Октябрь 31, 2018
Апостольском дворце, являющимся официальной резиденцией Папы, находится одна из величайших художественных и культурных ценностей Ватикана – часовня Успения Пресвятой Девы Марии. Более известная как Сикстинская капелла, часовня прославилась, прежде всего, фресками, украшающими ее интерьер и потолок.
Возможно Вас заинтересует:
Сикстинская капелла названа так в честь папы Сикста IV делла Ровере (1471-1484). Он решил построить новое здание на месте, где раньше находилась часовня папы Николая V постройки 1368 года, и известная как капелла Магна. В то время старая часовня использовалась для общественных собраний членов папского двора и уже с трудом вмещала в своих стенах более 200 человек – кардиналов, представителей религиозных орденов и важных семей, большого числа мирян и служащих.
Папа Сикст IV
Кроме того, из-за напряженных отношений между Папой и семейством Медичи – в те времена правителями Флоренции – новое здание задумывалось еще как небольшая крепость в качестве оборонительной структуры.
Здание Сикстинской капеллы
Проект, разработанный архитектором Baccio Pontelli, предусматривал использование фундамента предыдущего здания и трети высоты существующих средневековых стен. По мнению некоторых исследователей, размеры зала Сикстинской капеллы (40,23 метра в длину, 13,4 метра в ширину и 20,7 м в высоту) были скопированы с большого храма Соломона в Иерусалиме, который был разрушен римлянами в 70 г.н.э.
Храм Соломона в Иерусалиме. Реконструкция
Строительство капеллы, начатое в 1475 году, провозглашенного Сикстом IV Юбилейным, было практически завершено к весне 1481 года. Потолок часовни оформил итальянский художник Пирматтео Лауро ди Амелио (1445 – 1503), украсив его золотыми звездами на синем фоне.
Потолок часовни художника Пирматтео Лауро ди Амелио. Гравюра XIX в.
Для росписи стен помещения Папа вызывал из Флоренции самых знаменитых художников – Сандро Боттичелли, Доменико Гирландайо, Козимо Росселли, Синьорелли, а также мастеров из Умбрии – Пьетро Перуджино и Пинтуриккио. Живописцы украсили боковые стены Сикстинской капеллы фресками, сюжеты которых были взяты из библейской истории и освещали некоторые эпизоды из жизни Моисея и Иисуса Христа.
Изготовленные скульпторами Mino da Fiesoli, Andrea Brego и Giovanni Dalmata изысканные мраморные балюстрады, увенчанные канделябрами, первоначально разделяли всю площадь часовни на две равные части. Пространство в пределах святилища возле алтаря было предназначено для членов папского двора, а остальная часть помещения отводилась для паломников и верующих мирян. В конце XVI века балюстрада была несколько отодвинута назад, чтобы расширить площадку для священнослужителей.
Балюстрада Сикстинской капеллы
15 августа 1483 года, в праздник Успения Святой Богородицы, Сикстинская капелла была освящена Папой. В ней, как и в прежней часовне, проводились литургии и самые торжественные церемонии. И по сей день здесь, в особых случаях, собирается высшее духовенство.
Заседание Высшего Совета Кардиналов
Весной 1504 года, в результате проседания южной стены часовни, на ее своде образовалась большая открытая трещина, повредившая роспись потолка Сикстинской капеллы. Племянник Сикста IV папа Юлий II, возглавивший папский престол (1503 – 1513), обратился к (1475 – 1564), чтобы тот смог как-то исправить разрушенную роспись свода. Письмо, направленное мастеру, было своего рода актом примирения в возникших разногласиях с Микеланджело, в результате которых скульптор покинул Рим.
Приняв предложение Папы, он приступил к выполнению нового заказа в 1508 году. После четырех лет работы, 31 октября 1512 года новая роспись свода Сикстинской капеллы была обнародована для прихожан. На 512 квадратных метрах потолка художник воспроизвел сцены из Книги Бытия, затрагивающие темы истории человечества в период, предшествующий приходу Иисуса Христа.
Фрагмент свода Сикстинской капеллы, украшенный фресками Микеланджело
В 1532г., более двадцати лет спустя, от папы Климента VII поступила просьба сделать новую роспись над алтарем часовни, стена за которым покрылась трещинами из-за продолжающейся усадки здания. Микеланджело работал над своей одной из самых знаменитых фресок с 1536 по 1541гг, закончив ее в возрасте 66 лет. Считается, что он выполнил все работы самостоятельно, без помощи других художников и помощников. Картина «Страшный суд», охватывая всю стену позади алтаря Сикстинской капеллы площадью более 200 квадратных метров, содержит около 390 фигур. Представленная мастером тема росписи раскрывает неизбежную судьбу каждого человека в этом мире, над которым Бог является абсолютным судьей и арбитром.
Фреска Микеланджело «Страшный суд» над алтарем Сикстинской капеллы (1508-1512)
Это интересно!
Фреска стала предметом острого конфликта между Микеланджело и кардиналом Карафом, обвинившим художника в безнравственности из-за обнаженной натуры многих изображенных на ней фигур. Церемониймейстер Папы Бьяджо да Чезена говорил, что «в таком священном месте, как папская капелла не должно быть подобного позора, а эта работа более всего подходит для общественной бани или таверны».
Фрагмент фрески Микеланджело «Страшный суд»
В 1564г, вскоре после смерти Микеланджело, Совет Трента осудил наготу в религиозном искусстве. Было принято решение удалить фрески, воспринимавшиеся как аморальные. Однако этому помешала смерть папы Пия IV в конце 1565г, так как Сикстинскую капеллу необходимо было максимально быстро подготовить для избрания нового понтифика. Гениталии решили закрасить, поручив эту работу художнику Даниэле да Вольтерра, за что он получил уничижительное прозвище «il Braghettone», то есть «художник штанов».
Фрагмент фрески «Страшный суд»
С течением времени копоть свечей и накопившаяся за многие столетия грязь настолько ухудшили состояние фресок, что с 1980 года Сикстинская капелла была полностью закрыта на реставрацию, которая продолжалась до 1994 года. Удаленный слой грязи высветил неожиданно яркие цвета, возродив краски, нанесенные художниками в эпоху Ренессанса.
Фреска «Пророк Даниил» до и после реставрации
Официальное открытие всей восстановленной часовни состоялось 11 декабря 1999 г, став всемирно известным событием в канун Юбилейного года, провозглашенного папой Иоанном Павлом II.
Сикстинская капелла – жемчужина Ватикана
Годы жизни:
21 июля 1414 - 12 августа 1484
Понтификат:
9 августа 1471 - 12 августа 1484
Франческо делла Ровере родился в Савоне, близ Генуи, в обедневшей дворянской семье и отроком был отдан в францисканский монастырь. Он с большим успехом изучал философию и богословие в Павии, читал лекции в университетах Падуи, Болоньи, Павии, Сиены и Флоренции. Одним из его учеников был известный впоследствии кардинал Бессарион. В итоге Франческо стал генералом ордена францисканцев, а тремя годами позднее назначен кардиналом. Он был автором нескольких трактатов по церковному праву.
Сикст IV - один из поздних портретов
Франческо был избран папой под именем Сикста IV, причем, как пишут историки, Тиару он получил "в результате шагов, не лишенных характера подкупа". То есть, попросту говоря, деловой кардинал просто купил себе большинство на конклаве.
Двадцать пять турков
Первым делом папа послал легатов во Францию, Германию, Испанию, Венгрию и Польшу, чтобы попытаться вновь разжечь религиозный пыл и организовать поход против османов. Однако все, что крестоносцам удалось добиться, это взять в плен 25 турков, которых во время триумфа прогнали по улицам Рима. После этого, решив, что его долг хранителя церкви и заступника от иноверцев исполнен, Сикст всецело сосредоточился на внутриитальянских делах.
Родня в кардинальских шляпах делит Италию
Сикст неустанно радел об интересах собственной семьи. Идеалом делла Ровере было создание из папства (по образцу других княжеств Италии) светской монархии, управляемой кардиналами, связанными с папой родственными узами. Он произвел в кардиналы пятерых своих родственников, а еще десятерых назначил на высокие церковные посты.
Папский герб Сикста IV
Родня не осталась от планов Папы в стороне: один из родственников, кардинал Рафаэль Риарио организовал "заговор Пацци", чтобы свергнуть во Флоренции власть Медичи. Сикст, судя по всему, знал о готовящемся заговоре, но ничего не сделал для его предупреждения. Тем не менее, после успеха заговорщиков он наложил на Флоренцию интердикт и подтолкнул Венецию к войне с ней, надеясь заполучить герцогство Феррару для другого родственника, Джироламо Риарио.
При дворе Сикста IV
Вмешательство короля Франции Людовика XI и неаполитанской монархии подлило ещё масла в огонь. Папская семья втянулась в различные локальные военные конфликты, которые папа не одобрял, но и ничего не делал, чтобы их предотвратить.Двухлетняя междоусобица завершилась тем, что итальянские князья вынудили папу заключить мир.
Борьба с "ересью"
Сикст IV опубликовал нормы, определяющие границы деятельности инквизиции в Испании, подчиняя её управлению великого инквизитора, первым из которых стал доминиканец Торквемада. Он канонизировал Бонавентуру - средневекового францисканского теолога. Папа энергично боролся с еретиками-вальденсами и аннулировал реформистские постановления Констанцского собора. Он первым объявил о введении предварительной цензуры на книги (духовного содержания)
Меценатство
Большое внимание Сикст уделял развитию искусства. Его именем названа капелла, построенная при папских покоях в Ватикане (Сикстинская капелла), мостик через Тибр, а так же парадный зал Ватиканской апостольской библиотеки.
Сикстинская капелла и мост Ponte Sisto, названные в честь Сикста IV
По инициативе Сикста в Риме открылся первый в мире публичный музей - Капитолийский.
Реформы и нововведения в церкви
Именно Сикст IV начал подготовку к календарным преобразованиям и исправлению пасхалии. С этой целью в Рим из Нюрнберга был приглашен выдающийся астроном и математик Региомонтан (Иоганн Мюллер). Также Сикст IV ввел праздник Непорочного зачатия (8 декабря).
Папская могила без могильного покоя
Гробницу Сикста IV постигла трагическая судьба. Она была уничтожена при разграблении Рима в 1527 году армией императора Карла V. Сегодня его останки вместе с останками его племянника, папы Юлия II (Джулиано делла Ровере ) , похоронены в базилике Святого Петра в нише пола, перед памятником папе Клименту X.
Нынешняя гробница Сикста IV в соборе Святого Петра
Папа, не нашедший похвалы у истории
Несмотря на несомненные заслуги в развитии культуры эпохи Возрождения, понтификат Сикста IV, который в большой степени способствовал обмирщению папской курии, был в целом критически оценен многими церковными писателями и историками. «Папа этот, - писал Макиавелли,- был первым, который доказал, насколько большой властью он располагает и сколько дел, которые впоследствии оказались ошибками, можно скрыть под плащом папского авторитета».
«Гений чистой красоты» - так сказал о «Сикстинской мадонне» Василий Жуковский. Позже Пушкин заимствовал этот образ и посвятил его земной женщине - Анне Керн. Рафаэль тоже писал мадонну с реального человека, вероятно, с собственной любовницы
1. Мадонна . Некоторые исследователи полагают, что образ Пресвятой Девы Рафаэль писал со своей любовницы Маргериты Лути. По мнению отечественного историка искусства Сергея Стама, «в глазах Сикстинской мадонны застыли непосредственная открытость и доверчивость, горячая любовь и нежность и вместе с тем настороженность и тревога, негодование и ужас перед людскими грехами; нерешительность и в то же время готовность совершить подвиг (отдать сына на смерть. - Прим. «Вокруг света» )».
2. Младенец Христос . По словам Стама, «его лоб не по-детски высок, и совершенно не по-детски серьезны его глаза. Однако в их взгляде мы не видим ни назидания, ни всепрощения, ни примиряющего утешения… Его глаза смотрят на открывшийся перед ними мир пристально, напряженно, с недоумением и страхом». И вместе с тем во взгляде Христа читается решимость следовать воле Бога Отца, решимость принести себя в жертву ради спасения человечества.
3. Сикст II . О римском понтифике известно очень мало. На святом престоле он пробыл недолго - с 257 по 258 год - и был казнен при императоре Валериане через отсечение головы. Святой Сикст был покровителем итальянского папского рода Ровере (итал. «дуб»). Поэтому на его золотой мантии вышиты желуди и дубовые листья.
4. Руки Сикста . Рафаэль написал святого папу указующим правой рукой на престольное распятие (напомним, что «Сикстинская мадонна» висела за алтарем и, соответственно, за алтарным крестом). Любопытно, что на руке понтифика художник изобразил шесть пальцев - еще одна шестерка, зашифрованная в картине. Левая рука первосвященника прижата к груди - в знак преданности Деве Марии.
5. Папская тиара снята с головы понтифика в знак почтения перед Мадонной. Тиара состоит из трех корон, символизирующих царство Отца, Сына и Святого Духа. Ее венчает желудь - геральдический символ рода Ровере.
6. Святая Варвара была покровительницей Пьяченцы. Эта святая III века втайне от отца-язычника обратилась к вере в Иисуса. Отец пытал и обезглавил дочь-отступницу.
7. Облака . Некоторые считают, что Рафаэль изобразил облака в виде поющих ангелов. На самом деле, по учению гностиков, это не ангелы, а еще не родившиеся души, которые пребывают на небесах и славят Всевышнего.
8. Ангелы . Два ангела внизу картины бесстрастно смотрят вдаль. Их видимое равнодушие - символ принятия неизбежности божественного промысла: Христу предначертан крест, и судьбу он изменить не в силах.
9. Раскрытый занавес символизирует разверзнутые небеса. Его зеленый цвет указывает на милосердие Бога Отца, который послал сына на смерть ради спасения людей.
Пушкин заимствовал поэтическую формулу у старшего современника и обратил ее к земной женщине - Анне Керн. Впрочем, это перенесение относительно закономерно: Рафаэль, возможно, писал мадонну с реального персонажа - собственной любовницы.
В начале XVI века Рим вел тяжелую войну с Францией за обладание северными землями Италии. В целом удача была на стороне папских войск, и североитальянские города один за другим переходили на сторону римского понтифика. В 1512 году так поступила и Пьяченца - городок в 60 километрах к юго-востоку от Милана. Для папы Юлия II Пьяченца была чем-то большим, чем просто новой территорией: здесь находился монастырь Святого Сикста - покровителя рода Ровере, к которому принадлежал понтифик. На радостях Юлий II решил отблагодарить монахов (которые активно агитировали за присоединение к Риму) и заказал у Рафаэля Санти (к тому времени уже признанного мастера) заалтарный образ, на котором Дева Мария является святому Сиксту.
Рафаэлю заказ понравился: он позволял насытить картину символами, важными для художника. Живописец был гностиком - приверженцем позднеантичного религиозного течения, опиравшегося на Ветхий Завет, восточную мифологию и ряд раннехристианских учений. Гностики из всех магических чисел особо чтили шестерку (именно на шестой день, по их учению, Бог создал Иисуса), а Сикст как раз переводится как «шестой». Рафаэль решил обыграть это совпадение. Поэтому композиционно картина, как считает итальянский искусствовед Маттео Фицци, зашифровывает в себе шестерку: ее составляют шесть фигур, которые вместе образуют шестиугольник.
Работа над «Мадонной» была закончена в 1513 году, до 1754 года картина находилась в монастыре Святого Сикста, пока ее не купил саксонский курфюрст Август III за 20 000 цехинов (почти 70 килограммов золота). До начала Второй мировой «Сикстинская мадонна» пребывала в галерее Дрездена. Но в 1943-м нацисты спрятали картину в штольню, где после долгих поисков ее обнаружили советские солдаты. Так творение Рафаэля попало в СССР. В 1955 году «Сикстинская мадонна» вместе со многими другими картинами, вывезенными из Германии, была возвращена властям ГДР и сейчас находится в Дрезденской галерее.
|
1483 - Родился в Урбино в семье художника. |
ХУДОЖНИКФото: BRIDGEMAN/FOTODOM.RU, DIOMEDIA
«Папа этот был первым, который доказал, насколько большой властью он располагает и сколько дел, которые впоследствии оказались ошибками, можно скрыть под плащом папского авторитета», - писал Н. Макиавелли.
С избранием папой Сикста IV (в миру - Франческо делла Ровере) в Ватиканском дворце установилась атмосфера всепродажности. Уже в начале своего правления в 1471 г. Сикст IV назначил кардиналами своих родственников. Мошенник-непот Пьетро Риарио, став кардиналом, довел свои доходы до 250 тыс. марок. Бакалейный торговец Джироламо Риарио, не бывший до того в духовном звании, получил в качестве непота во владение Имолу и Форли и стал одним из богатейших людей Италии. Джованни Риарио получил от дяди княжество Синигалью и Copy и был назначен префектом Рима. Ради "любимых племянников" вводились новые налоги, взыскивались на многие годы вперед десятины, смещались и переводились епископы с одного места на другое с получением при этом каждый раз в пользу папы и его непотов различных взысканий; пачками и коробами рассылались по всему "христианскому миру" индульгенции. Жадный, ненасытный скопидом Сикст IV соперничал в богатстве со знаменитым флорентийским банкирским домом Медичи.
Папство уже давно убедилось, что наиболее богатые и сильные государства потеряны для него, что без собственного государства папство будет вынуждено делить награбленное добро со светской властью, причем всякое усиление светской власти означало уменьшение доли духовной власти. Так как в это время сильная центральная власть в итальянских городах-республиках принимала монархическую форму и во главе их становились "тираны", то папы решили идти той же дорогой, с помощью непотизма.
Пример светских тиранов манил наместника бога: ведь сравнительно недавно банкирский дом Медичи установил свое господство над Флоренцией и соседними землями, то же сделал Сфорца в Милане, - почему же папству не укрепиться в Церковной области, не подавить в ней отдельных феодалов и не превратить ее в сильное и централизованное монархическое государство? И Сикст IV стал завоевывать обширную и богатую Романью, округляя Папскую область и выделив завоеванные земли своему непоту Джироламо Риарио в виде отдельного княжества.
На пути подобного округления папских владений стояли Медичи, мечтавшие превратить Флоренцию в богатое и могущественное государство. Столкновение политических интересов "династии" Медичи и "династии" Сикста IV придало возникшему ранее денежному конфликту такую остроту, что приближенные Сикста IV заговорили о необходимости насильственным путем покончить с могущественным флорентийским домом. За устранение Медичи, по наущению Сикста IV, взялись конкурент Медичи банкир Пацци, архиепископ города Пизы Сальвиази и несколько дворян-феодалов. Эти лица решили убить Лоренцо Медичи и его брата Джулиано и создать во Флоренции режим, соответствующий их интересам.
Убийство флорентийского диктатора и его брата должно было произойти во время официального приема приехавшего во Флоренцию кардинала Сансони-Риарио. По случайной причине замысел расстроился. Тогда заговорщики решили напасть на братьев Медичи в церкви при торжественном богослужении. Был, однако, убит лишь Джулиано. Диктатор Флоренции Лоренцо Медичи укрылся в ризнице собора. Государственный переворот 27 апреля 1478 г. не удался: масса горожан не пошла за дворянами-феодалами, за спиной которых стоял папа Сикст IV. В тюрьму были заключены папские "племянники" кардинал Сансони-Риарио и князь Джироламо Риарио - правая рука и любимец Сикста IV.
По плану заговорщиков Джироламо после убийства Медичи должен был быть провозглашен диктатором Флоренции. Папа пытался спасти Джироламо из тюрьмы и энергично протестовал против того, что ему и его ближайшим друзьям приписывают столь коварные планы, как убийство в церкви представителей республики. Сикст IV заявил, что он не думал, что под "устранением", даже насильственным, братьев Медичи нужно разуметь их "убийство".
Однако заверения папы всерьез не принимались; не помогло и наложение интердикта на Флоренцию. Венеция и Милан выступили против политики Сикста IV…
В истории Сикст IV навеки заклеймил свое имя введением инквизиции в Испании. Он дожил до первых крупных сожжений еретиков в этой стране. Первое такое сожжение состоялось в феврале 1481 г. в Севилье.
До 4 ноября 1481 г., то есть в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек; к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собою разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и летописцы этих скорбных событий утверждают, что "под двойной тяжестью - страха чумы и инквизиционного трибунала" люди стали покидать гостеприимную Севилью.
Таковы были первые результаты буллы "мецената"
Сикста IV. В конечном результате эта булла
значительно способствовала превращению Испании в
самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х
годах XIX в. пылали костры во имя торжества
"истинной" католической веры. За три с половиной
века своего существования инквизиция сожгла в
Испании 36 212 человек живьем, 19 790 в изображении
(мертвых или бежавших), а 289 624 человека были
приговорены к тяжким наказаниям. Итого: 345 626
еретиков стали жертвой испанской инквизиции…
Когда Сикст IV умер, в Риме начался погром. Народ громил его земляков-генуэзцев, пользовавшихся расположением папы. По городу искали генуэзцев, чтобы на них излить накопившуюся за эти полтора десятилетия злобу. Много генуэзцев было убито, и немало домов их было разрушено. Фаворит папы Джироламо Риарио вовремя бежал из Рима. Его дом был до основания разрушен, даже сад, окружавший его богатый особняк, был уничтожен. По городу шли демонстрации, и во многих местах красовалась надпись: "Радуйся, Нерон, даже тебя в порочности превзошел Сикст".
На цоколе мраморного фрагмента, прикрепленного к дворцу Орсини, появилось несколько "надгробных слов":
«Бесчестье, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи - все, что только есть подлейшего на свете, перенес Рим под твоим правлением. Смерть! Как признателен тебе Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста. А ты, Сикст, нападал даже на бога, ступай теперь мутить ад. Наконец, Сикст, ты труп. Пусть все распутники и развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур».
Источники:
С.Г. Лозинский "История папства"
Папы: каталог Ковальского
Правление Сикста IV можно охарактеризовать двумя основными чертами: энергия и бесстыдство. Его действия привели, пожалуй, к несколько противоречивому результату. С одной стороны, политические позиции церкви укрепились - в том, что касается материального могущества; с другой стороны - немного было в истории случаев, когда авторитет духовенства падал столь низко, и притом вполне заслуженно, как в период правления Сикста IV. Свою неразборчивость он оправдывал старым принципом «Similia similibus carantur» . Нельзя сказать, что такое объяснение удовлетворяло всех современников, но все же политика нового папы оказалась довольно результативной - в том смысле, что ему удалось достичь большинства поставленных целей.
Сикст IV надел тиару в очень неспокойное для Святейшего престола время, когда могущество католической церкви заметно поколебалось. В 1453 году Стефано Поркаро возглавил восстание против папской власти, и оно едва не увенчалось успехом. А страстные речи и памфлеты образованного и бесстрашного Лоренцо Валлы вдохновляли итальянцев на новые акты неповиновения.
Мессер Валла, талантливый переводчик Гомера, Геродота и Фукидида, внес огромный вклад в дело приобщения своих современников к философскому и литературному наследию античного мира. Служба у короля Альфонсо Арагонского, при дворе которого он находился с 1453 года, обеспечивала ему достаточно независимое положение, чтобы делать самые отчаянные - с точки зрения Ватикана - заявления; каждое из них стоило бы ученому жизни, окажись он тогда в Риме. Долгие годы изучения классических древностей выработали у Лоренцо куда более определенные взгляды на нормы права и добродетели, чем у большинства окружавших его людей, а также научили четко и образно выражать свои мысли. Гусиное перо в руке подобного человека было опаснее тысячи стальных мечей, и преемники св. Петра очень скоро убедились в этом.
Одинаково хорошо ориентируясь как в Писании, так и в римском праве, Лоренцо Валла не уставал доказывать греховность и противоестественность соединения в одних руках духовной и светской властей. Он требовал секуляризации, то есть отчуждения церковных земель в пользу итальянских государств, и утверждал, что политическая деятельность несовместима со служением Богу. Легко догадаться, какие чувства вызывали такие заявления у папы и кардиналов. «Ut Papa tantum Vicarius Christi sit, at non etiam Caesari» , - писал Лоренцо, и раздражение Святейшего престола от подобных пассажей бывало тем сильнее, чем труднее было подыскать возражения. Неугомонный историк выпустил книгу «О подложном даре Константина», в которой доказывал - и совершенно справедливо, - что первый император-христианин никогда не имел ни возможности, ни желания отдавать Рим под власть папы. Утверждение о том, что этот важнейший для католической церкви документ - позднейшая подделка, сопровождалось обличением коррупции, пронизавшей сверху донизу все римское духовенство.
Арагонское королевство - не Рим, но католическая церковь при всех своих внутренних сварах все же оставалась единой, и покушение на ее основы не осталось для мессера Лоренцо без последствий. Он попал в тюрьму инквизиции, и лишь вмешательство короля Альфонсо спасло его от костра.
После такого урока Валла на время присмирел, но брошенные им обвинения прогремели по всей Европе. Никогда еще положение мировой церкви не было в политическом смысле столь шатким, и очень возможно, что лишь беспринципный Сикст IV спас ее от окончательного поражения в борьбе со свободолюбивыми патрицианскими родами.
Его избрание осуществилось благодаря разветвленной системе подкупа, в основном в форме симонии, и та же симония дала Сиксту IV средства для борьбы с противниками и хулителями папской власти. Современники не питали на этот счет никаких иллюзий. В своей «Повести о горьком времени» («De calamitatibus Temporum») Баттиста Мантовано пишет, что «продажность при нем превосходила всякое обыкновение, и предметом торговли стало все, начиная с кардинальского звания и кончая мельчайшими дозволениями».
Можно было бы найти некоторое моральное оправдание таким действиям, если бы полученные средства направлялись только на общецерковные нужды, но, увы! - обнаружив надежный и неиссякаемый источник дохода, Сикст IV черпал из него и для своих личных нужд.
Непотизм в то время также достиг небывалых ранее высот. Предметом постоянной заботы нового папы стали четверо «племянников» (по крайней мере двое из них, Пьеро и Джироламо Риарио, повсеместно считались его сыновьями).
Двадцатилетний Пьеро был простым монахом ордена миноритов, когда его отец занял трон св. Петра. Не прошло и года, как безвестный брат-минорит стал патриархом Константинопольским и одновременно кардиналом св. Сикста, с годовым доходом в 60000 флоринов.
Кардинал Амманати, уже знакомый нам участник сиенского празднества, упоминает в письме к Франческо Гонзаге, что «роскошь, коей окружил себя кардинал Риарио, превосходит все, чего когда-либо достигали наши предшественники и что когда-либо смогут вообразить потомки». К этому мнению присоединяется и Макиавелли; в его «Истории Флоренции» мы обнаруживаем несколько строк, посвященных Риарио. Хотя сам Макиавелли был склонен скорее хвалить, чем осуждать людей, он с явным неодобрением пишет о кардинале, который, «будучи рожден и воспитан в низком звании, стал проявлять безудержное честолюбие, едва успев надеть красную шляпу. По слухам, даже возможный понтификат не казался ему достаточной наградой. А праздник, устроенный им в Риме, сделал бы честь любому королю - затраты на украшение города и народные увеселения составили 20000 флоринов».
В 1474 году Риарио посетил Венецию, а затем Милан, где вступил в секретные переговоры с герцогом Галеаццо Мариа. Их замыслы, как впоследствии стало известно, включали создание Ломбардского королевства под властью Галеаццо; в случае успеха новый король должен был дать кардиналу войско для похода на Рим и захвата папского трона.
Неизвестно, в какой мере Сикст IV успел проведать о сыновних интригах. Но политическая борьба в Италии, переплетение и столкновение интересов различных городов и королевств было слишком сложным и бурным, чтобы честолюбивые планы Риарио могли иметь какие-нибудь последствия, кроме озлобления и беспокойства соседей. Не обладая ни дипломатическим талантом, ни реальной властью, он строил замки на песке. Не позаботившись о соблюдении тайны, он подписал себе приговор. Вскоре после возвращения в Рим, в январе 1474 года, кардинал св. Сикста скончался «от злоупотребления излишествами». По всеобщему убеждению, Риарио был отравлен венецианцами.
Его брат Джироламо вел себя скромнее. Не будучи возведенным в духовный сан, он решил укрепить свое положение женитьбой. Его супругой стала Катерина Сфорца, дочь того же миланского герцога Галеаццо. Препятствий для свадьбы не было, а к приданому юной красавицы - богатому городу - его святейшество, не желавший уступить герцогу в щедрости, присоединил свой дар - город Форли.
Но единственным из четырех «племянников», сумевшим оставить заметный след в истории не только из-за высокого родства, но и благодаря личным качествам, стал Джулиано делла Ровере; любопытно, что даже всеведущая молва никогда не причисляла его к сыновьям Сикста IV. Избрав духовную карьеру, он был вскоре возведен в достоинство кардинала Сан-Пьетро-ди-Винколи; а через тридцать два года, уже под именем Юлия II, ему предстояло прославиться в качестве одного из самых энергичных и воинственных пап в истории римской церкви.
А как же в это время обстояли дела нашего героя - кардинала Борджа? Его позиции в конклаве укреплялись, и влияние росло; он вновь сумел доказать свою необходимость. Как и в случае с Пием II, его голос - наравне с голосами Орсини и Гонзаго, членами знатнейших родов Италии, - сыграл решающую роль на выборах. Правда, услуга была не бескорыстной: новый папа щедро расплатился за проявленную на соборе лояльность. Богатое и цветущее аббатство Субиако стало лишь первым знаком его благодарности Борджа. К этому же времени относятся первые упоминания о связи кардинала Родриго с Джованной де Катанеи.
О происхождении этой женщины ничего не известно. Позднейшие историки и писатели считали ее римлянкой, но для такого утверждения нет, в сущности, никаких оснований - фамилия Катанеи часто встречается во многих областях Италии. Внешность и душевные качества Джованны также не нашли отражения ни на холсте, ни на бумаге, но, зная избалованный вкус Борджа и его возможности по части выбора возлюбленных, можно сказать наверняка, что она была очень красива и, по крайней мере, достаточно умна, чтобы не наскучить кардиналу. В общем, единственное исторически достоверное свидетельство о ней, сохранившееся до наших времен, - надгробие в церкви Санта-Мария дель Пополо. Надпись на камне позволяет установить, что Джованна (или, как ее называли римляне, Ваноцца) Катанеи родилась тринадцатого июля 1442 года; значит, к началу понтификата Сикста IV ей исполнилось тридцать лет. Этой женщине предстояло стать матерью главного героя нашей книги - Чезаре Борджа.
Следует сказать, что происхождение Чезаре не раз вызывало споры среди историков. Два хрониста, Инфессура и Гвиччардини, упоминают о попытках Родриго - уже после занятия папского трона - объявить отцом Чезаре некоего Доменико д"Ариньяно, человека, за которого он будто бы собирался выдать замуж свою любовницу. Основание для такой версии давал существовавший тогда запрет незаконнорожденным занимать высшие должности в церковной иерархии - Чезаре, не признанный собственным отцом, не смог бы впоследствии стать кардиналом. В действительности же в данном случае никакой проблемы с отцовством не возникало. Во-первых, уже в 1480 году Сикст IV, не забывший услуги Родриго Борджа, специальной буллой от первого октября освободил малолетнего Чезаре от необходимости доказывать законность своего происхождения. А во-вторых, установление номинального отцовства, пожелай этого его преосвященство, не составило бы никакого труда, поскольку у прекрасной Ваноццы имелся законный муж - Джордже делла Кроче, секретарь папской канцелярии. Супруги жили в доме на площади Пиццо-ди-Мерло, нынешней Сфорца-Чезарини, неподалеку от дворца вице-канцлера.
Миланец делла Кроче был, по-видимому, вполне заурядной личностью и не испытывал особых неудобств из-за двусмысленности своего положения. Точная дата его свадьбы с Джованной неизвестна, но трудно согласиться с не раз высказывавшимся мнением, что брак этот устроил сам кардинал Борджа ради сокрытия своих отношений с молодой женщиной. Как мы уже видели, прелат-обольститель совершенно не заботился о соблюдении тайны или хотя бы маскировке своих развлечений и удовольствий. А ведь самые незначительные усилия, немного лицемерия и осторожности - и острословы потеряли бы возможность болтать о кардинальских проказах на всех перекрестках Рима. Так что протекция, оказанная мужу Ваноццы - Борджа поместил его на должность, по тем временам весьма выгодную, - объяснялась, надо полагать, не своекорыстными мотивами; это была всего лишь презрительная щедрость вельможи к покорному плебею.
В 1447 и 1476 годах Ваноцца подарила Родриго двух сыновей: Чезаре, главного героя нашего повествования, и Джованни, будущих герцогов Валентино и Гандийского, а в 1479 году - дочь, Лукрецию Борджа.
Сейчас трудно установить с полной определенностью, кто из братьев родился первым - имеющиеся свидетельства, в основном косвенного характера, нередко противоречат друг другу. Все же в большинстве документов старшим братом называется Чезаре; с этим согласуется и упомянутая надгробная надпись, где в числе детей Джованны именно он упомянут первым.
А беспокойное правление Сикста IV вступило тем временем в новый этап: честолюбие и жадность папы ввергли в пучину войны чуть ли не всю Италию. Неизвестно, насколько далеко простирались его замыслы, но, во всяком случае, они включали захват центральной области страны - Романьи; и вот войска под командованием Джулиано делла Ровере осадили Читта-ди-Кастелло. На помощь осажденным пришла Флоренция - дальновидный Лоренцо Медичи, хорошо знавший бывшего генерала ордена св. Франциска, понимал, что покорение Романьи станет лишь прологом к дальнейшим завоеваниям.
Папа решил подавить зло в зародыше, и к братьям Медичи были подосланы наемные убийцы. Но покушение не достигло поставленной цели: хотя пронзенный кинжалом Джулиано Медичи истек кровью, старший брат сумел отбиться и спастись, получив незначительные ранения. Теперь флорентийцы еще теснее сплотились вокруг Лоренцо Великолепного.
Оставался единственно возможный вариант действий - открытая война. Сикст IV наложил интердикт на непокорный город, и это послужило сигналом к общеитальянской сваре. Венеция и Милан встали на сторону флорентийцев - при этом, разумеется, каждый из городов сражался за собственные интересы, удовлетворить которые можно было лишь за счет соперников. После нескольких стычек в 1480 году стороны заключили перемирие, но через три месяца папа снова начал военные действия против Флоренции, и вся страна превратилась в бурлящий котел. Венеция сочла, что настал удобный момент для захвата новых владений на континенте, и, придравшись к ничтожному предлогу, объявила войну герцогу Феррарскому. К ней присоединились Генуя и мелкие княжества центральной Италии. Феррара оказалась зажатой врагами с востока и с запада, но Флоренция, Мантуя, Болонья и Неаполь, образовав мощную коалицию, двинулись к ней на помощь. Наемные отряды Венеции блокировали Феррару, надеясь, что голод быстро вынудит защитников города сдаться; на севере шли бои между войсками Генуи и Милана, а в центральной части страны папские гвардейцы отражали атаки неаполитанцев, пытавшихся пробиться на помощь осажденной Ферраре.
Сикст IV не ожидал такого развития событий. Стратегическая обстановка требовала немедленных действий, но вражда с Флоренцией уже отошла на второй план - главным противником отныне стала Венеция, усиления которой боялись решительно все. И если на западе взаимные притязания Генуи и Милана как-то уравновешивали друг друга, то появление в восточной части нового анклава вокруг богатой и алчной купеческой республики не сулило покоя в будущем ни одному из итальянских государств, в том числе и Ватикану. Осознав это, Сикст заключил союз с Неаполитанским королевством и разрешил его войскам проход через Папскую область. Теперь продовольствие беспрепятственно доставлялось в Феррару с юга, и осада потеряла всякий смысл. Более разумный политик, вероятно, ограничился бы этим и подождал дальнейшего развития событий, но Сикст IV, увлекаемый своим темпераментом, проклял Венецию и призвал к походу против нее все итальянские государства. Котел забурлил снова, и беспорядочные военные действия, не приносившие уже никому никакой выгоды, продолжались до середины 1484 года - лишь к этому сроку, устав воевать, города заключили мир, и вражеские армии отошли от Феррары.
Мирный договор, подписанный в Баньоле в августе того же года, стал в буквальном смысле причиной смерти Сикста, умершего, как ни прискорбно это признавать, от злости. Ознакомившись со статьями Баньольского трактата, папа пришел в неописуемую ярость, крича, что никогда не согласится со столь унизительными условиями. Его старое сердце не выдержало, и на следующий день, двенадцатого августа 1484 года, Рим узнал о кончине Сикста IV.
Не подлежит сомнению, что духовный авторитет католической церкви сильно пострадал за время его правления. А вот политическое могущество Ватикана скорее возросло - этому способствовала воинственность бывшего францисканца, а также обильные, хотя и небезгрешные, доходы, обогатившие при нем церковную казну. Имя Сикста IV, жадного, честолюбивого и безнадежно погрязшего в мирских заботах, оказалось увековеченным лишь благодаря постройке Сикстинской капеллы, над украшением которой потрудились лучшие живописцы Тосканы - Александро Филипепи (Боттичелли), Пьетро Ваннуччи (Перуджино) и Доменико ди Томмазо Бигорди (Гирландайо). Но подлинно неповторимую красоту капелла приобрела уже позднее, при Юлии II - усилиями титанического гения Микеланджело.
А семья кардинала Борджа в начале восьмидесятых годов приносила своему неофициальному главе то радости, то горе. В 1481 году Ваноцца родила третьего сына - Жофре ; а полугодом позже умер двадцатидвухлетний Педро Луис, сын неизвестной женщины, уже помолвленный с принцессой Марией Арагонской. В январе 1482 года состоялась свадьба пятнадцатилетней Хироламы Борджа с Джованни Андреа Чезарини, отпрыском одного из знатнейших патрицианских родов Рима. Этот брак укрепил давнюю дружбу между двумя семействами, но молодым супругам суждено было трагически краткое счастье: оба скончались от неведомой болезни меньше чем через год.
Сведения о жизни Чезаре, относящиеся к тому же периоду, мы черпаем, в основном, из папских булл, предоставляющих маленькому Борджа одну синекуру за другой: в июле 1482 года ему пожалованы доходы с монастыря в Валенсии; в следующем месяце семилетний мальчик получает должности папского нотариуса и полномочия каноника Валенсии. В апреле 1484 года он назначен пробстом Альбы, в сентябре - казначеем картахенской церкви. Но юный Чезаре отнюдь не изнывал под гнетом множества ответственных должностей; он мирно и весело жил со своими братьями под материнским кровом, в доме на площади Пиццо-ди-Мерло.
Кардиналу Борджа шел пятьдесят третий год, и он находился в расцвете душевных сил, могущества и богатства. Отменное здоровье не изменяло ему во многом благодаря выработанной с юности привычке к простоте и умеренности… но только в пище; еда - это, пожалуй, единственная область, в которой вкусы кардинала совпадали с евангельскими заветами. Во всем остальном домашний быт Родриго де Борджа блистал королевской роскошью. Многочисленные доходные аббатства в Испании и Италии, три епископства (в Валенсии, Порту и Картахене), а также высшие церковные должности, включая вице-канцлерскую, - все это обеспечивало ему заслуженную репутацию одного из богатейших вельмож Рима. Рассказы о его драгоценной утвари, жемчугах и золотых безделушках, о его редкостной библиотеке передавались из уст в уста. Впрочем, библиотека служила предметом восхищения скорее гостей, чем самого хозяина, - кардинал обладал слишком деятельной натурой, чтобы уделять значительное время книгам. Вольтерра, встречавшийся с Борджа в 1486 году, отзывался о нем в одном из писем так: «…Это человек дальновидный и разносторонне одаренный; речь его изящна и занимательна для собеседника, ибо природный ум возмещает его преосвященству не очень глубокую начитанность. Свойственна ему также несравненная ловкость в обделывании всех затеянных дел…»
В тот год умер Джордже делла Кроче. Ваноцца недолго оставалась вдовой - уже через три месяца она обвенчалась с неким мантуанцем по имени Карло Канале. Бывший секретарь кардинала Гонзаги, он переселился в Рим после смерти своего господина.
Как видно из брачного договора, постаревшая любовница Родриго де Борджа была уже достаточно обеспеченной женщиной: помимо собственного дома, ей принадлежало цветущее поместье в Субурре и небольшая гостиница в Риме.
Второе замужество Джованны подвело окончательную черту в ее отношениях с кардиналом. С этого момента дети дона Родриго - Лукреция и Жофре - покинули материнский дом и перебрались во дворец на Монте-Джордано: отныне синьора Адриана Орсини, вдова Лодовико Орсини и кума кардинала Борджа, должна была заняться их воспитанием. Им предстояло делить кров с сыном Адрианы - Орсо, недавно помолвленным с одной из прелестнейших девушек Италии - Джулией Фарнезе.
Красота Джулии снискала ей прозвище «La Bella» ; все римляне восхищались ею. Впоследствии она послужила моделью для двух знаменитых художников. Кисть Пинтуриккьо запечатлела ее на полотне в образе «Мадонны в башне», а резец Гульельмо делла Порта - в мраморе, в виде аллегорической статуи Правды, на надгробии ее брата Алессандро Фарнезе (будущего папы Павла III). Джулия часто бывала в доме Адрианы Орсини, и здесь ее впервые увидел Родриго де Борджа. Никого из современников эта золотоволосая красавица не могла оставить равнодушным - и 56-летний кардинал влюбился в шестнадцатилетнюю девушку. Он умел желать и умел добиваться желаемого - сразу после свадьбы с молодым Орсини «Giulia la Bella» стала любовницей кардинала. Этим и объясняется стремительный взлет рода Фарнезе в конце XV века - влияние и поддержка всемогущего Борджа вскоре доставили кардинальский пурпур красивому и легкомысленному брату Джулии. Пройдут годы, и под именем Павла III он станет архипастырем католического мира; впрочем, надо заметить, что это послужит лишь славе его семьи, но отнюдь не славе церкви.
В 1490 году из детей Джованны де Катанеи в Риме жила только Лукреция. Джованни Борджа отбыл в Испанию, где ему предстояло вступить во владение герцогством Гандия - наследством умершего Педро Луиса. А пятнадцатилетний Чезаре изучал древние языки и ораторское искусство в университете Перуджи, причем, если верить восторженным отзывам Паоло Помпилио, уже тогда выказывал столь выдающиеся способности, что окружающие называли его красой и надеждой рода Борджа. Через год он продолжил обучение в Пизанском университете. Высокородного студента всюду сопровождал испанский дворянин Джованни (Хуан) Бера; впоследствии дон Родриго доставит кардинальский сан и ему, в благодарность за заботу о сыне.
Чезаре, конечно, готовили к духовной карьере, и знаменитейшие профессора Италии посвящали его во все тонкости канонического права. Он вел блестящую жизнь, но учился прилежно. Впрочем, наградой за академические успехи для него были не надежды на признание в будущем, как у других студентов, а вещи куда более реальные и внушительные: еще слушая лекции в Пизе, Чезаре узнал о новых должностях, добытых ему отцом: генерального нотариуса церкви и епископа Памплонского. Новоиспеченный семнадцатилетний епископ, с детства привыкший к золотому дождю сыпавшихся на него синекур, поблагодарил его преосвященство и вернулся к занятиям.
А что происходило в то время в Вечном городе? Как мы помним, Сикст IV скончался в 1484 году, а смерть папы, как бывало почти всегда, вызвала в Риме немалые беспорядки. Толпа ворвалась во дворец Риарио и разграбила его; Джироламо, «племянник» - в действительности сын - покойного, вооружив своих сторонников и слуг, пробился к замку св. Ангела и засел там.
Отряды Орсини и Колонна обложили замок, и город захлестнула волна насилия, резни и мелких междоусобиц. Спешно собравшаяся Святейшая коллегия потребовала, чтобы Джироламо сдал захваченные укрепления, распустил свое войско и покинул Рим. Не желая навлекать на себя гнев будущего папы, кем бы он ни был, Риарио подчинился решению кардиналов, сдался и благополучно вернулся в Имолу.
Восстановив хотя бы видимость порядка в городе, коллегия приступила к голосованию, и большинство голосов получил кардинал Мольфеттский Джованни Баттиста Чибо, родом из Генуи; после интронизации он принял имя Иннокентия VIII. Разумеется, выборы и на этот раз не обошлись без подкупа. Так, арагонский кардинал, брат неаполитанского короля, и кардинал Асканио Сфорца, брат миланского герцога Лодовико, устроили нечто вроде аукциона, предлагая свои голоса тому кандидату, который раскошелится на большую сумму. Но сохранить торги в тайне не удалось - скандальное бесстыдство оборотистых прелатов вызвало бурю возмущения во всей Италии, став прологом недолгого и бесславного правления нового папы.
Иннокентий VIII, обладая всеми недостатками и пороками своего предшественника, не имел и тени яростной энергии Сикста IV. Вопросы собственного престижа, авторитета и власти церкви нисколько не волновали его, но отнюдь не из-за христианского смирения - просто жизненные интересы Иннокентия ограничивались слепым корыстолюбием и погоней за всеми видами удовольствий, какие только мог ему позволить преклонный возраст. Безудержный непотизм генуэзца также превосходил все мыслимые рамки приличия, изумляя даже видавших виды римлян: он спешно наделял доходными местами своих сыновей - а было их семеро, не обращая внимания ни на церковные законы, ни на общественное мнение.
Торговля индульгенциями и званиями переживала небывалый взлет. При Иннокентии VIII можно было с одинаковой легкостью приобрести как сан кардинала, так и отпущение отцеубийства - лишь бы хватило денег. Не лучше обстояли дела и в судопроизводстве: продажность и равнодушие к закону пронизали сверху донизу всю пирамиду городской власти. Грабежи средь бела дня стали обычным явлением, и каждое утро на улицах находили тела убитых. Преступников никто не искал, а если отряд стражи случайно оказывался свидетелем творящегося разбоя, то охотно удалялся, получив требуемую мзду. В тюрьму или в руки палача рисковали попасть лишь неудачники, еще не успевшие срезать чужой кошелек. В общем, неудивительно, что Инфессура в своей хронике называет «благословенным» день смерти Иннокентия VIII, «избавивший мир от подлинного чудовища».
Этот день наступил в 1492 году. Папа окончательно одряхлел и уже не мог принимать никакой иной пищи, кроме… женского молока; несколько тщательно отобранных кормилиц старательно потчевали его святейшество. Вскоре у него начались припадки - видимо, каталептические, - во время которых Иннокентий подолгу не подавал признаков жизни, и это не раз вводило в заблуждение придворных. Инфессура приводит жуткую историю, не подтвержденную, впрочем, другими источниками, так что нельзя поручиться за ее достоверность: будто некий врач-еврей, явившийся в Ватикан, утверждал, что обладает чудодейственным рецептом, могущим восстановить здоровье и силы папы. Предложенный им способ омоложения заключался в переливанни крови. Не брезговавший ничем Иннокентий VIII согласился на эту процедуру, явно предосудительную с христианской точки зрения и совершенно безнадежную - с медицинской: люди XV века не имели понятия даже о системе кровообращения, не говоря уже о группах крови. В качестве доноров были выбраны трое двенадцатилетних мальчиков, каждый из которых получил по золотому дукату. Как ни удивительно, у Иннокентия, пожалуй, имелась возможность войти в историю под именем папы-мученика: его шансы остаться в живых во время трансфузии равнялись нулю, и он стал бы первым и единственным папой, принявшим смерть от руки врага веры Христовой. Но все кончилось гораздо печальнее - видимо, лекарь переоценил свои способности, и несчастные дети умерли от потери крови. Узнав об этом, папа пришел в ужас; он приказал схватить злодея и предать суду, но тому удалось скрыться. «Judeus quidem aufugit, et Papa sanatus non est» , - так заключает Инфессура свое повествование.
Иннокентий VIII скончался двадцать пятого июля 1492 года.
