6.8. Поступок «античного» Париса как причина Троянской войны и проповедь Парижского и Пэрисского проповедников как причина Крестового похода «Античные» источники считают причиной Троянской войны поведение Париса. Он украл Елену, чем и возбудил войну.Некоторые

— сюжет древнегреческой мифологии о пасторальном конкурсе красоты, на котором пастух Парис выносит свой вердикт трём богиням. Сцена не даёт указаний на ужасные события, которые последуют за этим вердиктом, а именно — на Троянскую войну.

Богиня раздора Эрида, обиженная тем, что её не пригласили на свадебный пир Пелея и Фетиды, решила отомстить богам и подбросила пирующим яблоко с надписью «Прекраснейшей». Тотчас между тремя богинями: женой Зевса Герой, воительницей Афиной и богиней любви Афродитой — возник спор: кому по праву принадлежит яблоко? Богини обратились к Зевсу, но тот отказался быть судьёй. Зевс отдал яблоко Гермесу и велел отвести богинь в окрестности Трои к прекрасному сыну царя Трои Парису, который и должен выбрать прекраснейшую из трёх богинь. Каждая из них стала убеждать Париса отдать яблоко ей, суля юноше великие награды. Гера пообещала Парису власть над всей Азией, Афина — военные победы и славу. Парис отдал яблоко Афродите, которая обещала наградить его любовью любой женщины, которую он выберет. При этом она в восторженных выражениях описала ему Елену Прекрасную, дочь громовержца Зевса и Леды и жену Менелая, царя Спарты. Это привело к похищению Елены Парисом, что и стало причиной Троянской войны. Парис стал любимцем Афродиты, и она во всём помогала ему. Гера и Афина возненавидели Париса и всех троянцев.

Из другого источника:

Быстро понеслись Гермес и три богини на склоны Иды к Парису. Парис, сын Приама, пас в это время стада. Перед рождением Париса мать его Гекаба видела страшный сон: она видела, как пожар грозил уничтожить всю Трою. Испугалась Гекаба, рассказала она свой сон мужу. Обратился Приам к прорицателю, а тот сказал ему, что у Гекабы родится сын, который будет виновником гибели Трои. Поэтому Приам, когда родился у Гекабы сын, велел своему слуге Агелаю отнести его на высокую Иду и бросить там в лесной чаще. Но не погиб сын Приама - его вскормила медведица. Через год нашел его Агелай и воспитал как родного сына, назвав Парисом. Вырос среди пастухов Парис и стал необычайно прекрасным юношей. Он выделялся среди своих сверстников силой. Часто спасал он не только стада, но и своих товарищей от нападения диких зверей и разбойников и так прославился среди них своей силой и храбростью, что они назвали его Александром (поражающий мужей). Спокойно жил Парис среди лесов Иды. Он был вполне доволен своей судьбой.

Вот к этому-то Парису и явились богини с Гермесом. Испугался Парис, увидав богинь и Гермеса. Он хотел бежать от них, но разве мог он спастись бегством от быстрого, как мысль, Гермеса? Остановил Париса Гермес и ласково заговорил с ним, протягивая ему яблоко:

Возьми это яблоко, Парис, - сказал Гермес, - ты видишь, перед тобой стоят три богини. Отдай яблоко той из них, которая самая прекрасная. Зевс повелел тебе быть судьей в споре богинь.

Смутился Парис. Смотрит он на богинь и не может решить, которая из них прекраснее. Тогда каждая из богинь стала убеждать юношу отдать яблоко ей. Они обещали Парису великие награды. Гера обещала ему власть над всей Азией, Афина - военную славу и победы, Афродита же обещала ему в жены прекраснейшую из смертных женщин, Елену, дочь громовержца Зевса и Леды. Недолго думал Парис, услыхав обещание Афродиты: он отдал яблоко ей. Таким образом, прекраснейшей из богинь была признана Парисом Афродита. С тех пор Парис стал любимцем Афродиты, и она во всем стала ему помогать, что бы он ни предпринял. А Гера и Афина возненавидели Париса, возненавидели они и Трою и всех троянцев и решили погубить город и весь народ.

Сюжет "Суд Париса " довольно популярен в живописи. По этим картинам можно смело изучать историю живописи и ее направлений. А еще очень интересно пронаблюдать, как менялись представления о женской красоте на протяжении нескольких веков.

Le Recueil des histoires de Troyes. De la première destruction de Troyes / Le songe de Pâris / Folio 214v, 1495

Sandro Botticelli,1485-1488

Girolamo di Benvenuto, 1500

Никлаус Мануэль Дойч. Суд Париса, 1517-1518

Lucas Cranach the Elder, 1527

Lucas Cranach the Elder, 1528

Lucas Cranach the Elder, 1530

Joan de Joanes,16 в.

Giovanni Sons, 16 в.

Elizabeth I the and Three Goddesses, 1569

Hendrick van Balen the Elder, 1599

Joachim Wtewael - The Judgement of Paris, 1615

Питер Пауль Рубенс Суд Париса, 1636

Питер Пауль Рубенс Суд Париса, 1639

Claude Lorrain, 1645-1646

Carel van Savoyen, ca.1650-1660

Якоб Йорданс - Выбор Париса

Michele Rocca, 1710-1720

Antoine Watteau, ca. 1720

Anton Raphael Mengs, 1757

Франсуа Буше

Флорис, Франс - Суд Париса, Эрмитаж

Уильям Блейк Суд Париса, 1811

Henri-Pierre Picou, 19 в.

Paul Cezanne, 1862-1864

Филипп Перро

Генрих Семирадский, 1892

Михаил Врубель. Суд Париса.
1893. Декоративное панно. Холст, масло.
Источник ttp://www.tanais.info/art/pic/vrubel53.html

Enrique Simonet, 1904

Max Klinger, 1886-1887

Franz von Stuck - Три богини: Афина, Гера и Афродита

GEORGE FREDERICK WATTS The Judgement Of Paris

Pierre August Renoir, c. 1908-1910

Ernst Ludwig Kirchner

И. Залигер, 1939 г.

Сергей Гавриляченко

Андрей Аранышев

Анжелики и Кристины Терещенко

Ирина Кочурова

Греческая мифология изумительна. Она рассказала обо всем, что нас касается вчера, сегодня и завтра. Я имею в виду вчера, сегодня и завтра Европы и так называемой европейской цивилизации, являющейся, в сущности, лишь комментарием к книжке Куна. Так или иначе, но считается, что именно сегодня мы с этой цивилизацией соотносимся, у нас даже происходят события, похожие на европейские. Так что греческая мифология становится особенно актуальной, и, постольку поскольку публика, да и то только в лице лучших ее представителей, знает ее на уровне этой замечательной книжки, всегда полезно напомнить о старых, рассказанных древними греками историях. К ним относится и история суда Париса, очень поучительная.

В общих чертах она как раз известна. Парис родился в Трое, городе сумбурном и не очень счастливом, находящемся не в Европе, не в Азии, не принадлежащем ни Западу, ни Востоку, столице страны с амбициями большими, но не всегда оправданными. В Трое этой все было как-то мало понятно и мало приятно, поэтому Парис, юноша интеллигентный, с детства обладал самоощущением, свойственным, в той или иной степени, всем троянским интеллигентам. Оно замечательно было описано одним троянским поэтом в гениальных строчках:

Уродился я, бедный недоносок,
С глупых лет брожу я сиротою…

Ощущал он себя в родной Трое чужим, и складывалось все как-то так, что родина-мать его не полюбила, и она же, родина сударыня-жена не приласкала. Парис делал вид, — а что еще оставалось? — что это ему безразлично, жил на Иде-горе, то есть как бы и в Трое, и в то же время не совсем в ней, и пастушествовал.

В Трое все шумело и гудело, то то, то се, то финансовый крах, то еще один, то свободы слова нет, то свобода слова есть, то все плохо, то все еще хуже, а в общем-то — ничего, и с Троей жить можно. Пастушество его выражалось в том, что он ходил, и думал, и стада пас, читал то Пруста, то Джойса, то всяких троянских писателей, за что даже деньги получал, так что они, деньги, даже иногда и были. Плохо ли это или хорошо, что он вел себя подобным образом, мы сейчас не обсуждаем, не о том речь, а дело вот в чем.

Вдруг, ни с того ни сего, как показалось Парису (мы-то с вами знаем, что это не так, что все это не так уж и неожиданно было, но Парису казалось, что все произошло неожиданно), с небес раздался божественный глас, громовой и непреклонный: «Все, хватит. Хватит прохлаждаться, вставай, иди и выбирай!»

Многие источники мифа, а также поздние интерпретации, рисуют ситуацию как произошедшую мгновенно. Божественный глас персонифицируется в фигуре Гермеса, слетевшего с Олимпа, и Париса прямо-таки чуть ли не разбудившего. За плечо трясет, золотое яблоко в физиономию тычет, а тут же, прямо за гермесовой спиной, три богини раздеваются перед обалдевшим пастухом-царевичем. Глаза протереть еще не успел, а три роскошные красавицы уже напирают, грудями толкают, очами вращают, бедрами поводят, по плечам власы струятся, и верещат они, бог мой: «Мне, мне, мне дай, мне, прекраснейшей, давай, я тебе и то, и другое, и третье сделаю, дай только мне, мне одной, единственной и несравненной».

Так, примерно, очерчено это событие в различных сборниках мифов, и примерно так же его изображают художники. Все же на самом деле было совсем по-другому. Даже мы знаем, что Суду Париса предшествовали обещания богинь: одна, мол, ему обещала власть, другая — славу, третья — любовь. Каждому ясно, что не могли голые богини выкрикивать свои посулы прямо перед Парисом, давя и перебивая друг друга. Несомненно, что богиням была необходима обширная предвыборная кампания, развернутая ими на олимпийские деньги, полученные от жертвенных троянских дымов. Кампания эта потребовала времени, богини заранее Парису в уши дули со всех сторон, и не так уж и внезапно он проснулся. Хотелось бы уточнить обстоятельства выборов «Прекраснейшей» потому, что часто они исчезают из мифологических пересказов, превращая парисово предпочтение в полный абсурд. Вникнув же в подробности, можно не то чтобы Париса оправдать, но понять, по крайней мере. Олимпом троянский царевич был поставлен в психологическую ситуацию крайне тяжелую. Выбор-то его выбором можно назвать с большой натяжкой. Судите сами.

Три богини, явившиеся ему с Олимпа, были следующими.

Первая — Гера. Бабенка с внешностью, не лишенной некоторой официозной приятности, она обладала лицом, напрочь лишенным каких-либо черт, так что время от времени являвшаяся Парису ее голова, вещавшая с облаков над горой Идой, оставляла в нем ощущение говорящего манекена. Супруга владыки, она олицетворяла собой власть, с властью была впрямую связана, и власть вещала ее устами. Блага Гера сулила также все связанные с властью: мол, ничего кардинально не изменится, все будет как вчера (предполагалось, что Парису это вчера симпатично), Азия будет наша, Европа, рано или поздно, — тоже, стабильность, процветание и сущий рай. На официозной физиономии Геры написано было, что стабильность понимается ею как сохранение олимпийской иерархии, давно распределившей все блага по вертикали. Укрепление этой вертикали Гера собой и олицетворяла. Сам Зевес неоднократно намекал Парису, а также и другим троянцам, очень прозрачно, с убедительностью мягкой, но настойчивой, что Гера единственная достойна золотого яблока с надписью «Прекраснейшей», так он ее, свою супругу, давно знает, ей доверяет, и что у нее выдающиеся организаторские и организационные способности. Парис же, вглядываясь в герины двигающиеся уста, его прельщавшие, понимал, что станет она прекраснейшей, и свяжет тогда это навеки его с олимпийской вертикалью, так что ничего, кроме подачек со стола богов, ждать ему не останется; и это его не особенно радовало. Не привлекали его и обещания каких-то гигантских строек, и то, что Олимпийские игры будут чуть ли не навечно перенесены из Олимпии в Трою, так что вся гора Ида превращена будет в олимпийский городок с отлаженной инфраструктурой и любой Элизиум за пояс заткнет. А на берегу, прямо перед его родным городом, вознесется к небесам маяк-небоскреб, выше любого Александрийского и Родосского, и вечно на башне будет гореть жертвенный огонь, символ троянского благополучия и процветания. Ему же придется сидеть в самом малопривлекательном уголке своей Иды, оставшемся от застройки, и с восхищением созерцать неугасимое пламя, время от времени подписывая славословия в адрес Олимпа. Ну ее к черту, эту вертикаль власти, думал Парис, хотя парисов приятель Сарпедон, как-то там связанный с высшими кругами Трои, все ему твердил, что Гера — лучший вариант, если уж ему, Парису, выбирать приходится, и никуда от этого не деться. Лучший — не лучший, а Парис ему все равно не верил.

Второй претендентшей на звание Прекраснейшей была Афина Паллада. Очень гордившаяся титулом богини мудрости, Афина где-то там учила математику и философию, упомянуть о чем никогда не упускала случая. Она была девственницей, то есть чистой и незапятнанной, настаивала на том, что ни в каких скандалах, в том числе и имущественных, замешена не была, так что и она сама, и ее налоговая декларация вполне могли пройти освидетельствование божественных гинекологов. Мудрая девственница, она декларировала самые левые убеждения и все время потрясала червленым щитом с начертанной на нем аббревиатурой, призывающей назад, к славному троянскому прошлому, когда все были равны, едины, велики и могучи. Осуждала роскошь, захлестнувшую Трою, и с пророческим видом витийствовала нечто вроде: «Гяуры нынче Трою славят, а завтра кованой пятой, как змия спящего, раздавят и прочь пойдут и так оставят… Заснула Троя пред бедой». Очень выразительно. Парису это даже было симпатично, потому что приходила ему в голову шальная мысль, что именно с ней, с Афиной, и с ее партией, то есть партией Пикассо и Арагона, ему, троянскому царевичу, и подобает быть. Парис, правда, сам понимал, что мысль эта не более чем взбесившаяся бабочка его эстетства, залетевшая в воспаленное сознание, что никакого отношения к Пикассо и Арагону богиня мудрости не имеет, что все призывы к возвращению означают бюрократию и распределитель, а все рассказы о величии и могуществе прошлого — кровавые мифы, повторения которых не хочет ни один разумный человек. Уж лучше хлипкая продажная роскошь с нищетой вперемежку, чем паек и очереди. Червленый щит был как-то уж больно кровав, да и эгида на груди Афины, которой она потрясала, с головой Медузы Горгоны, вызывала не лучшие воспоминания: Горгона-то была самым настоящим чудовищем, и войны, что когда-то выиграли под ее эгидой, как бы славны они ни были, тоже ведь чудовищны. Все вместе: бряцание оружием, отрывистая диктаторская речь, кровожадное выражение и солдафонская физиономия были мало привлекательны: ну, девственница, хорошо, но кто же такую девственности-то лишать возьмется?

Третья претендентка, Афродита, обладала божественной харизмой. Артистичная, как цирк шапито, она прельщала, прельщала и прельщала. Златые горы и реки, полные вина, при том, что и проблема алкоголизма решена будет. Обещания самые феерические, даже договорилась до того, что как станет Прекраснейшей, так у нее все мужья жен трахать начнут. То ли у них будет самый короткий в мире рабочий день, и больше нечем будет заняться, то ли виагру будут бесплатно в принудительном порядке на специальных пунктах раздавать. В общем, богиня любви во всех ее проявлениях. Художественно очень выступала, напоминая любимые простыми троянцами телевизионные юмористические шоу. Смачно, скандально, с прелестными взвизгиваниями, — одно слово: Афродита! Она еще и шалунья была, так один раз разрезвилась-расшалилась, что египтяне ей даже в визе отказали, когда Афродита, по обычаю олимпийцев, в очередной раз в Египет собралась. Всех любить была готова: стар и млад, мужчин и женщин, троянских пенсионеров и троянских беспризорников. Приди, приди, я тебе такое устрою! Очень все звучало соблазнительно, популизм в вихре Венского вальса, он же — Первый концерт Чайковского. Какая-то богиня любви была, при этом, дрябловатая. Косметики — чересчур, под глазами мешочки набухли, и тело вялое, с жиринкой, поползшее, целлюлитное, тициановское. Когда рот Афродиты переполнялся сладостными обещаниями, то казалось, что речь ее начинает затрудняться от обильного слюноотделения, с которым богине трудно справляться, производимого от фальши челюстей. Так что и обещания казались столь же фальшивыми, как и истасканный популизм богини, великой Афродиты Пандемос, преданной служительницы народа. Честно признаться, Парис голову от песен этой сладкоголосой птицы счастья отнюдь не потерял и с удовольствием отдал бы пресловутое яблоко кому-нибудь другому.

Была там еще какая-то четвертая богиня, но та вообще была статистка, подсаженная Олимпом к трем главным спорщицам для создания иллюзии разнообразия, и ее никто всерьез не воспринимал. О ней говорится только в апокрифах, основные источники не упоминают даже ее имени. Некоторые исследователи пытаются идентифицировать ее с Лоакидой, дриадой, утверждая, что среди высокопоставленных олимпиек она олицетворяла землю и была слеплена Прометеем, соперничавшим с богами, — как это делает Лоран Дюссо в своем мифологическом словаре (Laurent Dussaud. Dictionnaire Mytho-hermetique, Paris, 1999). Карл Ротбарч в фундаментальном исследовании (Karl Rohtbartsch. Die mythische Beteutung des Pariurteil in der antiken und modernen Kunst, Leipzig, 1938) сообщает даже об очень редком сюжете драки Лоакиды с Афродитой, вцепившейся дриаде в волоса, когда богиня любви узнала о том, что эта чернавка тоже претендует на выбор Париса. В качестве доказательства бытования своего апокрифа автор приводит кусок чернофигурной амфоры, находившейся до войны в Берлинском музее. Разыскать другие подтверждения этой версии мне пока не удалось.

Вот они, претендентки на звание Прекраснейшей. Парису нравились все. Однако поставить галочку напротив каждой не позволялось. У Олимпа должна была быть единственная Прекраснейшая. Ну, и что же было делать Парису, кому отдать золотое яблоко с роковой надписью? Олимп строго-настрого запретил голосовать против всех, не выбрать тоже не было никакой возможности. Лоакида была придумана только для Дюссо и Ротбарча, так что Гера, Афина, Афродита — и никого другого. Все три так хороши, что рехнуться можно. Парис думал, думал, то так прикинет, то этак, и…

Все мы знаем, кому Парис вручил яблоко. Все мы знаем, чем это кончилось. А что было делать?

И что бы вы, дорогой читатель, сделали на его месте? — как спрашивает в своих статьях член-корреспондент журнала «Большой город», заканчивая рассуждения о пользе силиконовой груди или вреде стрингов.

В европейской живописи, особенно в XVI-XVIII вв., был распространен сюжет «Суд Париса». Он узнаваем даже без подписи. Сельская местность, слева на первом плане дерево, под ним — молодой человек. На картине Кранаха (XVI век) на юноше рыцарские доспехи, на полотне Рубенса (XVII век) — звериная шкура, но не это главное; главное, что он пребывает в замешательстве. Рядом стоит мужчина с жезлом, перевитым змеями. Кто-нибудь из двоих, мужчина или юноша, обязательно держит яблоко. Справа — три красавицы, обычно едва задрапированные полупрозрачными покрывалами. Греки в древности тоже любили изображать этих персонажей — на вазах. Это — иллюстрация к мифу. Скажем сразу, что перевитый змеями жезл кадуцей принадлежит богу Гермесу; красавицы — богини, причем в центре Афродита, а юноша под деревом и есть Парис. С судом же вышла такая история. У древних греков были боги на все случаи жизни, в том числе и богиня раздора Эрида. Однажды, желая перессорить олимпийских богов, она подбросила им на пиршественный стол золотое яблоко. На яблоке было написано: «Прекранейшей». За столом сидели три прекрасные богини: Гера, жена Зевса, покровительница семейной жизни, Афина, богиня мудрости и справедливой войны, и Афродита. Но кто из них прекраснейшая? Богини поспорили и потребовали, чтобы их рассудил Зевс. Повелитель громов и молний почел за благо не участвовать в споре и переложил неблагодарную роль судьи на плечи простого смертного. Он отдал яблоко своему вестнику Гермесу, посреднику между богами и людьми, и велел ему отвести богинь на землю, в окрестности города Трои. Там на горных склонах пас стадо красавец Парис.

Юноша был не робкого десятка, но, когда к нему явилось четверо небожителей, совсем растерялся. Видя, что он не в состоянии выбрать самую красивую, богини стали сулить ему награды. Гера пообещала власть над всей Азией, если он решит спор в ее пользу, Афина — военные победы и славу. Афродита же сказала, что поможет ему жениться на самой красивой из смертных женщин. Тогда Парис перестал колебаться и вручил яблоко ей. Так Афродите была признана красивейшей. Она выполнила свое обещание, и Парис получил в жены Прекрасную Елену, царицу Спарты, из-за чего впоследствии вспыхнула Троянская война; но это уже другой миф.
Суд Париса отчасти напоминает конкурс красоты, а что-то похожее действительно происходило в некоторых городах Древней Греции. Но у мифа есть и философский смысл. Поскольку Парис — единственный смертный в сцене суда, весь род людской в его лице как бы делает выбор между властью, славой и возможностью наслаждаться красотой и любовью в пользу последних. Оптимистичные греки считали, что цель жизни — получать от нее удовольствие, а военные победы и власть — только средства достижения цели. И еще долго человечество, поглощенное войнами и политическими переворотами, время от времени напоминало самому себе через своих художников: «А может, все же выбрать красоту и любовь?» Но только в мифе Парису удалось принять твердое решение; человечество все еще продолжает колебаться. И словно в подтверждение тому одно из последних полотен на эту тему было создано немецким художником Ивом Залигером уже в XX веке, в 1939 году, накануне Второй мировой войны, начатой Германией. В тот момент эта страна оказалась в роли Париса. У нее еще оставалось время на размышление, но приветствие «Хайль, Гитлер!», которое выкрикивали многотысячные толпы своему фюреру, заглушило голос Афродиты, и Германия предпочла власть.

Нереида Фетида и ее брак с Пелеем. - Эрида: миф о яблоке раздора. - Пастух Парис - сын Приама, царя Трои. - Суд Париса: яблоко раздора вручается Афродите. - Смысл мифа о суде Париса.

и сего сайта созидателя

Древнегреческий писатель поздней античности Либаний в сочинении «Прогимнасмата» вкратце изложил миф о троянском царевиче Парисе и яблоке раздора так:

Зевс был в восхищении от красоты Фетиды, однако, услыхав от Ночи, что тот, кто родится от Фетиды, будет сильнее своего отца, не стал сочетаться с нею, а отдал в жены Пелею. И праздновалась свадьба на горе Пелион, оглашаемой гимнами богам и песнею Аполлона. Но Эрида, как не участвовавшая в пире, бросила на пиршественный стол золотое яблоко. На нем было написано, что оно - дар красивейшей из богинь. Яблоко это сделалось причиной распри между супругой Зевса, Афродитой и Афиной. Зевс уклонился от судейства в споре, назначив им судьей Париса, сына Приама. Когда богини явились к пастуху Парису, победа досталась Афродите, пообещавшей Парису брак с Еленой: сын Приама счел эту плату лучшей, а царствование над Азией, которое предлагала ему Гера, и превосходство в сражениях, обещавшееся Афиной, он отверг. Парис построил корабль, поплыл в Спарту, взял Елену и - погубил Илион-Трою. {Либаний, «Прогимнасмата», 2, 27}

Нереида Фетида и ее брак с Пелеем

Нереида Фетида, прекрасная статуя которой находится в Луврском музее, была самая красивая из морских богинь.

Согласно мифу, в продолжение восьми дней медведица приходила кормить брошенного ребенка. Пастух, пораженный этим чудом, взял ребенка к себе и воспитал Париса.

Став юношей, царский сын Парис, воспитанный пастухом, отличался от своих товарищей ловкостью и необыкновенной красотой.

Суд Париса: яблоко раздора вручается Афродите

Когда бог Гермес привел Париса на пир богов и объяснил ему, в чем дело, Парис стал рассматривать с большим вниманием богинь.

Прежде чем Парис пришел к какому бы то ни было решению, Афина Паллада (Минерва) обратилась к нему со следующими словами: «Приблизься, сын Приама! Ни супруга Зевса, ни богиня любви не достойны привлечь твоего взора, пусть только одна богиня доблести и храбрости, одна Афина Паллада заслужит твое внимание и твои похвалы. Ты, говорят, предназначен к тому, чтобы защищать стены Трои; узнай же, что я могу способствовать освобождению твоего народа и защитить тебя от ярости Беллоны. Реши в мою пользу, и я обучу тебя военному искусству, и я сравняю тебя с самыми храбрыми воинами».

Едва Афина Паллада окончила, как заговорила богиня Гера (Юнона): «Если ты мне присудишь приз за красоту, я тебе обещаю владычество над всей Азией. На что тебе военное искусство? Что значит война для властелина? Цари повелевают одинаково и самыми храбрыми, и самыми трусливыми. И не всегда любимцы Минервы занимают первые ряды».

Вслед за ней подошла богиня Афродита (Венера) и, желая показаться Парису во всем блеске своей красоты, расстегнула пряжки своей туники и, гордясь собой, произнесла: «Смотри и любуйся всеми прелестями, которые ты видишь перед собой. Не заслуживают ли они предпочтения перед всеми военными доблестями? Обладание ими не ценнее ли всех скипетров и царств Азии? И какое мне дело до всех шлемов и щитов? Женщина должна прежде всего отличаться красотой. Я не дам тебе доблести, но дам тебе самую красивую женщину в подруги; я не дам престола, зато дам тебе Елену».

Едва богиня любви умолкла, как Парис присудил ей приз за красоту, и Афродита получила из его рук яблоко, которое стало источником раздора и жестоких битв.

Смысл мифа о суде Париса

Суд Париса изображался очень часто художниками, но благодаря различию трактовки античных и новейших художников смысл этого мифа совершенно изменился.

По примитивным источникам, идея, вложенная в миф о суде Париса, была чисто нравственная и моральная: она указывала на презрение, с которым относились древние греки к своим соседям-азиатам, считая их за изнеженных людей, неспособных даже понимать мужества и доблестей.

Фригиец Парис, присудив яблоко раздора Афине Палладе, мог бы получить взамен военную доблесть и благодаря ей упрочить независимость своей страны. Дав яблоко богине Гере, фригиец Парис мог бы получить владычество над Азией. Но Парис предпочел страсть и наслаждения, предлагавшиеся ему Афродитой, и вот почему Троя пала и почему Греция, которой покровительствовали Афина Паллада и Гера, стояла неизмеримо выше Азии.

Хотя Колуф и другие античные писатели упоминают о том, что богиня Афродита раскрыла свои одежды перед Парисом, тем не менее художники античности всегда изображали всех трех богинь на суде Париса совершенно одетыми.

В период римского владычества искусство продолжает изображать богинь одетыми. Сохранилось много произведений искусства на тему суда Париса от этого периода.

Новейшее искусство, напротив, постоянно изображало и изображает всех трех богинь на суде Париса лишенными всяких признаков одежды. У Флаксмана одна только Венера обнажена, зато Рубенс, Рафаэль и многие другие художники изображают всех трех богинь обнаженными, так что Парис как бы присуждает приз за пластическую красоту.

Рубенс в своей прекрасной картине «Суд Париса», для того чтобы еще больше подчеркнуть чувственный характер, который он желал придать своему произведению, поместил на своей картине , и они, пользуясь случаем, глядят во все глаза на обнаженных богинь. Между тем, если строго придерживаться мифологических традиций, ни один сатир не осмелился бы смотреть с такой наглостью на Афину Палладу, опасаясь навлечь на себя гнев этой строгой и целомудренной богини.

Дополнения от преподавателя древнегреческого языка и сего сайта созидателя

Миф о яблоке раздора и Парисовом суде на древнегреческом языке

А теперь коснёмся античности в первоисточнике - прочтём рассказ ритора Либания о свадьбе Пелея и Фетиды, яблоке раздора и Парисовом суде в древнегреческом подлиннике.

Περὶ τῆς τοῦ Πάριδος ἁρπαγῆς (Libanii Progymnasmata 2, 27)

Θέτιν ὁ Ζεὺς ἐθαύμασε τοῦ κάλλους, παρὰ δὲ τῆς Νυκτὸς ἀκούσας ὡς ὁ τικτόμενος ἐκ Θέτιδος ἀμείνων ἔσται τοῦ πατρὸς αὐτὸς μὲν οὐ μίγνυται, Πηλεῖ δὲ δίδωσι. καὶ δέχεται μὲν τοὺς γάμους τὸ Πήλιον καὶ θεῶν ὕμνον καὶ Ἀπόλλωνος ᾠδήν. ἡ δὲ Ἔρις, οὐ γὰρ μετεῖχε τῆς θοίνης, μῆλον χρυσοῦν ἀφίησιν εἰς τὴν τράπεζαν. δῶρον εἶναι τῇ καλλίστῃ θεῶν τούτῳ ἐπεγέγραπτο. γίνεται οὖν ἀμφισβήτησις τὸ μῆλον τῇ τοῦ Διὸς γυναικὶ καὶ Ἀφροδίτῃ καὶ Ἀθηνᾷ. ὁ δὲ Ζεὺς φεύγει μὲν αὐτὸς τὴν κρίσιν, ποιεῖ δὲ αὐταῖς Πάριν τὸν Πριάμου κριτήν. ὡς οὖν ἧκον παρὰ τὸν βουκόλον, νικᾷ μὲν Ἀφροδίτη τῷ τῆς Ἑλένης γάμῳ, τοῦτο γὰρ ἄμεινον ὁ Πάρις ἡγήσατο, βασιλείαν δὲ ἣν ἐδίδου τῆς Ἀσίας ἡ Ἥρα, καὶ τὸ μαχόμενον κρατεῖν, ὃ ἦν τῆς Ἀθηνᾶς ὑπόσχεσις, παρῃτήσατο. ναυπηγεῖται οὖν καὶ πλεῖ καὶ λαμβάνει τὴν Ἑλένην καὶ ἀπόλλυσι τὸ Ἴλιον.

ЗАУМНИК.РУ, Егор А. Поликарпов — научная редактура, ученая корректура, оформление, подбор иллюстраций, добавления, пояснения, переводы с древнегреческого и латыни; все права сохранены.