не считает нужным долго удерживать Северную Таврию, - достаточно время от времени делать на нее набеги, тем самым пополняя запасы продовольствия для снабжения Крыма и продажи за рубеж. Кстати, именно из-за невозможности прокормить крымское население за счет внутренних ресурсов Крыма Врангель в свое время отказался от предложенного англичанами варианта перемирия на основе сохранения в руках белых властей лишь самого полуострова (тот самый литературный «Остров Крым»).

К осени 1920 года осложнилась ситуация и внутри армии Врангеля. После подписания перемирия с Польшей советское командование смогло отправить на Южный фронт свои наиболее боеспособные войска. В то же время лучшие части белых оказались выбиты в летних боях, их пришлось заменять пополнениями из мобилизованных крестьян либо пленных красноармейцев. Белое командование было последовательно в стремлении держать на фронте лишь самые боеспособные части, поэтому более половины врангелевской армии в течение всей кампании оставалось в Крыму, выполняя роль резерва. Увы, длительное пребывание вне театра боевых действий огромной массы войск, причем далеко не самого лучшего качества, отнюдь не способствовало укреплению тыла. В итоге крах фронта в Причерноморье в конце октября 1920 года дополнился загниванием белого тыла, подъемом повстанческого движения, разложением и коррупцией власти и катастрофическим падением ее поддержки среди населения - точно так же, как это случилось у Деникина.

1920 г. стал одной из самых трагических страниц в и так перенасыщенной драматическими событиями истории Крыма.

В 1920 году Крым пережил драматическое отступление армии генерала Врангеля, завершившееся Русским исходом в зарубежье, и жесточайшие репрессии против оставшихся белогвардейцев и других «классовых врагов» советского государства.

Дошедшие почти до Москвы войска Деникина осенью 1919 г. начали столь же стремительный откат назад, на юг. Это было кошмаром Белого движения. А уже весной 1920 г. Крым вынужденно стал землей обетованной и символом спасения от большевистской расправы.

22 марта (5 апреля) 1920 г. генерал Деникин передал свои полномочия барону Врангелю и навсегда оставил Россию. Как военный человек, Петр Николаевич Врангель рассматривал вверенную ему территорию как осажденную крепость, для наведения порядка в которой нужна абсолютная власть. Он совместил в своем лице посты главнокомандующего и правителя Юга России. Добровольческая армия была переименована в Русскую. Новый диктатор обладал всей полнотой власти.

Прежде всего, Врангель был исключительно одаренным военным. Ему в короткий срок удалось восстановить в армии дисциплину, боевой дух и веру в вождей. Войска, разложившиеся во время отступления от Орла к Новороссийску, снова стали армией в полном смысле этого слова. Также полностью прекратились грабежи и, как следствие, жалобы населения на добровольцев. Популярность барона была необычайно велика. Хорошо знавший Врангеля известный общественный деятель и публицист Василий Шульгин писал: «Врангель был рожден для власти… Варяг-Врангель был на голову выше всего окружающего. Это в буквальном и переносном смысле слова…» Известно несколько высказываний Врангеля в отношении того, каким он хотел видеть свое государство – Крым. Политический сотрудник барона Г. В. Немирович-Данченко сообщал о том, что «Крым Врангель предполагает превратить в маленькое самостоятельное образцовое государство: с разрешением в пользу обрабатывающих земельного вопроса, с истинными гражданскими свободами, с демократическими учреждениями, с университетами и прочими культурными учреждениями. Пусть там, за красной стеной, слышат о “Земном рае”, действительном не в Совдепии, а в белом Крыму. Пусть видят и идут к нам; всем идущим – наша поддержка и братский привет. Образцовое государство на носу у большевиков – лучший способ пропаганды к восстаниям. И притом к восстаниям не бесплодным: где-то на Юге есть база – Крым с признанным иностранцами правительством (летом 1920 г. Франция де-факто признала правительство генерала Врангеля. – Прим. авт. ), с армией, с танками и боевыми припасами» (Государственный архив Российской Федерации, Патек В. «Планы правителя Крыма» ).

Весной 1920 г. под контролем Врангеля находился только Крымский полуостров, а под контролем большевиков – вся Россия. Мог ли он надеяться, что ситуация в стране изменится в пользу белогвардейцев? В беседе с публицистом Василием Шульгиным Врангель довольно подробно рассказал о своей политической программе: «Я не задаюсь широкими планами… Я считаю, что мне необходимо выиграть время… Я отлично понимаю, что без помощи русского населения нельзя ничего сделать… Политику завоевания России надо оставить… Нельзя воевать со всем светом… Надо на кого-то опереться… Не в смысле демагогии какой-нибудь, а для того, чтобы иметь, прежде всего, запас человеческой силы, из которой можно черпать; если я разбросаюсь, у меня не хватит… того, что у меня сейчас есть, не может хватить на удержание большой территории… Для того чтобы ее удержать, надо брать тут же на месте людей и хлеб… Но для того, чтобы возможно было это, требуется известная психологическая подготовка. Эта психологическая подготовка, как она может быть сделана? Не пропагандой же, в самом деле… Никто теперь словам не верит. Я чего добиваюсь? Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке сделать жизнь возможной… Ну, словом, чтобы, так сказать, показать остальной России… вот у вас там коммунизм, то есть голод и чрезвычайка, а здесь: идет земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода… Никто тебя не душит, никто тебя не мучает – живи как жилось… Ну, словом, опытное поле… И так мне надо выиграть время… чтобы, так сказать, слава пошла: что вот в Крыму можно жить. Тогда можно будет двигаться вперед...» (Шульгин В. В. «Дни. 1920 г.: Записки» ).

Могли ли существовать в конкретных исторических условиях того времени две России – красная и белая? Нет! В советской прессе уже весной 1920 г. можно встретить выражение «крымская заноза». И понятно, что «занозу» надо немедленно удалить. Но операция по разгрому белых в Крыму началась только осенью. Летом же бросить все силы на борьбу против «черного барона» большевикам не позволила советско-польская война. Окружение Врангеля надеялось, что «большевистско-польская кадриль» будет тянуться долго. Петр Николаевич открыто поддержал поляков в войне с Советской Россией, заявив, что Пилсудский воюет не с «русским народом, а с советским режимом». Подписание осенью 1920 г. Польшей и РСФСР перемирия вызвало настоящий шок у Врангеля. В своих «Записках» Врангель раздраженно прокомментировал это следующим образом: «Поляки в своем двуличии остались себе верны» (П. Н. Врангель «Воспоминания. В 2 частях». 1916–1920 гг.). Понимая, что наступили трудные времена, Врангель в конце октября отдал секретный приказ о начале подготовки эвакуации. Надо признать: эвакуация была проведена образцово. Паника и хаос, царившие в Новороссийске в последние дни власти Деникина, отсутствовали начисто. Только после того, как все военнослужащие были погружены на корабли и в Севастополе не осталось больше ни одной военной части, в 14 часов 50 минут 2 ноября 1920 г. генерал Врангель прибыл на крейсер «Генерал Корнилов» в сопровождении чинов штаба и отдал приказание сниматься с якоря. Всего из Крыма эвакуировались 145 693 человека, из которых около 70 тысяч составляли военнослужащие. Белое дело на юге России потерпело окончательное поражение.

Генерал С. Д. Позднышев, переживший с армией эту эвакуацию, вспоминал: «Молча стекались к набережным серые толпы притихших людей. Их окружала глухая зловещая тишина. Точно среди кладбища двигался этот людской молчаливый поток; точно уже веяло над этими нарядными, красивыми, оживленными некогда городами дыхание смерти. Надо было испить последнюю чашу горечи на родной земле. Бросить все: родных и близких, родительский дом, родные гнезда, все, что было дорого и мило сердцу, все, что украшало жизнь и давало смысл существования; все, что надо было бросить, похоронить, подняв крест на плечи и с опустошенной душой уйти в чужой, холодный мир навстречу неизвестности.

Медленной поступью, мертвым стопудовым шагом, прирастая к земле, шли тысячи людей по набережным и, окаменелые, немые, поднимались по трапу на корабли. Душили спазмы в горле; непрошеные слезы катились по женским щекам, и надрывалось у всех сердце жгучим надгробным рыданием. А как были туманны и печальны глаза, в последний раз смотревшие на родную землю! Все кончено: мечутся набатные слова: “Ты ли, Русь бессмертная, мертва? Нам ли сгинуть в чужеземном море?” Прощай, мой дом родной! Прощай, Родина! Прощай, Россия!»

На Графской пристани Севастополя есть неприметная мемориальная табличка, на которой выбиты следующие слова: «В память о соотечественниках, вынужденных покинуть Россию в ноябре 1920 г.». В одном слове «соотечественники» заключена вся трагедия Гражданской войны.

Теперь Крыму предстояло еще пережить большевистскую зачистку положившихся на слово Михаила Фрунзе и оставшихся в России врангелевцев и прочего «буржуазного элемента». Крыму предстояло «познакомиться» с «революционной законностью» от Белы Куна, Розалии Землячки и иже присных. Потерявший в этой вакханалии своего сына Сергея, расстрелянного в Феодосии, писатель Иван Шмелев в пронзительной книге «Солнце мертвых» назвал Землячку и ее сотоварищей очень точно и просто: «люди, что убивать хотят».

Знаменитый на весь Советский Союз полярник Иван Папанин в своих воспоминаниях писал о Землячке как о «на редкость чуткой, отзывчивой женщине», с благодарностью упоминая о том, что был «для Розалии Самойловны вроде крестника».

Иван Папанин получил по протекции Землячки высокий пост – коменданта Крымской ЧК. В своих воспоминаниях «Лед и пламень», вышедших в 1978 г., Иван Дмитриевич так написал об этом кровавом эпизоде своей биографии: «Служба комендантом Крымской ЧК оставила след в моей душе на долгие годы. Дело не в том, что сутками приходилось быть на ногах, вести ночные допросы. Давила тяжесть не столько физическая, сколько моральная. Важно было сохранить оптимизм, не ожесточиться, не начать смотреть на мир сквозь черные очки. Работники ЧК были санитарами революции, насмотрелись всего. К нам часто попадали звери, по недоразумению называвшиеся людьми…» Работа комендантом Крымской ЧК, как писал Папанин, привела к «полному истощению нервной системы». До конца своих дней Папанин гордился своим участием в расстрелах контры. Да и в воспоминаниях других старых большевиков нередко можно встретить будничное упоминание: «Мы дали залп из винтовок по тем, кто этого заслужил».

Ужас Гражданской войны именно и проявляется в том, что и белые, и красные с готовностью признавали правила игры, основанные на насилии и братоубийстве. Тысячи расстрелянных чекистами в дни кошмарного «Солнца мертвых» – страшный эпизод, полностью укладывающийся в общую картину трагедии того, что противник большевиков, генерал Деникин, назвал по-военному четко и ясно: «Русское землетрясение».

В марте 1920 года, после Новороссийской катастрофы, гибели Северного и Северо-Западного фронтов, положение Белого дела представлялось обреченным. Прибывшие в Крым Белые полки были деморализованы. Англия, самый верный, как казалось, союзник, отказалась от поддержки Белого Юга. На маленьком Крымском полуострове сосредоточилось всё, что осталось от недавно ещё грозных Вооруженных сил Юга России. Войска были сведены в три корпуса: Крымский, Добровольческий и Донской, насчитывавшие в своих рядах 35 тысяч бойцов при 500 пулеметах, 100 орудиях и при почти полном отсутствии материальной части, обозов и лошадей. 4 апреля 1920 генерал Деникин сложил с себя полномочия Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России и, по просьбе собранного по этому вопросу Военного совета, передал их генерал-лейтенанту Петру Николаевичу Врангелю.

Приняв на себя командование после Новороссийской катастрофы, генерал Врангель, прежде всего, начал восстанавливать дисциплину и укреплять моральное состояние войск. Врангель допускал возможность проведения широких демократических реформ, несмотря на условия войны. Будучи монархистом по убеждениям, он считал, тем не менее, что вопрос о форме государственного правления может решаться лишь после «полного прекращения смуты».

От Врангеля требовалось ясное определение целей Белого движения. 25 марта 1920 г. во время молебна на Нахимовской площади в Севастополе, новый Главком заявил, что только продолжение вооруженной борьбы с советской властью является единственно возможным для Белого движения. «Я верю, - говорил он, - что Господь не допустит гибели правого дела, что Он даст мне ум и силы вывести армию из тяжелого положения». Но для этого требовалось восстановление не только фронта, но и тыла.

Принцип единоличной диктатуры сохранялся. «Мы в осажденной крепости, - утверждал Врангель, - и лишь единая твердая власть может спасти положение. Надо побить врага, прежде всего, сейчас не место партийной борьбе. Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть лишь люди знания и труда». На пост премьера Правительства Юга России Врангель пригласил ближайшего помощника П.А.Столыпина А.В. Кривошеина. Начальник переселенческого управления и сотрудник Кривошеина сенатор Г.В.Глинка принял Управление земледелия, бывший депутат Государственной Думы Н.В.Савич стал Государственным контролером, а известный философ и экономист П.Б.Струве – министром иностранных дел. Интеллектуально это было сильнейшее правительство России, политически оно состояло из политиков центра и умеренно правой ориентации.

Врангель был убежден, что «не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа». Крым должен был стать своеобразным «опытным полем», на котором можно было бы создать «модель Белой России», альтернативную «России большевицкой». В национальной политике, отношениях с казачеством Врангель провозгласил федеративный принцип. 22 июля с атаманами Дона, Кубани, Терека и Астрахани (генералами А.П. Богаевским, Г.А. Вдовенко и В.П.Л яховым) было заключено соглашение, гарантировавшее казачьим войскам «полную независимость в их внутреннем устройстве».

Определенные успехи были достигнуты и во внешней политике. Франция признала Правительство Юга России de facto.

Но главной частью политики Врангеля стала земельная реформа. 25 мая, накануне наступления Белой армии, был обнародован «Приказ о земле». «Армия должна нести землю на штыках» – таков был смысл аграрной политики. Вся земля, в том числе и «захваченная» у помещиков в ходе «черного передела» 1917 – 1918 гг., оставалась у крестьян. «Приказ о земле» закреплял землю за крестьянами в собственность, хотя и за небольшой выкуп, гарантировал им свободу местного самоуправления через создание волостных и уездных земельных советов, а помещики не могли даже возвращаться в имения.

С земельной реформой была тесно связана реформа местного самоуправления. «Кому земля, тому и распоряжение земским делом, на том и ответ за это дело и за порядок его ведения» – так в приказе 28 июля определялись Врангелем задачи нового волостного земства. Правительство разработало проект системы всеобщего начального и среднего образования. Эффективность земельной и земской реформ, даже в условиях неустойчивости фронта, была высока. К октябрю прошли выборы земельных советов, началось разверстание участков, были подготовлены документы о праве крестьянской собственности на землю, приступили к работе первые волостные земства.

Третий армейский корпус генерала Якова Слащева (в феврале переименованный в Крымский), после разгрома Махно, получил приказ оборонять Северную Таврию, пока части генералов Бредова и Шиллинга откатывались на юго- запад - к Одессе. В распоряжении Слащева было всего около 4-5 тысяч человек в двух пехотных дивизиях. Сам главнокомандующий отличался большим честолюбием и налетом авантюризма, но также обладал несомненными способностями, порывом, инициативой и решимостью. Зимой 1920 года корпусу Слащева удалось отбить несколько атак на Северную Таврию. В это время завязываются ожесточенные бои на Перекопе, что и дает шанс и передышку Белой Армии в Крыму.

Продолжение вооруженной борьбы в Таврии в 1920 г. потребовало реорганизации армии. В течение апреля – мая было ликвидировано около 50 различных штабов и управлений. Вооруженные Силы юга России были переименованы в Русскую армию, подчеркивая тем самым преемственность от регулярной армии России до 1917 года. Была возрождена наградная система. Теперь за боевые отличия награждали орденом Св.Николая Чудотворца, статус которого был близок к статусу ордена Св. Георгия.

Военные действия лета-осени 1920 г. отличались большим упорством. 8 июня Русская армия вырвалась из крымской «бутылки». Пять дней продолжались жестокие бои. Отчаянно защищавшиеся красные были отброшены на правый берег Днепра, потеряв 8 тысяч пленными, 30 орудий и оставив при отступлении большие склады боевых припасов. Задача, поставленная войскам, была выполнена, и выходы из Крыма открыты. Июль и август прошли в беспрерывных боях. В сентябре, в ходе наступления на Донбасс, Русская армия добилась своих наибольших успехов: она разбила красный конный корпус Д.П. Жлобы, казаки Донского корпуса освободили один из центров Донбасса – Юзовку. Из Екатеринослава спешно эвакуировались советские учреждения. Пять с половиной месяцев длилась борьба Русской армии на равнинах Северной Таврии на фронте от Днепра до Таганрога. Оценивая боевой дух Белого воинства, ЦК Коммунистической партии в директивном письме, разосланном во все организации, писал: «Солдаты Врангеля сплочены в части великолепно, дерутся отчаянно и сдаче в плен предпочитают самоубийство».

Была сделана и высадка на Кубани, и хотя плацдарм там удержать не удалось, немало кубанцев получили возможность уйти от Красной власти в белый Крым. Красные же переправились 7 августа через Днепр у Каховки и стали теснить силы Врангеля. Ликвидировать Каховский плацдарм Белым не удалось. После Челябинска, Орла и Петрограда, это была четвертая победа красных, решившая исход Гражданской войны. Врангеля ожидала та же неудача, которая годом раньше свела на нет все успехи Деникина: фронт растянулся, и немногочисленные полки Русской армии не смогли его удержать.

Главной чертой всех боевых действий этого периода была их непрерывность. Затихая на одном участке фронта, бои сейчас же вспыхивали на другом, куда перебрасывались только что вышедшие из боя Белые полки. И если Красные, обладая численным превосходством, могли сменять одни дивизии другими, то на стороне Белых везде и всюду дрались со всё новыми и новыми красными частями, неся тяжелые и невосполнимые потери, одни и те же корниловцы, марковцы, дроздовцы и другие старые части. Мобилизации исчерпали людские ресурсы в Крыму и в Северной Таврии. По сути, единственным источником пополнения, за исключением прибывших из Польши нескольких тысяч «бредовцев», оставались военнопленные красноармейцы, а они далеко не всегда были надёжны. Влитые в Белые войска, они понижали их боеспособность. Русская армия буквально таяла. Тем временем советское правительство настойчиво склоняло Польшу к заключению мира, и, несмотря на уговоры Врангеля, и на тот факт, что действия поляков к этому времени были успешными, они уступили большевикам и начали с ними переговоры. Перемирие, заключенное 12 октября между советской Россией и Польшей стало для Русской армии катастрофой: оно позволил красному командованию перебросить с Западного фронта на Южный большую часть освободившихся сил и довести численность войск до 133 тысяч человек против 30 тысяч бойцов Русской армии. Был брошен лозунг: «Врангель еще жив – добить его без пощады!»

Учитывая создавшуюся обстановку, генералу Врангелю предстояло решить вопрос – продолжать ли бои в Северной Таврии или же отвести армию в Крым и обороняться на позициях Перекопа? Но отход в Крым обрекал армию и население на голод и другие лишения. На совещании генерала Врангеля со своими ближайшими помощниками было принято решение принять бой в Северной Таврии.

В конце октября начались страшные бои, продолжавшиеся неделю. Все пять красных армий Южного фронта двинулись в наступление с задачей отрезать Русской армии путь отступления в Крым. Корпус Буденного прорвался к Перекопу. Лишь стойкость полков 1-го корпуса генерала Кутепова и донских казаков спасли положение. Под их прикрытием полки Русской армии, бронепоезда, раненые и обоз «втянулись» обратно в «крымскую бутылку». Но и теперь не исчезала надежда. В официальных заявлениях говорилось о «зимовке» в Крыму и о неизбежном падении советской власти к весне 1921 г. Франция поспешила прислать в Крым транспорты с теплыми вещами для армии и гражданского населения.

Белые части неимоверными усилиями сдерживали Красных на позициях Перекопа. «Сколько времени мы пробыли в боях на Перекопе, не могу в точности сказать. – Писал поручик Мамонтов. – Был один сплошной и очень упорный бой, днём и ночью. Время спуталось. Может быть всего несколько дней, вероятнее, неделю, а может быть и десять дней. Время казалось нам вечностью в ужасных условиях».

Николай Туроверов посвятил стихи этим боям за Перекоп:

«…Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
Но твёрдым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.
Последних пламенных порывов
Была исполнена душа,
В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша.
И ждали все, внимая знаку,
И подан был знакомый знак…
Полк шёл в последнюю атаку,
Венчая путь своих атак…»

Командование Красной Армии не собиралось ждать весны. В третью годовщину октября 1917 г. начался штурм Перекопа и Гениченска. Предпринятые перегруппировки белых войск не были закончены - полкам приходилось идти в бой без подготовки и отдыха. Первый штурм был отбит, но в ночь на 8 ноября красные двинулись в наступление. В течение трёх дней и четырёх ночей на всей линии Перекопского перешейка чередовались яростные атаки пехоты и конницы 6-й Красной армии и контратаки пехотных частей генерала Кутепова и конницы генерала Барбовича. Отходя с тяжелыми потерями (особенно в командном составе), в этих последних боях белые воины явили пример почти невероятной стойкости, и высокого самопожертвования. Красные уже знали о своей победе, и всё же контратаки Белых были тремительны и порою заставляли Красных дрогнуть и откатиться назад. Командующий красным Южным фронтом доносил 12 ноября Ленину: «Потери наши чрезвычайно тяжелы, некоторые дивизии потеряли 3/4 своего состава, а общая убыль достигает убитыми и ранеными при штурме перешейков не менее 10 тысяч человек». Но красное командование не смущалось никакими жертвами.

В ночь на 11 ноября две красные дивизии прорвали последнюю позицию Белых, открыв себе дорогу на Крым. «Однажды утром, – вспоминает поручик Мамонтов, – мы увидели чёрную линию южнее нас. Она двигалась справа налево, в глубь Крыма. Это была красная кавалерия. Она прорвала фронт южнее нас и отрезала нам путь к отступлению. Вся война, все жертвы, страдания и потери стали вдруг бесполезными. Но мы были в таком состоянии усталости и отупения, что приняли почти с облегчением ужасную весть: – Уходим грузиться на пароходы, чтобы покинуть Россию».

Генерал Врангель отдал войскам директиву – оторвавшись от противника, идти к берегу для погрузки на суда. План эвакуации из Крыма к этому времени был готов: генерал Врангель сразу после принятия на себя командования армией посчитал необходимым обезопасить армию и население на случай несчастья на фронте. Одновременно Врангель подписал приказ, объявляющий населению об оставлении армией Крыма и о посадке на суда всех тех, кому угрожала непосредственная опасность от насилия врага. Войска продолжали отход: 1-й и 2-й корпуса на Евпаторию и Севастополь, конница генерала Барбовича на Ялту, кубанцы на Феодосию, донцы на Керчь. Ещё днем 10 ноября генерал Врангель пригласил представителей русской и иностранной печати и ознакомил их с создавшимся положением: «Армия, сражавшаяся не только за честь и свободу своей родины, но и за общее дело мировой культуры и цивилизации, оставленная всем миром, – истекает кровью. Горсть раздетых, голодных, выбившихся из сил героев ещё продолжает отстаивать последнюю пядь родной земли и будет держаться до конца, спасая тех, кто искал защиты за их штыками». В Севастополе погрузка лазаретов и многочисленных управлений шла в полном порядке. Последнее прикрытие погрузки было возложено на заставы юнкеров Алексеевского, Сергиевского артиллерийского и Донского Атаманского училищ и части генерала Кутепова. Закончить всю погрузку было указано к полудню 14 ноября.

Около 10 часов генерал Врангель с командующим флотом вице-адмиралом Михаилом Александровичем Кедровым обошел на катере грузившиеся суда. Юнкера выстроились на площади. Поздоровавшись с ними, генерал Врангель поблагодарил их за славную службу и отдал им приказ грузиться. Глава американской военной миссии адмирал Мак-Колли, горячо пожимая руку Главнокомандующего перед строем юнкеров, говорил: «Я всегда был поклонником Вашего дела и более чем когда-либо являюсь таковым сегодня». В 14 часов 40 минут катер с генералом Врангелем на борту отошел от пристани и направился на крейсер «Генерал Корнилов». Суда одно за другим выходили в море... Потеплело, на море был штиль… Генерал Врангель, как и обещал, с честью вывел армию и флот. На 126 судах было вывезено около 146 тысяч человек, в том числе 50 тысяч чинов армии и 6 тысяч раненых. Остальные – личный состав военных и административных тыловых учреждений, в небольшом количестве семьи военнослужащих, гражданские беженцы. Пароходы вышли в море, переполненные до крайности. Все трюмы, палубы, проходы, мостики были буквально забиты людьми.

На крейсере «Генерал Корнилов» Главнокомандующий обошел все порты погрузки – Ялту, Феодосию, Керчь. Французские и английские боевые корабли, помогавшие в эвакуации, салютовали ему последним салютом как Главе Русского государства. Крейсер отвечал салютом на салют. С рейда Феодосии 17 ноября в 15 часов 40 минут генерал Врангель приказал «Генералу Корнилову» взять курс на Босфор… Вооруженная борьба с большевиками на Юге России была окончена с оружием в руках, сопротивлением до последней пяди русской земли.

Большевики пообещали простить всех Белых солдат и офицеров, которые не уйдут из Крыма, а сдадутся на их милость. Большевики обманули. 55 тысяч человек, поверивших и оставшихся, было убито по приказу Бела Куна и Розалии Землячки, исполнивших волю Ленина.

Какова же была судьба русских эмигрантов? У всех она сложилась по-разному. Кто эмигрировал в Германию, но большая часть осела во Франции. Сам барон Врангель стал жить в Сербии. Там он основал Русский ОбщеВоинский Союз - организацию, опирающуюся на традиции Русской Императорской Армии и продолжавшей заниматься антисоветской деятельностью и не сложившей знамя борьбы за возрождение России(у РОВСа было боевое крыло и сеть тайных агентов). Сначала ее возглавил сам барон, позднее Великий Князь Николай Николаевич, Александр Кутепов и генерал Миллер. Стоит сказать, что и большевики хорошенько противостояли РОВСу. Сотрудникам НКВД удалось похитить сразу двух генералов: сначала Кутепова (его судьба так и осталась неясной), позднее - Миллера (расстреляли в застенках Лубянки). РОВС, кстати сказать, существует и поныне. Что можно сказать о судьбе других генералов? Деникин жил во Франции и оставался непримиримым противником советской власти, но когда наступила Вторая Мировая война наотрез отказался присягать Вермахту и собирать армию для похода в Россию, ибо понимал, что тем самым пойдет против Родины и своего народа. Совсем иначе поступил атаман Краснов, вступивший в союз с Гитлером и вернувшийся на Дон в составе немецких армий.

В Гражданской войне, которая захватила территорию бывшей Российской империи, военачальникам мало было владеть всеми тонкостями военного искусства. Не менее, а может, и более важно было привлечь на свою сторону местное население, убедить войска в верности политических идеалов. Именно поэтому в Красной армии на первый план выходит, например, Л. Д. Троцкий – человек, по своему происхождению и образованию далекий от военного дела. Выдвигаются во время войны и военачальники, основными заслугами которых было подавление мятежей. Но и среди красных командиров были настоящие знатоки военного дела. Таким был Михаил Васильевич Фрунзе.

К весне 1920 г. Красная армия уже добилась значительных результатов в борьбе с белыми. Сосредоточенные в Крыму остатки белогвардейцев 4 апреля 1920 г. возглавил генерал Врангель, сменивший на посту главнокомандующего Деникина. Это были хорошо обученные, вооруженные и дисциплинированные войска со значительной прослойкой офицерства. Их поддерживали военные корабли Антанты.

Планируя наступление, белогвардейцы стремились, прежде всего, уничтожить войска 13‑й армии, действующей против них в Северной Таврии, и развернуть боевые действия на Донбассе, Дону и Кубани. Врангель исходил из того, что главные силы Советов сосредоточены на польском фронте, поэтому не ожидал серьезного сопротивления.

Наступление белогвардейцев началось 6 июня 1920 г. высадкой десанта под командованием талантливого генерала Слащова возле села Кирилловка на берегу Азовского моря. 9 июня врангелевцы заняли Мелитополь. Одновременно шло наступление из района Перекопа и Чонгара. Врангель был остановлен лишь на линии Херсон – Никополь – Великий Токмак– Бердянск.

В августе 1920 г. Врангель согласился на переговоры с правительством Украинской Народной Республики (УНР), войска которого вели бои в Западной Украине. Белогвардейцы попытались заручиться и поддержкой махновцев. Однако Махно решительно отказался от любых переговоров.

В конце сентября между правительством УССР и махновцами было заключено соглашение о совместных действиях против Врангеля. Батька выдвинул политические требования: предоставить автономию Гуляйпольскому району, разрешить свободно пропагандировать анархистские идеи, выпустить из советских тюрем анархистов и махновцев. В результате соглашения в распоряжении Южного фронта оказалась хорошо подготовленная боевая единица.

Контрнаступление советских войск началось в ночь на 7 августа. Они форсировали Днепр и закрепились в районе Каховки на левом берегу. Таким образом Красная армия создала угрозу для фланга и тыла белых в Северной Таврии. 21 сентября был создан Южный фронт, который возглавил М. В. Фрунзе, отлично проявивший себя в борьбе с Колчаком, в Туркестане и т. д.

29 октября началась наступательная операция советских войск с Каховского плацдарма. Потери белых были велики, но остатки их войск через Чонгар и Арабатскую стрелку прорвались в Крым. За первоклассными перекопскими и чонгарскими укреплениями, возведенными при помощи французских и английских инженеров, врангелевцы надеялись перезимовать, а весной 1921 г. продолжить борьбу. Политбюро ЦК РКП(б) дало военному командованию директиву любой ценой взять Крым до наступления зимы.

Накануне штурма Врангель имел 25–28 тысяч солдат и офицеров, а численность Красной армии на Южном фронте составляла уже около 100 тысяч человек. Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их южный берег Сиваша представляли собой общую сеть укрепленных позиций, усиленных естественными и искусственными препятствиями». Турецкий вал на Перекопе достигал в длину 11 км, в высоту 10 м. Перед валом был ров глубиной в 10 м. За этими укреплениями следовали укрепленные Ишуньские позиции. Сотни пулеметов, десятки орудий, танки преграждали путь красным войскам. Перед валом пролегли четыре ряда заминированных проволочных заграждений. Наступать приходилось по открытой местности, которая простреливалась на несколько километров. Прорывать такую оборону было очень тяжело. Врангель, осмотревший позиции, сказал, что здесь состоится новый Верден.

Замысел Перекопско‑Чонгарской операции Красной армии состоял в том, чтобы одновременным ударом главных сил 6‑й армии через Сиваш и Литовский полуостров во взаимодействии с фронтальным наступлением 51‑й дивизии на Турецкий вал прорвать первую полосу обороны врага на перекопском направлении. Вспомогательный удар планировался на чонгарском направлении силами 4‑й армии. В дальнейшем предполагалось с ходу разгромить противника на Ишуньских позициях, затем вводом в прорыв подвижных групп фронта (1‑я и 2‑я Конные армии, махновский отряд) и 4‑й армии (3‑й конный корпус) преследовать отходящего противника, не допустив его эвакуации из Крыма.

Перекопско‑Чонгарская операция началась 7 ноября 1920 г. Ветер отогнал воду в Азовское море. В этот же день в 22 часа при 12‑градусном морозе 45‑я бригада 15‑й Инзенской дивизии из Строгановки вошла в Сиваш и скрылась в тумане.

Одновременно из села Ивановка вышла колонна 44‑й бригады. Правее через 2 часа начала форсирование 52‑я стрелковая дивизия. Застревали орудия, лошадям помогали люди. Временами приходилось идти по грудь в ледяной воде. В 2 часа ночи 8 ноября передовые отряды вышли на берег Литовского полуострова. Противник, не ожидавший наступления через Сиваш, проводил в ту ночь перегруппировку войск. Вскоре обе бригады 15‑й дивизии вступили в сражение на полуострове. Когда же правее из Сиваша стали выходить части 52‑й дивизии, противника охватила паника. Не выдержав удара, он отошел на Ишуньские позиции.

Узнав о переправе ударной группы 6‑й армии, Врангель срочно перебросил на это направление две дивизии. Однако они не смогли сдержать наступательный порыв 6‑й армии, устремившейся к Ишуньским позициям, в тыл перекопской группировки противника. Важную роль сыграли и махновские отряды, объединенные в 7‑тысячную Крымскую группу. Они в критический момент также перешли Сиваш и вместе с красными частями ворвались в Крым.

Одновременно, утром 8 ноября 51‑я дивизия была брошена на штурм укреплений на Перекопском перешейке. После 4‑часовой артподготовки части 51‑й дивизии при поддержке бронеавтомобилей начали штурм Турецкого вала. Три раза поднимались части в атаку, но, понеся большие потери, залегли перед рвом. Лишь четвертый штурм Турецкого вала был успешным.

Оборона белогвардейцев была окончательно сломлена 9 ноября. Красная армия при штурме перекопских позиций понесла значительные потери. В ночь с 10 на 11 ноября 30‑я стрелковая дивизия штурмом преодолела упорную оборону врага на Чонгаре и обошла Ишуньские позиции с фланга. Авиация Южного фронта поддерживала наступавшие войска. Группа самолетов заставила отойти от станции Таганаш сосредоточенные здесь восемь бронепоездов белых.

Утром 11 ноября после ожесточенного ночного боя 30‑я стрелковая дивизия во взаимодействии с 6‑й кавалерийской прорвала укрепленные позиции врангелевцев и начала наступление на Джанкой, а 9‑я стрелковая дивизия переправилась через пролив в районе Геническа. Одновременно в районе Судака был высажен морской десант на катерах, который развернул боевые действия в тылу врага.

«Черный барон» (Врангель) 12 ноября отдал приказ о срочной эвакуации. Преследуемые соединениями 1‑й и 2‑й Конных армий войска Врангеля поспешно отходили к портам Крыма. 13 ноября воины 1‑й Конной армии и 51‑й дивизии взяли Симферополь, 15 ноября были захвачены Севастополь и Феодосия, а 16‑го числа – Керчь, Алушта и Ялта. Этот день считается многими историками датой окончания Гражданской войны. Армия Врангеля была полностью разгромлена, часть белогвардейцев успела погрузиться на корабли и отплыть в Турцию. Авторитет Фрунзе поднялся на небывалую высоту.

Настал черед махновцев. 27 ноября Крымскую группу в районе Евпатории окружили советские дивизии. Махновцы проложили себе путь через кольцо, прорвались через Перекоп и Сиваш, вышли на материк, но под Томашовкой столкнулись с красными. После короткого боя осталось несколько сотен всадников и 25 прославленных махновских тачанок. До этого 26 ноября части Красной армии окружили Гуляйполе, где с 3 тысячами бойцов находился сам Махно. Повстанцы сумели выйти из окружения. После ожесточенной борьбы в течение всей первой половины 1921 г. Махно в сентябре с небольшой группой сторонников перешел советско‑румынскую границу.