"Нет больше той любви, как если кто

положит душу свою за други своя"

(Ин.15, 13)

День победы - праздник не только государственный и народный. Православная Церковь также относится к этому празднику с почтением и отмечает его. К людям, сражавшимся на войне, в полной мере можно отнести слова Спасителя: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя" (Ин.15, 13).

О том, что православная вера помогла нашему народу победить в великой войне, много писали и говорили. Приведем только конкретные факты удивительных совпадений.

Гитлеровские войска напали на СССР 22 июня 1941 года, когда Православная Церковь отмечала День всех святых, в земле Российской просиявших (это переходящий праздник, он зависит от празднования Пасхи и в 1941 году попал на 22 июня). Возможно вспомнив православную традицию, в день объявления войны Сталин обратился к народу не "товарищи", а "братья и сестры".

6 декабря 1941 года, в день памяти великого князя Александра Невского, фашистские войска отвернули от Москвы, это был первый переломный момент в войне.

12 июля 1942 года в день памяти святых апостолов Петра и Павла образовался Сталинградский фронт, Сталинградская битва оказалась переломным моментом в ходе войны.

12 июля 1943 года в день памяти святых апостолов Петра и Павла произошло крупнейшее танковое сражение под Прохоровкой, окончательно похоронившее гитлеровскую операцию «Цитадель» и началось контрнаступление советских войск на Курской дуге.

6 мая 1945 года, в день памяти Георгия Победоносца, правительство гросс-адмирала Карла Денница, преемника Гитлера, дало согласие на капитуляцию вермахта и объявило на весь мир о поражении Германии.

Первый образ, который встает перед глазами при словах "Великая Отечественная война" - это памятник в Берлинском Трептов парке. Наш солдат стоит сапогом на свастике, а на руках у него - ребенок, причем немецкий. Прекрасный образ. Немцы жестоко уничтожали наших детей, а для нас вражеских детей не было. Да, война чудовищна, она приносит горе и смерть. Но вспомните знаменитую песню-призыв: "Идет война народная, священная война". Защита своей Родины вплоть до смерти за нее всегда была священным, высоконравственным делом для нашего народа, сопряженным с максимальной жертвенностью. Мы никогда не забудем ни наших прославленных военноначальников, ни Бородино, ни Куликово поле, ни Полтаву, ни Курскую дугу, ни взятие Берлина. Это наша воинская слава. Думаю, Христос говорил и о воинском христианском подвиге тоже: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Евангелия от Иоанна, 15:13).

Да, были предатели. Они встречаются всегда и везде. Но были и настоящие герои, такие, как Николай Гастелло или Александр Матросов. А ведь безнравственный человек никогда не закроет пулемет грудью. Почему? Потому что он трус. Ему легче предать, убежать. При этом он как раз успокаивает себя тем, что на войне невозможно сохранить незапятнанную совесть. Но как раз, только пройдя войну, можно остаться чистым человеком.

Не могу судить, правда ли, что "в окопах атеистов не бывает". Если люди и оставались атеистами во время Великой Отечественной, то немногие и недолго. Когда вокруг с бешеной скоростью летят пули, на сердце невольно просится: «Господи, помоги"…

Святая Церковь в эти праздничные, полные пасхальной радости майские дни, призывает молитвенно вспомнить всех, кто защищал свой народ и родную землю в годы Великой Отечественной войны. Кто положил свою жизнь за ближних своих, кто работал в тылу, кто претерпел беды оккупации, кто прошел сквозь ад концлагерей, кто поднимал страну после войны. Ветераны и дети войны, которые еще живы, являются для всех нас источником живой истории человеческих судеб, способных научить любви к Родине и донести до современников настоящую трагедию войны, которую иногда трудно разглядеть среди констатации исторических фактов на страницах учебников. Мы не должны забывать уроки Второй мировой войны.

Санька появился у нас, когда снабженцы подвозили нам жратву – мол, заберите солдата, командирован к вам, а своих потерял. В том грандиозном бардаке, который творился в ту пору в Грозном, подобная ситуация была не редкостью, но нашему комбату чем-то новый боец показался подозрительным, и он, забрав его с собой, что-то там целый час выяснял по рации. Хотя на шпиона наш новый товарищ был похож меньше всего – рыжеволосый, веснушчатый нескладный детина лет двадцати двух – двадцати трех с простецкой улыбкой и "окающим" говорком. Сразу подошел к нам, без вступления всем начал пожимать руку, попутно начав свой монолог: "Доброго дня, славяне, зовут меня Саня, фамилия Сомов, я с Волги, деревня Рогозино, вот мамку одну оставил, земляки есть? Работы-то у нас не найдешь, в Самару ездил – никому я там не нужен, разве только улицы мести, да вот учиться потом буду, а специальности-то нет у меня, кому в городе комбайнеры нужны? Деревня-то у нас уже теперь совсем пустая, колхоза не стало, а матери бы корову купить, очень она у меня это дело любит, с животиной возиться. Мамка думает, я на заработки на Кубань поехал, она у меня одна осталась, брата Афган десять лет тому забрал, погиб он там, а батя после того пить сильно начал, и восьмой год уже как утоп, срочную я в Карелии служил, стрелять умею, так что я вам пригожусь, тут у вас всех как-то по прозвищам зовут, так вот меня лучше зовите Сомом, а не рыжим, так, как меня ребята в школе "рыжим" звали, поднадоело-то мне, а кормят вас как тут..." И так – бу-бу-бу все подряд рассказывает-басит, нимало не смущаясь, и просто глядя всем в глаза.

Мы немного опешили от такой «презентации», и как-то даже смутились – даже наши остроязыкие Санька и Андрюха Твиксы, вечно встречающие новичков подколками, и то – просто переглянулись и молча пожали ему руку.

Первый же день его пребывания среди нас был отмечен происшествием – пропал боец, как в воду канул. Прапор Кузьмич бегает-матерится, все в недоумении – чтоб так, в первый день... Под вечер Санька появился, принес вещмешок, набитый карамельками. «Голубок», по-моему. Килограммов шесть, не меньше. Оказывается, не получив никаких распоряжений по поводу того, чем заниматься дальше, он не придумал ничего лучше, как уйти знакомиться с новыми для себя местами. Конфеты выменял на рынке на кроссовки, которые привез с собой. Конфеты те – отдельная песня: выцветшие фантики, выпущены они были, наверное, еще при социализме – сказать, что они были твердыми – это ничего не сказать: их вполне можно было трамбовать в гильзы для крупнокалиберного пулемета, засыпать пороху и использовать в качестве бронебойных патронов. Конфеты Санька (неслабо выгребший от Кузьмича за такой самовольный шоп-тур) раздал всем, "со знакомством вас" – как он говорил.

Твердые-твердые, а за день слопали мы их – солдатские зубы крепче всякой брони.

Пытливый ум Сома во всей красе проявился, когда из здания школы, разрушенной при обстреле, он взял несколько книг и глобус, и некоторое время носил всё это богатство с собой – кроме глобуса, который мы приспособили – да простят нас педагоги – под футбольный мяч, правда, в качестве мяча модель нашей Земли прожила недолго: при второй игре импровизированный мячик разлетелся вдребезги, но результат первого матча, когда разведка (мы) победили десантуру cо счетом 10:6, еще долго оставался предметом обсуждения.

"Ассортимент" найденных Санькой книг не помню, точно только знаю, что среди них был то ли русско-португальский, то ли русско-испанский разговорник, потому как Саня с энтузиазмом взялся за освоение иностранного. Басовитый голос Сома превращался в противный тенорок, когда он довольно громко повторял фразы, 90% из которых составляли две: "Комо пермиссио сеньора" и "Ста бьен, грациас". И так по сто раз на дню, в течение недели. Своими лингвистически-вокальными упражнениями он довел до ручки не только нас, но и нашу овчарку Дину, которая дня через три только завидев, как Саня берет в руки маленькую книжку, скуля и испуганно прижимая уши, лезла под бэтэр, при всем том, что на выстрелы-взрывы она вообще не реагировала. Закончилось тем, что какая-то добрая душа закинула Санькин самоучитель куда-то, и наш полиглот прекратил занятия.

Точно еще была книга о спорте, нечто вроде краткой энциклопедии о великих спортсменах XX века. Не знаю, в какой информационной изоляции жил Санька у себя в селе, но многие вещи, узнаваемые им впервые, изумляли его, как ребенка. Чем-то запал ему в душу вычитанный из этой энциклопедии американский спортсмен начала века "резиновый человек" Рэй Юри – прыгун с места в высоту-длину (был в начале века такой вид спорта, даже имел олимпийский статус). И началось... Чуть свободная минута – Саня чертит линию, и давай с места сигать в длину, меряет что-то там потом коротенькой линеечкой. Народ от смеха покотом ложился, когда Саня в полной экипировке громыхал своими прыжками, а потом с линейкой, ползая на карачках, мерил свои результаты. Капитан Мусаев и то заинтересовался нашей будущей олимпийской звездой, особенно когда увидел, что Саня скачет, взяв в руки обломок от гусеничного трака (для увеличения нагрузки, как он говорил). Совершенно обалдевший Муса минуту молча наблюдал за этим, а потом, когда мы ему объяснили, что тут происходит, посоветовал: "Ви би еще плиту минометную этому Брумелю на шею павэсили, для нагрузки!"

Несмотря на такие вот фокусы, народ Саньку любил, и если потешались над ним – то беззлобно, а уж поссориться с ним так вообще было невозможно.

Сом же очень близких друзей не имел, его благожелательное и доброе отношение распространялось на всех скопом, никогда в помощи не откажет, да чаще всего его и просить не надо – Саня всегда сам появлялся там, где надо, а в ответ на попытки благодарности смущенно разводил руками и басил: "Да ладно, свои ж люди!"

Как-то вечером Санька, покрутившись около нашего радиста Димона-Кактуса, снова пропал. Как оказалось потом, связавшись по рации с ближайшим блокпостом (километрах в трех от нас) Санька дернул туда в гости к найденному земляку. Обратно он появился часа в два ночи с двумя бачками каши, побудил полроты своим басом: "Славяне, я вам каши принес, давайте есть, пока теплая!" Ну что ты ему скажешь?

Каша кашей, если бы не одно маленькое "но" – Саня и туда и обратно топал по минному полю (без малейшего понятия о его существовании), которым наша инженерная служба третьего дня отгородила нас от подозрительного участка зеленки, а только сегодня утром командир наших саперов старший лейтенант Проханов стучал себя пяткой в грудь перед комбатом, что даже мышь там не пройдет (кстати, свою службу минное поле таки сослужило – на следующую ночь было порядка пяти подрывов со стороны зеленки, кто там попал – мы не ходили проверять).

Чудил еще не раз наш Саня, да только всё уже и не упомнишь.

Как-то утром получаем сообщение по рации, что наш второй разведвзвод нашел недалеко от нас пару блиндажей-складов оружия духов, сами ребята, сообщив, что там чисто, и можно всё это забрать, пошли дальше. Ну – забрать, так забрать, собрались-поехали (что-то около 10 км от нашего расположения). Санька напросился с нами – Кузьмич не возражал. "Урал" бортовой, БМП-ха, нас пятнадцать человек. Выехали после обеда. Как-то никому не пришло в голову, что ситуация с состоянием "чисто" за полдня могла и измениться. Доехали, троих оставили у техники, остальные выгрузились, пошли искать по указанным координатам. При подходе к предполагаемому месту кто-то из первых троих поймал мину: Мишку-Кузнеца сразу наповал, двоих (Филиппа Копылова, Филина, и Славика Рокки) ранило тяжело. И понеслось – со всех сторон нас начали поливать, и место такое – что мы посреди зеленки на почти голой опушке, с реденькими кустиками, а откуда бьют, и не сразу сообразишь, чуть поодаль вокруг нас плотные кусты-деревья, холм справа вообще утонул в растительности. Вот тебе и съездили за оружием! Все залегли мордой в землю – и продвигаемся к кустам, отстреливаясь наугад. Благо рядом, доползли все, только Витьку Бороду в плечо зацепило. Санька притащил за собой Филина, а Андрюха Твикс – Славика.

Филиппу-Филину ноги подробило – просто месиво, и пока мы отстреливаемся – Кузьмич колдует над ним, перетягивает жгутом, колет промедол. Там, где мы оставили технику, раздаются два взрыва и очереди. Почти одновременно получает пулю в бедро Ромка-Москвич. Похоже на то, что попали мы серьезно на этот раз. Осталось три дороги, что называется – либо идти в лоб (а всемером плюс четыре трехсотых, из них три тяжелых – это самоубийство), или вернуться к дороге, но, судя по тому, что мы слышали взрывы – возвращаться уже некуда, либо вдоль холма по зарослям попытаться как-то ускользнуть отсюда. А пока – забились в кусты, немного рассредоточившись, и отстреливаемся на звук.

Санька Сом подползает к Кузьмичу, молча подбирает автомат Филина вдобавок к своему, и на полусогнутых пробегает мимо нас, ближе к краю зарослей, бася: "Всё, мужики, уходите с ранеными". Кузьмич что-то кричит ему вслед. Санька не оборачиваясь машет рукой, мол, – уходите. Потом таким же макаром, под фонтанчиками пуль пробегает открытое место и скрывается в кустах напротив.

Саня, Саня... Все оборачиваются на Кузьмича – он секунду смотрит в ту сторону, куда исчез Санька, вздыхает – и жестом показывает, что нужно уходить. Выстраиваемся цепочкой и ползем, пряча глаза друг от друга, ползем через заросли, в сторону, противоположную той, откуда пришли. На себе тащим раненых. Сзади нас не прекращающаяся перестрелка – все понимаем: шансов у Сани нет, и мы теперь просто ОБЯЗАНЫ выйти отсюда и дотащить трехсотых. Минута, другая, третья... пятая... ползем, пока ни на кого не наткнулись, сзади нас по-прежнему слышны очереди... Душа рвется пополам...

Спереди в кустах шорох и треск веток – Андрюха Твикс моментально посылает туда очередь, в ответ – стон и детский крик: "Дя-я-я-деньки, не стреля-я-я-я-я-йте!" Какого лешего, это еще что такое?! К кустам ползут Мишка Гаевой и Саня Твикс, через полминуты появляются оттуда, неся стонущую девочку лет 11-12, у которой окровавлен бок. Кузьмич (он у нас в таких ситуациях был основным лекарем – как-никак у него четыре курса медина, и он три года пробыл в Афгане фельдшером). Останавливаемся. Кузьмич осматривает девочку – судя по его фразам, ничего серьезного, одна пуля навылет зацепила левый бок в районе подреберья, печенки-селезенки целые, но крови много. Перевязывает. Девочка теряет сознание – промедол – и мы продолжаем двигаться. Уже позднее в расположении, когда девчонка пришла в сознание, мы узнали её историю: два месяца тому её родители, она и младший брат собрались уезжать из Гудермеса к родственникам куда-то на север (как она сказала). Не знает, как и куда они ехали, только раз родители ушли договариваться за машину и пропали. Прождали они с братом их трое суток, потом сами приняли решение ехать к их тете в Назрань (по-моему), через неделю от дизентерии умер брат, хоронила сама в лесу. И вот уже месяц, как она одна скитается по Чечне, не имея ни малейшего понятия, где находится. Через три дня из нашего расположения (девчонка оклемалась на удивление быстро) её на вертушке вместе с другими ранеными отправили в госпиталь в Моздок. Звали её Алла Кононова. Сейчас, наверное, невеста уже...

Стрельбы сзади нас нет... Ощущение времени потеряно окончательно.

Выходим на дорогу. В полукилометре впереди от нас пылит колонна, двигаясь в нашу сторону (мы тогда еще не знали, что те наши, которых мы оставили на дороге, и которых вместе с техникой пожгли духи, успели по рации сообщить о том, что началась стрельба, и вызвали подмогу).

Десантура, родные вы наши... Через минуту мы уже объясняли им ситуацию, перегрузив им в БМПэху раненых, и отправив её обратно, мы возвращались на то проклятое место со складами. Надо сказать, что боя, в моем понимании, почти не получилось – два взвода из роты капитана Мережко (дай ему Бог здоровья, он сейчас должен работать преподавателем в Рязанском училище ВДВ) плюс чуть-чуть нас, быстро выкосили духов.

Всего воинов Аллаха оказалось там около двадцати, это потом посчитали – около пятнадцати трупов и тяжелораненых и пять пленных.

Саньку мы нашли около второго блиндажа, метрах в ста от первого, где мы напоролись на засаду. Он лежал почти весь раздетый, в крови, с покромсанным торсом и пахом, с простреленными ногами. Как мы поняли, он был ранен в ноги, а потом его взяли и начали терзать. Рядом валялись ножницы по металлу, все в крови. В Санькиной крови.

Саня был еще жив, спутанное сознание временами появлялось у него, иногда взгляд становился даже осмысленным, боли он, похоже, уже не чувствовал. Мы стояли перед ним на коленях, и в те моменты, когда к нему возвращалось сознание, он сипло шептал: "Теперь куда я годен, домой только, ну хоть мамке подмогнуть, да вот подлечусь дома – и к вам, и за братом крепко скучаю... он меня ждет... я знаю... мы вдвоем к вам вернемся, славяне... родные..."

Через полчаса Сани не стало.

Одежда, сорванная с него, лежала рядом. Андрюха Твикс, пока мы забирали оружие-боеприпасы, собрал её, и начал вынимать документы, Санины вещи, мелочь разную. Достал книжечку какую-то из Санькиного лифчика, и начал машинально перелистывать. Я подошел сзади, Андрюха обернулся на меня и, скрывая слезы, отвернул лицо, продолжая листать. На одной из страниц что-то было подчеркнуто. Я наклонился ниже, остановил Андрюхину руку и мы оба прочли подчеркнутое.

Это было Евангелие от Иоанна, а подчеркнута Санькой была фраза: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих".

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя.»

Евангелие от Иоанна (15.13.)

1.На грани столетий.

Поднимаемая тема, искусственно ввергнутая в небытие, должна вновь обратить наши сердца к совести и к трезвенности разумения о событиях и о людях. Тех далёких годин исхода русских из России из-за гражданской и Второй Мировой войн. Величие жертвенности и служения Богу и людям незабвенно, даже если чиновники на разных уровнях государства и церкви не хотят слышать имён таких людей... И таковым был – Высокопреосвящен ный

Гермоген, архиепископ Екатеринославски й и Новомосковский, архипастырь Донской армии.

А в миру Григорий Иванович Максимов, родившийся 10янв. 1861году в казачьей семье станице Есауловской области Войска Донского. Закончив семинарию и Киевскую духовную академию в 1886 году получил сан пресвитера (священника) и будучи с учёной степенью кандидата Богословия, пройдя практику псаломщика в Петро-Павловской церкви станицы Старочеркасской (по своему пожеланию) в скором времени получает священническое место при Троицкой церкви города Новочеркасска,гд е служение о.Григория было весьма непродолжительно (около полугода), когда он был перемещён на вакансию священника к Донскому кафедеральному Вознесенскому собору,где прослужил 7 лет.

В 1894 году, несмотря на свои молодые годы, но как уже опытный педагог был назначен на пост смотрителя Усть-Медведицког о Духовного училища, где о. Григорий потрудился в качестве начальника свыше 8 лет, благоустроив родное училище.И в станице Усть-Медведицкой,как и в городе Новочеркасске о.Григорий не отказывался от исполнения других разновременно налагавшихся на него должностей, как учебного,так и общественного характера.

В 1902году о. Григорий оставляет Донскую епархию и по приглашению епископа Владикавказкого Владимира (Сеньковского) перемещается на Кавказ и назначается настоятелем Владикавказкого кафедерального собора. Служебная деятельность протоиерея о.Григория Максимова для жителей Владикавказа памятна его самоотверженным подвигом в тревожный 1905 год, когда он ходил в казармы взбунтовавшегося Т-ского полка и пастырскими увещеваниями, обманутые агитаторами, солдаты были успокоены, замыслы крамольников были разсеяны и полк возвращён к своей службе Царю и Отечеству. Однако обстоятельство это имело роковые последствия для его семейной жизни. Супруга о. Григория скончалась от сердечного удара, оставив ему шестерых детей от 1года до 16лет.С Божьей помощью батюшка воспитал своих детей добрыми христианами и полезными деятелями на государственно-о бщественной службе.

Усердие в служении о. Григория Максимова в иерейском сане в должностях по епархиальному и духовно-учебному ведомствах отмечено рядом наград – орденом св.Анны 3 степени в 1902 году, а через три года и 2 степени. В 1908г.-- орден св.Владимира 4 степени и через три года 3 степени.

В 1909году, будучи Ректором Саратовской семинарии протоиерей о.Григорий Иванович Максимов у раки прп.Серафима принял монашеский постриг с именем Гермоген.Это имя было принято им в честь своего ближайшего руководителя в монашеской жизни Преосвященного Гермогена, епископа Саратовского, впоследствии архиепископа Тобольскогов 1918 году замученного большевиками в реке Иртыше.

2.В битву с архипастырской молитвой и исход из России.

Девятого мая 1910года совершена была хиротония(рукоположение) архимандрита Гермогена в Алексадро-Невско й лавре г. Санкт-Петербурга в викария Донской епархии.На эту кафедру его избрал св.Синод и о.Гермоген знал трудности архиерейского служения да ещё в должности викария в родной ему епархии и принял это назначение, усматривая в нём перст Божий.

18 мая того же года преосвященный Гермоген(Максимо в) прибыл в г.Новочеркасск, где свидетельствует во славу Божию и во спасение людей. На своём месте служения он был любим и уважаем и духовенством и паствою.Подтверж дение тому торжественное празднование 25-летия священнослужения отмеченное в Новочеркасске, в котором приняла участие вся Донская епархия и любовью он пользовался во всех слоях своей паствы, а не только среди родного и любимого им казачества,но и среди всех жителей Донского края. Памятником этой любви служат золотой нагрудный крест, икона-складень Христа Спасителя со св.муч.Гермогено м Патриархом Московским(родом который тоже донской казак) и металлический архипастырский жезл.

Началась Первая Мировая война и епископ Гермоген с церковной кафедры воодушевлял русских воинов отправлявшихся на театр военных действий, а в 1916 году сам побывал на фронте, где своими молитвами, проповедью и благословением так поднял боевой дух донцов, что они готовы были немедленно идти в бой.

Наступил злосчастный 1917 год. Не сразу пришли боль и беда братоубийственно й войны на казачьи земли Тихого Дона,кои окормлял владыка Гермоген. Как только в Новочеркасск дошли вести о зверствах большевиков, уже захватившие власть в Петербурге и Москве, то Преосвященный выступил во всеоружии своего пастырсого служения – устраивал крестные ходы, организовывал религиозно-нравс твенные и патриотические чтения, в проповедях обличал обличал врагов Веры Христианской и Православной Церкви. На что очень озлобилось городское отребье. Но силы были не равны, и в феврале 1918 года, после трагической гибели атамана Каледина А.М. , красногвардейцы заняли столицу Войска Донского. Епископ Гермоген был арестован, как и войсковой старшина Волошинов и атаман Назаров(расстрел яны), заключён в тюрьму и ошельмован на суде, как враг народа. Несколько раз ему грозила рассправа от пьяных матросов и красногвардейцев.Но неожиданно большевисткое начальство владыке даровало «амнистию», с условием при первом требовании явится в ЧК. На самом деле это было обманом, т. к. ночью Преосвященный Гермоген был-бы убит, но был спасён своими детьми.

Разграбив дом комиссары ушли. После пришлось скрываться на окраинах города.

За укрывание владыки любому грозил расстрел.

Наконец казаки поняли обман большевиков и восстав против сатанинской власти в день Светлого Христова Воскресенья(22ап р) 1918 года через день освободили Новочеркасск.

Какие были радости и восторги при встречи архипастыря со своим народом, считавшим его убитым. Избранный войсковой атаман Краснов П.Н., зная силу служения Церкви епископа Гермогена и любовь к нему донского казачества,пригл асил его на пост Епископа Донской Армии и флота.С этого времени владыка ревностно стал исполнять свои новые обязанности: проводил войсковые молебны и вызжал на фронт, где своим огненным словом воодушевлял и поддерживал своих родных донцов,благослов ляя их на бой. Множество рассылал свои воззвания, призывая всех держаться заветов родной страны и крепко стоять за Веру и Отечество. Победоносная Донская армия строилась на взаимодоверии,и именно это постарались подорвать враги православия и казачества. П.Н.Краснов сложил с себя полномочия войскового атамана, а А.П.Богаевский вслед избранный атаманом не смог восстановить положение. Начался горестный исход донцов со своей родной земли. Владыка Гермоген решил остаться в Новочеркасске, но его убедили оставить город хотя бы на время. Поэтому архиерейское служение владыки Гермогена на Дону продолжалось до 1919г.,когда он был назначен на кафедру епископа Екатеринославско го и Новомосковского, а в декабре сего года вместе с сыном гимназистом и келейным дьяконом на обычной телеге отправился из Донского края на Кубань под охраной первой сотни Донского Кадетского Корпуса, переживая и голод и холод,как и многие тысячи беженцев. Но большая беда таилась в измученных душах людских, которые уже ни во что не верили, ещё были и те, кто имел наживу на горе человеческом несмотря на наступающий большевисткий ужас.

Прибыв в Новороссийск, где уже находилось Высшее Церковное Управление на юге России епископу Гермогену было дано место на больничном пароходе "" Владимир"" среди тифозных больных в качестве судового священника. 14 марта 1920 года «Владимир» вышел в Крым, но получив новое распоряжение, направился в Константинополь, а оттуда в Солунь, где и были сняты раненные и часть больных,а остальные (до 2-х тыс.) отправлены на угрюмый о.Лемнос,где владыка Гермоген и поселился в военной палатке.

3.Слава Богу за всё – за скорбь и за радость

Остров Лемнос стал той землёй, где владыка провёл первые свои полгода после потери горячо любимой России. По его инициативе была освящена палаточная церковь в память Вознесения Господня, потом создана школа для детей беженцев. Весть, что среди русских беженцев на острове находится православный русский архиерей скоро распространилась по Лемносу. Произошли встречи и совместные сослужения Литургий с греческим православным духовенством. Необыкновенно празничным было шествие к митрополиту Лемноскому Стефану с большим церковным хором, регентом которого был Сергей Жаров. Великим духовным утешением послужило это в безотрадной изгнанической жизни для владыки Гермогена. Но рядом была св.гора Афон,на которую греческие власти не пускали русских. Господь сподобил владыку с монахами на лодке через море добраться до Афона и с августа 1920года по май 1922 года преосвященный Гермоген безвыездно прожил в афонских монастырях и скитах.

Трогательное было прощание владыки с братией скита Фиваида и Пантелеимоновым монастырём и по отбытию в Сербию в начале мая прибыл в Белград, где был принят Патриархом Сербским Димитрием чисто по родственному в своих покоях.

Высшее Церковное Управление заграницей направляет епископа Гермогена в Афины, где занимался благоустроением своей епархией до государственного переворота в Греции.

Монархия сменилась республикой, владыка вынужден возвратится в Сербию и оттуда управлять своей епархией.

В 1922 году реорганизовано было Русское Высшее Церковное Управление. Собором Русских иерархов, оказавшихся за пределами России, был учреждён Священный Синод со всеми правами ВЦУз и преосвященный Гермоген на этом соборе был избран членом Священного Синода.

В 1929 году получил назначение на вновь открытую тогда епархию Западно-Американ скую с возведением в сан архиепископа, но назначение это исполнить не мог по обстоятельствам от него не зависящим и вынужден был остаться в Сербии. К российским наградам владыки добавился орден св.Саввы II-ой степени Королевства Югославии.

По благославению блж. Митрополита Антония(Храповиц кого) и с разрешения Святейшего патриарха Варнавы был образован Комитет по чествованию архипастыря Донской армии 50-летнего юбилея преосвященного Гермогена. Почётный председатель Комитета – митрополит Антоний(Храповиц кий) Киевский и Галицкий, а почётный член (будущий первоиерарх РПЦЗ) Анастасий.

В 1936 году прошло празднование полувекового священнослужения владыки Гермогена в г.Белграде. Поздравительную речь от имени сербов произнёс проф. Л.Раич – от тех, кто были воспитанники русских духовно-учебных заведений. Н.Н. Краснов огласил приветствия от Атамана Всевеликого войска Донского, а вслед за ним полк. Н. Номикосов огласил приветственные поздравления от атаманов и казаков – Кубанского, Терского, Уральского, Оренбургского, Астраханского, Сибирского, Енисейского, Амурского, Уссурийского и от ген.Бакшеева – председателя Дальневосточного Союза. После этого вышли казачата – три мальчика в черкессках и девочка в кубельке. Дети поклонились иерархам и девочка с любовью в голосе прочла стихотворение посвящённое влд.Гермогену. Депутация эта весьма растрогала как юбиляра, так и всех иерархов во главе с Патриархом Варнавой.

Ответные речи, воспоминания о далёком ныне Доне, песни, подарки лились будто из рога изобилия. Но даже самые прекрасные праздники рано или поздно заканчиваются, и владыка со всею своей неутомимой энергией старается помогать всем нуждающимся, находясь в Хоповом монастыре. Но вскоре грянула Вторая мировая война.

4.Война.

Как только Югославия оказалась под немецкой оккупацией, Хорватия провозгласила свою независимость.И если в Сербии творили беззакония «титовские» красные партизаны, то в Хорватии зверствовали усташи. И архиепископ Гермоген встал на защиту православных сербов в Хорватии. Памятуя, что Патриарх Гавриил настаивал сделать всё возможное, чтобы сохранить православие в Хорватском государстве.

Вот одно из свидетельств очевидца,Ивана Алексеевича Полякова, генерала и начальника штаба Донской Армии, в ответе на нападки появившиеся в послевоенные годы в зарубежной церковной печати против владыки Гермогена: « Как обычный мирянин я далёк от мысли входить рассмотрение решения Архиерейского Синода Русской Православной Заграницей, вынесенного в отношении архиепископа Гермогена, но вместе с тем считаю своим нравственным долгом оценить ту обстановку и обстоятельства, каковые были связаны с принятием им возглавленния образовавшейся тогда Хорватской Православной Церкви.

Будучи живым свидетелем событий того времени в Хорватии я утверждаю:

1.По всей Хорватии шло гонение на православных: сжигались церкви,арестовыв ались пастыри,некоторы е расстреливались, нередко страдали и русские священнослужител и.

Единственная сербская церковь в Загребе, ставшая как бы русской, была закрыта.

2.Вступая в управление Хорватской Православной Церковью, архиепископ Гермоген поставил первым условием – прекращение гонений на Православную Церковь и других безобразий. Бывший тогда во главе Хорватии доктор А.Павелич эти условия принял и отдал соответствующие распоряжения.

3.Гонения почти сразу утихли, стали открываться церкви и приводиться в порядок. Получили и мы, Загребчане, нашу церковь обратно.

4.Вскоре архиепископ Гермоген становится ходатаем за всех русских, которые преследовались новой хорватской властью как в отдельности, так и большими группами, и обычно без всяких с их стороны проступков. Так как двери Поглавника(доктора Павелича) были всегда для архиепископа Гермогена открыты, он шёл к нему, и его просьбы Хорватское правительство, хотя и скрепя сердце, но всё же выполняло.

5. Посещая архиепископа Гермогена несколько раз в неделю и обсуждая с ним положение и разные вопросы,выдвинут ые жизнью того времени, я встречал у него много посетителей, осаждавших его разнообразными просьбами. В числе последних нередко были даже русские военные, служившие в войсках доктора Павелича. Владыка во всём старался пойти навстречу всем старался помочь. Следовательно, принятием возглавления Хорватской Православной Церкви, архиепископ Гермоген сделал большое русское дело и спас многих от преследования тюрьмы,а иногда и смерти.

Во имя Истины и Христовой правды обходить этот вопрос молчанием, мне думается, будет несправедливо. Видимо, в то время Белград был мало осведомлён о том, что тогда происходило в Хорватии.»

Горькие времена, выпавшие на долю православия в Независимом государств Хорватия (НГХ), вспоминает М.Обркнежевич: «Из-за отказа сотрудничать с немцами Патриарх Сербский Гавриил находился в ссылке до окончания войны». А на территории самой Хорватии идут этнические чистки (убито 750тысяч православных сербов), сербское духовенство подверглось гонению, так как считалось представителями враждебного соседнего государство.

Безусловно, враги православного христианства хотели уничтожить вероисповедание сербов и русских в Хорватии любыми способами, и поэтому рассчитывали, что создание Хорватской Православной Церкви приведет к унии с католицизмом (что и вменяется до сих пор РПЦЗ как тяжкое преступление архипастырю Гермогену и пришедшим под его окормление священникам). Но почему-то не берется во внимание, что патриарх сербский Гавриил из ссылки передал свое устное согласие владыке Гермогену, то есть благословил его возглавить Хорватскую Православную Церковь как митрополиту, но не как Патриарху. Перед приездом в Загреб 29 мая 1942 года, где должны были пройти предварительные переговоры об образовании ХПЦ и её устава, владыка Гермоген пишет письмо митрополиту Анастасию, где уверяет, что ничего неканонического он не сделает в отношение братской Сербской Православной Церкви.

Надо помнить, что прокоммунистичес кие тенденции среди сербского священства и иерархии во время войны были сильны, как это происходило и в России под властью большевиков. Именно об этом предупреждал преосвященный Гермоген в своём последнем Пасхальном послании:

«Берегитесь чада мои духовные,тех, которые в священных ризах обращаются к вам вместо креста с кровавым ножом и оружием в руках, ибо они не воинствуют за Христа,но за нечестивого, стремящиеся прельстить вас и отравить души ваши! Берегитесь всех тех, которые говорят о свободе под красной звездой, ибо там нету свободы, там только бедствие и несчастье. В их временном царствии владеет только одна свобода – хула на Бога Вседержителя, Его Воскресшего Сына и Духа Святого. В христианской любви братском прощении, возлюбленные братья и чада наши духовные, поздравим друг друга с радостным Пасхальным приветствием – ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!»

О создании ХПЦ – при этом хорватскому правительству было поставлено владыкой Гермогеном условие- немедленное прекращение уничтожения сербского православного населения в Хорватии, и это было выполнено.

Были уведомлены греческая, болгарская церкви, а так же Вселенский Патриарх в Константинополе; Румынский же патриарх Никодим рукополагал владыку в сан митрополита. Как известно, ни одна Церковь не выразила никаких возражений по поводу создания новой Церкви, считая владыку Гермогена достойным иерархом. В то проклятое время взаимной ненависти и геноцида после хиротонии митрополит Гермоген сумел собрать священство разрушенной сербской Церкви в Хорватии – 70 священнослужител ей присоединились к новой Церкви, имеющей тогда 55 постоянных приходов и 19 временных общин. Очевидно, что они сделали выбор в трагическую годину.

Новая Церковь в благодатной мудрости владыки Гермогена стала многонационально й. Кроме сербов и хорватов её прихожанами стали черногорцы, македонцы, болгары, румыны, цыгане, албанцы, русские, русины, украинцы и даже возвратившиеся в Православие униаты. Владыка Гермоген сразу снискал любовь и уважение своей паствы.

5. По плодам их узнаете их.

Трагедия убийств изматывает и очервствляет души человеческие, но в это же время показывает духовный выбор христианина, т.к. « по делам их узнаете их»…Разбирая документы тех лет, сразу осознаётся – спасение человеческих жизней, всеобщее уважение, даже среди неправославных и соблюдение условий канонических принципов лежит в основе создания новой церкви.

«Волею Божией моё смирение было призвано возглавить ХПЦ, Во время великих искушений, ниспосланных на часть святого Православия, мне было суждено оставить тишину монастырского уеденения, занять эту должность, которую ныне выполняю, взять кормило Православной церкви и собирать чад её в одно стадо, по словам Первоначальника Господа Иисуса Христа, восстановить покой и благочестие, любовь и правоверие в Хорватии,где вихрь мировой войны восколебал и смутил Православие, вызвал расстройство, растление и полное безумие», – так в своём письме Патриарху Никодиму Румынской Православной Церкви написал владыка Гермоген.

Монастырь в Хопово действовал до 1943 года, потом он был сначала сожжён коммунистическим и партизанами, а оставшуюся главную церковь взорвали при отступлении части вермахта.

Взаимоотношения же между митрополитами Гермогеном и Анастасием из-за образования ХПЦпривели к разрыву, т. к. первый не мог приехать в Белград, а второй объявил о несогласии с назначением митрополита Гермогена, отстраняет его и в соответствии с каноническим правом начнёт против него судебное разбирательство. При этом сам митрополит Анастасий не поехал в Загреб для урегулирования отношений. Боль же сербского и русского в Хорватиизаключал ась в том – если бы не заступничество владыки Гермогена геноцид повторился бы, и промедление с Синодальным разбирательством было бы губительно.

В начале 1945 года наступление советских войск на Балканах заставило эвакуироваться хорватское правительство, и оно предложило и владыке Гермогену с клиром уйти в Австрию.

Он, после разбора этого вопроса со своим духовенством, которое единогласно высказалось против эвакуации, ответил такими словами: «Нас здесь очень мало, но у нас есть епископство и духовенство православное и совесть наша спокойна... Мы готовы дать отчёт во всех своих деяниях за время нашего служения перед свободно и законно созванным и вполне независимым в своих решениях Церковным Собором Сербской Церкви с участием по возможности епископов Русской Зарубежной Церкви.»

Синод СПЦ выбрал крайне недостойный Православия путь – передал владыку Гермогена и духовенство ХПЦ в руки красных партизан армии И.-Б.Тито, т. е. В руки богоборцев и потребовал судить их, как «военных преступников» своим собственным судом. Трибунал безбожников приговорил всех арестованных к смертной казни и 29 июня 1945года были расстреляны. Месяцем ранее началась трагедия в Лиенце. Следует заметить,что СПЦ приняла в юрисдикцию священнослужител ей сербов, рукоположенных владыкой Гермогеном, этим «де-факто» признавая каноничность Таинств и Православной Веры созданной хорватской Церкви.

Октябрь 31

02:40 2013

В Вильнюсе торжественно перезахоронены останки семи советских воинов. Священник Олег Шляхтенко на отпевании сказал слово памяти, в котором призвал понимать и ценить подвиг погибших за всех нас воинов.

26 октября 2013 года в столице Литвы, городе Вильнюс на Антакальнисском воинском кладбище состоялось торжественное перезахоронение останков семи советских воинов. Останки воинов в количестве семи человек были обнаружены 10 июля 2011 года в районе уже несуществующей деревни Малиново, Пабрадской сенюнии, Швенчёнского района. В братской могиле обнаружили останки бойцов со следами оказания медицинской помощи — шинами, протезами, ампутациями. Имена шестерых из семи воинов удалось установить.

Собственно, важным моментом деятельности Ассоциации военной истории «Забытые солдаты» (Uzmirsti kareiviai) и является не только найти останки погибших воинов, но установление личностей погибших, и поиск их родственников с дальнейшим увековечению памяти павших воинов. Найденные во время всех экспедиций кости бойцов, впоследствии исследуют эксперты. В первую очередь общественная организация занимается поиском останков советских воинов Второй Мировой войны и русских воинов Первой Мировой войны, но и к найденным останкам немецких солдат относятся трепетно, и они захороняются на кладбище немецких воинов в вильнюсском парке Вингис.

Два года ассоциация «Забытые солдаты» договаривалась с государственными структурами о перезахоронении останков данных бойцов, но дело всё никак не двигигалось с «мёртвой точки», но, казалось бы в самый трудный момент (за долгое время именно сейчас наиболее напряжённые отношения между Литвой и Россией), именно сейчас произошло чудо. Власти Литвы пошли на встречу и не просто разрешили перезахоронить воинов, но и организовали это с почётным воинским караулом. Это был по-настоящему акт доброй воли до той степени, что трудно было поверить глазам, когда видишь литовских воинов почётного караула, несущих православный крест, гробы с останками советских воинов и отдающих им честь.

И это на фоне того, что некоторые политики (вплоть до целых фракций в Сейме) продолжают «борьбу» с так называемыми «оккупантами», как будто в Литве им и заниматься больше нечем. Например, депутат-«консерватор» Сейма Литвы Кятстутис Масюлис, не дожидаясь решения городских властей, потребовал немедленно убрать стелу победителям с кладбища. Так, 21 октября он опубликовал открытое обращение к мэру Биржай Ируте Важене, в котором пишет, что СССР принес Литве только горе, а «оккупанты» никакие не «освободители». Он перечисляет ужасы, которые, по его мнению Литве принес советский режим, упоминает о ссылках и подавлении сопротивления так называемых «лесных братьев». Также он обратился к читателям своей странички в социальной сети Facebook он также указывает электронную почту мэра и просит своих читателей также направить ей письма с требованием снести памятник. По мнению политика, массовость ускорит принятие решения. Больше всего Масюлиса возмутила табличка на монументе, в которой отмечается, что этот памятник воздвигнут освободителям Биржай. Примечательно, что в 2007 году вся территория захоронения и памятник были отреставрированы на деньги, которые были выделены посольством России в Литве.

Но вернёмся захоронению воинов. В 10:00 началось их отпевание, которое проходило в . После отпевания, настоятель храма сего — священник иерей Олег Шляхтенко поблагодарил всех пришедших и обратился к ним:

Язычники и еретики говорят, о том, что есть люди, которые призваны к особой жизни, святости, каким-то особым тайным знаниям, так называемые, избранные, а есть люди, которые к этому не призваны. Нет. Господь всех призвал к святости, но есть те, кто сами отказываются от этого. Не хотят или ленятся, или по нерадению, но вот мы имеем свидетельство — людей, которые показали своей жизнью, что можно и нужно, что это возможно для каждого человека – жить ради других, служить другим всей своей жизнью, нести свой крест не унывая. Нести до самого конца, до самой смерти. Кроме тех людей, которых мы сегодня с вами отпевали, этих воинов, которые, конечно же, – герои-подвижники потому, что положили жизнь свою за других. Господь сказал, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Они именно это и сделали.

Есть и другие святые, которые не прославлены Церковью явно. Это наши современники. Оптинские мученики: иеромонах Василий, иноки Трофим и Феропонт, протоиерей Даниил Сысоев, пострадавший мученической смертью, воин Евгений, которого многие из вас тоже знают. Молодой парень, который до конца носил на груди крест, хотя мусульмане заставляли снять крест, отречься от Христа, заставляли и прочих молодых ребят, которые были рядом с ним. Все, кроме него и его друга отреклись, а он остался до конца и умер тяжелой смертью, но не унывает. Он остался верен Христу до самой смерти. И каждый из нас, братья и сестры, должен быть подобен им, не говорить, что мы не такие подвижники. Нам всем Бог дал силы. Если не хватает силы, мы можем черпать из бездонного, нескончаемого источника, который дает нам Сам Бог. Источника благодати, который есть Церковь. Как мы поем в песнопении: «Процвела есть пустыня, яко крин, Господи!» (Бесплодная языческая церковь – пустыня – процвела, как лилия, Господи). Если уж языческая Церковь, которая как пустыня процветает, а для нас это невероятно, чтобы пустыня процвела, как лилия, так вот, во Христе, каждый человек бесплодный, казалось бы, бездуховный, немощный, слабый, имея от Бога поддержку и питание благодатью Господней, может стать действительно подвижником. Это касается каждого из нас. Нам только надо научиться бороться со своими страстями, со своим нерадением, своей теплохладностью, равнодушием, как прочие подвижники боролись с невидимыми врагами, так и мы должны бороться со нашими невидимыми врагами, которые с нами борются и отрывают нас от Господа. Мы должны быть в вере подобны им – верными до самой смерти. Будем же таковыми! Будем черпать силы у Самого Господа, Который нам дает их в Причастии, исповеди, в Таинствах Церковных и будем воодушевляться примером тех праведников и тех героев, которых много было во время Велик Отечественной войны. Фактически, это весь наш народ. Примером этих людей будем тоже воодушевляться, чтобы и нам не унывать в нашей жизни, но стараться жить по-христиански. Ради чего они боролись? Они боролись за веру, Отечество и народ. Наш народ – русские люди – немыслимы без веры, без христианства. Достоевский говорил, если отнять у русского человека Христа, то он падет ниже язычника, можно сказать, что станет хуже скота потому, что забудет о всем том, что питает его русские корни. Мы это видим в современном мире, когда люди забывают, что есть народ, есть культура и всё это они переняли от Христа, от христианской веры, то, в конце концов, в нашем народе появляется какой-то разлом.

Будем же всё-таки, братья и сестры, верными Христу до конца.

Позже на кладбище, уже после погребения, иерей Олег Шляхтенко также обратился с пастырским словом к собравшимся:

Сегодня мы собрались перед могилой героев. Было много героев и они остаются потому, что у Бога нет мертвых, у Бога все живы и для нас очень важно, что все они, эти люди, в том числе те, которых мы отпевали сегодня, были разными, даже разных национальностей. Некоторые из них говорили на разных языках, но что-то их объединяло. Что-то в этой страшной войне соединило тех, которые боролись за одно. За одну страну, за свою культуру, за свою веру, за свой народ. И сегодня тоже мы все такие разные, люди разных возрастов, разного социального положения, разной языковой группы, разной, даже, может быть, национальности, разных народов, но все собраны около них. Они нас объединяют не только сегодня, но должны объединять всегда.

В истории мира, в истории наших стран было очень много страшных войн. И, конечно, Великая Отечественная война — Вторая мировая война — одна из них, одна из тех страшных войн, которая потрясла все человечество. Самое страшное в ней было даже не сама война, а то, с чем шли против всего мира враги, с какой идеей. Идея, в которой нет любви, нет жертвенности. Шли с идеей, желающей покорить себе все народы ради возвышения своего свобственного достоинства народного, своей национальности, своего языка. Все же остальные народы считались лишь служителями этого народа в лучшем случае. И ныне, когда мы с вами предстоим перед теми, кто боролся за единство всех наших народов, за нашу веру, за мир, за любовь между нашими народами, мы должны вспомнить об этом, если забыли. Должны помнить о том, и стараться в своей жизни не просто вспоминать, но жить так, ради чего умирали наши предки, наши воины, те герои и подвижники, которые за веру, за народ и Отечество, за всё, что наполняет всю историю нашего бытия положили свою жизнь, за то, чтобы мы сегодня могли жить. Мы об этом обычно всегда вспоминаем во дни победы и в другие памятные дни, но мы забываем о том, что эта война объединила всех.

Нам не нужна новая война, чтобы нам снова объединяться. Мы можем и без нее жить вместе, жертвуя чем-то своим, второстепенным, чтобы дружить друг с другом. Кому-то эти слова покажутся слишком жесткими. Я так говорю потому, что в нашей Литве среди русских мало того единства, которое хотелось бы видеть. Мало. И хотелось бы, чтобы вот такие моменты, когда мы собираемся перед павшими воинами или, если кто-то в интернете или других средствах массовой информации видит то, что кто-то собирается и считает себя русским, чтобы он вспоминал о необходимости этого объединения. Объединения не против кого-то, а за что-то, чтобы уметь жертвовать, как жертвовали герои войны. Жертвовать чем-то своим второстепенным ради идеи высокой, ради веры нашей. Поистине, самая сильная объединяющая сила — это вера людей и любовь, наполняющая сердца, но любовь без Бога не бывает истинной, искренней, не бывает настолько глубокой, потому, что первый подвиг смерти за людей показал сам Госодь Иисус Христос. Эти подвижники, эти герои, которых мы сегодня хоронили – они «повторители» этого подвига, конечно, не в той же степени, как Господь потому, что Богу никто не может быть подобен во всей Его полноте и Его существе, даже в Его жертве, но всё-таки они являются иконой Его подвига, Его жертвы. И мы должны быть сами достойны этой жертвы людей.

И потому я хочу вас сегодня призвать, братья и сестры, к тому, чтобы жить так, чтобы уметь искать это объединение и находить с другими. Без ненависти, но в любви, в самопожертвовании. Хоть сегодня на нашей земле нет войны, но война всегда идет в наших сердцах, война в идеологии, в идеологическом пространстве. Нашим детям, родным, нашему народу пытаются навязать определенные устои, которые не характерны для него. Например, пытаются навязать такую идею, что, если мы хотим вернуться к истокам, то должны вернуться к языческим истокам, но всё это ложь потому, что наши народы – и Литва, и Россия, и Белоруссия, и Украина — мы все выросли на христианских устоях. Только в них корни нашей культуры. Даже если человек является неверующим, он должен это понимать и признавать потому, что все, чем наполнена и литература, и поэзия, и музыкальные творения, и живопись, в самых лучших своих класссических проявлениях, корнем своим имеет именно христианские основы. Будем об этом помнить, братья и сестры, и искать объединение через Христа, Господа нашего, Который всех нас объединил в любви Своей.

Помоги всем Бог жить в любви и радости Божией, тогда и нас всех Господь объединит. Аминь.

Председатель организации проживающих в Литве участников Второй мировой войны, сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции, Юлюс-Лёнгинас Декснис обратился к собравшимся:

Я не могу не присоединиться к словам уважаемого священника. Всё, что я хотел сказать, он сказал, но хочу только дополнить вот что – мы смогли их здесь так почетно похоронить потому, что между нашими народами — народом Литвы, России, Белоруссии, Украины и другими народами, солдаты которых воевали в одной армии, было объединение против общего врага.

На пряжке у врагов был лозунг: «Gott mit uns». Это означает «Бог с нами». Нет, это неправда, не было у фашистов Бога. Они шли против Бога, шли с агрессией на народы всего мира. И тут я не могу не отметить такого вклада нашего литовского молодого государства, российского государства и других наших соседей. Мы смогли их здесь захоронить только благодаря усилиям всех этих структур.

Я недавно был в Невеле. Они тоже похоронили литовских воинов на кладбище в очень замечательном месте на горе около памятника 16 литовской стрелковой дивизии, бывших воинов литовской армии, старой армии, которая вошла в Советскую армию в свое время. В этом торжественном захоронении участвовали воины, представитель литовского войска, и там тоже был почетный караул, как и здесь. Очень хорошо, замечательно, что воины соответствующим образом присутствуют, чтят память тех, которые воевали за нашу общую победу, наши общие цели, направленные против фашистских захватчиков. Я выражаю благодарность всем вам, кто пришли на это торжество, а так же всем тем, кто здесь высказали и выскажут свое слово, российскому, белорусскому, украинскому, казахскому посольствам за принятое участие в этом торжестве, за ваше почтение тем, которые погибли при защите нашей любимой родины Литвы.

Спасибо вам, дорогие товарищи!

В заключении у могилы руководитель ассоциации военной истории «Забытые солдаты» Виктор Орлов также обратился к собравшимся:

От имени Литовской Ассоциации военной истории «Забытые солдаты», я искренне хочу вас поблагодарить за то, что вы приняли участие в этом торжественном мероприятии, отдали последние почести этим воинам. Со своей стороны я могу сказать, я много раз повторял эту фразу, она, можно сказать, уже избита: война не закончена пока не захоронен последний солдат. Для этих солдат война уже закончена, но для многих других она еще продолжается. Сейчас идет работа над тем, чтобы найти родственников этих солдат, чтобы они наконец-то узнали где они упокоены. Могу сказать, что родственники одного бойца уже найдены в Российской Федерации и они смогут в любое время приехать и поклониться могиле своего родного. И мы будем продолжать эту работу невзирая ни на что потому, что это наш человеческий и гражданский долг, независимо от национальности и гражданства.

И еще раз хочу от всего сердца, от всех своих ребят вас поблагодарить за то, что вы пришли и поддержали. Спасибо большое!

ИНФОРМАЦИЯ ПО ЗАХОРОНЕННЫМ ВОИНАМ:

Отчество	Яковлевич
Последнее место службы	39 Арм. 275 ГСП
Воинское звание	гв. рядовой
Причина выбытия	умер от ран
Дата выбытия
Название источника информации

		Федосеев
Отчество		Степанович
Дата рождения/Возраст
Место рождения	Алтайский край, Марушинский р-н, Банньковский с/с, д. Аникино
Дата и место призыва		Алтайский край, Марушинский РВК
Последнее место службы
Воинское звание		гв. рядовой
Причина выбытия		умер от ран
Дата выбытия
Госпиталь		469 ОМСБ 91 гв. сд
Название источника информации
Номер фонда источника информации
Номер описи источника информации
Номер дела источника информации

Хотя, казалось бы, это праздник светский, но можно сказать, что это престольный праздник нашего скита. На иконографии нашего храма изображается этот праздник, это торжество, это почитание подвига, Богом установленного, к которому призван всякий христианин и любой сознательный гражданин общества, страны, народа.

24.02.2016 Трудами братии монастыря 27 157

23 февраля наш русский народ празднует день защитника Отечества. Хотя, казалось бы, это праздник светский, но можно сказать, что это престольный праздник нашего скита. На иконографии нашего храма изображается этот праздник, это торжество, это почитание подвига, Богом установленного, к которому призван всякий христианин и любой сознательный гражданин общества, страны, народа. Сей подвиг, сей долг назван святым, потому что он берет свое начало от Евангельского Слова Христа «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15: 13). Испокон веков сотни, тысячи, миллионы воинов шли и исполняли свой долг. Как говорят, в окопах неверующих нет. Свидетельством тому есть одно дивное письмо простого солдата, который был на передовой на фронте Второй мировой войны, чудом сохранившееся. Оно было адресовано его матери. Он пишет покаянное обращение к ней: «Прости меня, мама, что я смеялся над твоей верой. Но вот завтра наш батальон идет в атаку, мы в окружении, не знаю, выживу ли я в этом сражении, наверное, немногие из нас вернутся из этого боя домой. Но для меня теперь есть цель и есть счастье: я гляжу на звездное небо, лежа в окопе, и верю, что есть Тот, который меня создал из небытия в бытие и Кто опять примет меня. И с этой верой мне не страшно».

Этот великий подвиг Церковь приравнивает подвигу мученическому. И несмотря на то, что в армии нравы мужицкие, солдатские (как говорят, что в армии матом не ругаются, а разговаривают, и всякая нежность и чуткость называется фамильярностью, там нужно говорить кратко и четко, без лишних слов исполнять то, что приказывают). Но там всегда есть Евангельская жертвенная Любовь Христова. Сам я родился и вырос в военных гарнизонах и знаю настоящих офицеров, служил в армии, будучи иноком, жил в отдаленных военных частях, которые лишены всякого светского развлечения, наслаждения и обычных человеческих благ. В тот период 90-х годов по полгода не платили зарплату, но военные все равно шли, иногда и ночью, и исполняли свой долг. И видно было, что ими движет нечто большее, чем то, что движет многими людьми современного общества. Я также видел подвиг их жен и матерей. В то время самолеты были ненадежные и часто разбивались. Они летали над домом. И когда отец дежурил в ночное время, мы, будучи детьми, засыпали, но видели, что мама на кухне сидит и может ждать до утра. Вот этот подвиг сейчас мы, дорогие, почтим. Потому что не только живые, но уже и многие отдавшие свою жизнь, исполняя свой долг, отошли в иной мир.

То, что я хотел сказать, я написал сегодня праздничным утром в стихах:

Этот долг Святым называется
Оттого, что только Святою Любовью
В этом мире все созидается!
Оттого, что Заповедь эту
Сам Господь на сердцах написал:
Нет любви святее и больше,
Да кто жизнь свою за други отдал.
Только те этот долг до конца исполняли,
Кто за Родину-Мать свои жизни отдали.
Кто в любую минуту, и в стужу, и в зной
Был за правое дело готов идти в смертный бой,
Жизнь отдать, кровь пролить,
Чтоб потомки чрез это продолжили жить.
За плечами страна, впереди цель одна -
Защитить ту, которая нам от Бога дана -
Беззащитная жизнь миллионов детей,
Слезы хрупких, но верных в любви матерей,
Сохранить свою веру, отцовскую землю и честь дочерей,
Свой великий, могучий язык и святыню церквей.
Так почтим же минутой молчания тех,
О которых достойно сказать нам не хватит и слов всех,
И молитвенно их помянем имена
Пред Престолом Того, к Кому жизнь их вознесена.

В воскресенье вечером мы служили молебен о мире во всем мире, и на каждый день на Божественной литургии Церковь молится об этом. Но что есть мир? Истинный мир, которого так не хватает каждому из нас и всему миру – это не просто любым путем, лишь бы только было тихо и спокойно. Нет мира между Христом и велиаром, не может быть компромисса и с грехом. Но истинный мир есть Сам Христос, Который сказал: «Аз есмь мир». Именно поэтому Церковь, когда обращается к предстоящему народу через священника и посылает «Мир всем», то она предлагает принять в свое сердце Христа Духом Святым, «смерть Христа возвещает и Воскресение Его исповедует» (1Кор. 11:26).

Поэтому перед чтением Святого Евангелия звучит этот возглас: «Мир всем!». Ибо невозможно услышать сердцем, уразуметь умом Евангельское Откровение, если не имеешь мира со своей совестью и мира со Христом и ближним. И поэтому в самый кульминационный момент Божественной литургии, в Евхаристическом каноне, мы даем святое лобзание (целование) друг другу. Сейчас это происходит несколько духовно. Но возглас остался тот же древний, первохристианский: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца, и Сына, и Святого Духа». В славянском языке в Сербии, в Черногории целование означает любовь: «поцеловать икону» – значит возлюбить икону.

Вот именно в этот момент Голгофский, Гефсиманский, опять нам не хватает этого мира. И, быть может, сейчас весь мир наполнен динамикой обоюдной ненависти, зависти, недоверия, братоненавидения именно потому что, может быть и в Церкви нам с вами так не хватает этого мира со Христом, со своей совестью. Все это – трещина в общем здании человечества. Об этом должен помнить каждый из нас.

Не все были призваны в число двенадцати и семидесяти апостолов, но, как сказано, много учеников шло за Христом и множество жен служили Ему от имений своих и таким образом стали участниками проповеди апостольской. Точно так же и в этом святом подвиге всем не обязательно носить фуражки и погоны, но все мы призваны к этому подвигу святому – положить душу свою за други и недруги свои. Поэтому нужно готовиться уже сейчас, каждый день, для того, чтобы в день оный, в нужный момент быть готовыми сделать этот шаг, принять правильное решение.

Мы знаем, что множество наших валаамских иноков, более трехсот человек, в Первую мировую войну пошли с готовностью положить свою душу за други своя. Множество святых воинов было на Руси, среди них и монашествующие. Как мы знаем, преподобный Сергий, благословляя на священную освободительную войну великого князя Дмитрия Донского, как благословение преподал ему не только свое старческое слово, не только Божие благословение, но и как вещественное доказательство своей жертвенности, подобно Отцу Небесному, пожертвовавшему Своего Возлюбленного Сына, своих двух близких монахов Александра Пересвета и Андрея Ослябю, предварительно совершив их постриг в великую схиму и отправив в последний бой.

Как мы знаем, Пересвет взял на себя великую ответственность, историческую, когда на Куликовом поле настал действительно переломный момент для истории всего нашего народа, который долгие годы, столетья был под тяжелым игом татаро-монгольским, не дававшим нам поднять главы и объединиться в единый народ русский. Это были разрозненные княжества, вынужденные жалко выживать, отдавая дань своему оккупанту. Но преподобный Сергий, преподав свое благословение через своих двух схимонахов, молился об этом народе. И вот, на этом поле, когда собралось целое море воинства (кто видел известную картину Куликова поля – до горизонта было видно вражеское воинство, приступившее к земле Русской, и от этого вида только уже становилось страшно и понятно, что человеческими усилиями невозможно его остановить), по древнему обычаю, впереди всех выходит на битву один на один непобедимый огромного роста Челубей, который был изощрен во многих войнах и сражениях, имел огромный опыт брани. Он гордо, подобно когда-то Голиафу, смеявшемуся над народом израильским, стоял и смеялся, говоря: «Кто посмеет выйти на меня?». Все знали ответственность этой первой схватки, потому что если проиграет наш избранник этот бой, то дух всего воинства падет, и оно будет обречено на поражение. Долго он стоял, насмехаясь как Голиаф, и никто не решался взять на себя эту ответственность. И вот схимонах Александр Пересвет вышел вперед и сказал: «Я пойду». Ему, подобно царственному Давиду, вынесли оружие, латы, кольчугу. Но он отказался от всего, сказав, что достаточно будет ему его Схимы. И сев на коня, с копьем выскочил навстречу Челубею. Как говорит один летописец, описывающий это событие, они на полном скаку пронзили друг друга. Но огромный Челубей тут же пал с коня и остался лежать на поле, а Пересвет, будучи укрепленный Божией благодатью, победно вернулся к русскому войску в седле, показав, что с нами Бог и наше дело правое, мы победим. Это было благословение Божие, благословение преподобного Сергия. Будем, дорогие братья, и мы стараться достойными быть своих отцов и дедов наших, и каждый день себя готовить к этому святому подвигу.

Иеромонах Давид (Легейда),