4.1. Первая волна русской эмиграции

Преувеличение задач борьбы за светлое будущее, за нового человека вело к уничтожению ценнейших явлений культуры, к репрессиям против представителей старой интеллигенции. Результатом такой политики была массовая эмиграция представителей русской культуры.

История русской эмиграции как массового явления началась еще с 1920 года, когда в результате революции и гражданской войны около 2 миллионов человек оказались выброшенными за пределы родины. Судьба разбросала русских беженцев по всему миру. За пределами России оказались известные писатели, ученые, артисты, художники, музыканты, имена которых по праву стали достоянием мировой культуры. По разным причинам и в разное время родину покинули А. Аверченко, К. Бальмонт, И. Бунин, З. Гиппиус, Д. Мережковский, А. Куприн, Игорь Северянин, Саша Черный, М. Цветаева, А. Толстой, П. Милюков, П. Струве, Н. Бердяев, Н. Лосский, П. Сорокин, А. Бенуа, К. Коровин, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин и многие другие выдающиеся деятели русской культуры.

Основной причиной возникновения русской эмиграции в 1917-1925 годы является неприятие революции октября 1917 года, страх перед ее кровавыми расправами со "старым" миром, гибель белого движения, гражданская война, в огне которой было уничтожено 9 миллионов человек.

В результате большевистского террора возникает мощные эмигрантские потоки, один из которых был направлен на Европу (в основном, Париж, Берлин), а другой - на Восток (в Манчжурию и Китай).

Следует вместе с тем уточнить: были разные причины, подтолкнувшие писателей к эмиграции. Не только страх перед революцией, но и случай, стечение обстоятельств, например, для Северянина, Куприна или Тэффи.

Сразу же отметим высокий образовательный уровень эмигрантов «первой» волны: 3/4 со средним (дореволюционным!), весьма значительное количество лиц с высшим образованием...

Советским декретом 1921 года все эмигранты лишались гражданства и стали «безродными». Эмиграция значительно повысила интеллектуальный потенциал Западной Европы, способствовала формированию оригинальной культурной общности, расцвету литературы, журналистики, науки. Создавались русские научные организации.

С 1921 года регулярно проводятся научные симпозиумы, выходят многочисленные научные труды.

Истинной «родиной» диаспоры, объединявшей всех эмигрантов, была русская литература. По скромным подсчетам «первая волна» вынесла на западный и восточный берега около 2 миллионов наших соотечественников, жизнедеятельность которых протекала в сфере литературы или была с ней тесно связана. Сравним: организованный Союз писателей СССР в 1934 году насчитывал около 600 писателей.

Литература же оставалась основной носительницей русского национального начала, прочным фундаментом жизни наших бывших соотечественников. Русский интеллигент в изгнании, водитель такси в Париже или рабочий на заводе «Рено» не без основания осознавали: Пушкин и Тютчев (столь непереводимые на чужие языки) - их исключительная национальная собственность.

Национальным праздником был День русской культуры и большинством русских эмигрантов он не случайно отмечался 6 июня - день рождения Пушкина.

Центром русской эмиграции «первой волны» по праву считается Париж, где в начале 20-х годов проживало более 150 тысяч «отверженных». Здесь жил Иван Бунин, Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, Александр Куприн - цвет русской литературы XX века.

Вглядываясь в жизнь русской эмиграции, нетрудно убедиться: она была разной и каждый из ее представителей вел себя сообразно своим представлениям о чести и совести, о том деле, которое для него было главным на земле.

По-разному относились эмигранты и в своей Родине.

Марина Цветаева, отбывая на родину в 1938 году, понимала, что отправляется навстречу гибели. Но - жить и даже умереть вне Родины не смогла.

Национальный талант - Александр Куприн - не сумел приспособиться к чужой жизни, лишившись духовной подпитки за рубежом.

Великий русский писатель Бунин решительно отверг «новый» путь России, с ненавистью отзываясь о «ленинских градах» в знаменитых «Окаянных днях».

Свою знаменитую речь «Миссия русской эмиграции», произнесенную 16 февраля 1924 года в Париже, Иван Алексеевич Бунин закончил словами: «Да будет нашей миссией не сдаваться ни соблазнам, ни окрикам. Это глубоко важно и вообще для неправедного времени сего, и для будущих праведных путей самой же России. (...) Говорили - скорбно и трогательно - говорили на древней Руси: “Подождем, православные, когда Бог переменит орду”. Давайте подождем и мы. Подождем соглашаться на новый “похабный мир” с нынешней ордой» И.А. Бунин. Миссия русской эмиграции / Собр. Соч. в 6-ти тт. Т. 6. - М.: Сантакс, 1994. - С. 420..

Такова была миссия тех, кто промыслом Божиим оказался на чужбине, без родины, но и в относительной безопасности в страшные революционные годы и последовавшие за ними бесконечные десятилетия владычества большевиков над Россией. Нельзя было соглашаться с новыми хозяевами жизни, выполнять их политический и культурный заказ, но надо было хранить родину, язык, культуру, веру отеческую, сам строй межчеловеческих отношений в сердцах своих и в среде своей. Хранить и передавать детям, а потом и внукам. Многие рассеялись, растворились «в европейском ласковом плену», но все же сохранился «остаток», столь же бесценный для будущей России.

4.2. Творчество Бунина в период эмиграции

Из Константинополя Бунин переезжает в Болгарию, затем - Сербию, а в конце марта 1920 года прибыл в Париж - вместе с женой Верой Николаевной Муромцевой, ставшей его спутницей до конца дней. Он жил в Париже и на юге Франции, в Грассе, небольшом городке на юге, вблизи Канн. За 33 года, прожитых писателем во Франции, страна не стала для него родной, но он нашел в себе силы для работы.

Бунин оседает в Париже, примыкая к правым, монархическим кругам, группировавшимся вокруг газеты «Возрождение». В первые годы эмиграции Бунин - неистовый борец против всего, что связано с Советской Россией. СССР для него становится «царством антихриста» - Ленина. «Планетарный» скот, «выродок», «нравственный идиот от рождения», «русский Каин»- это у Бунина о вожде пролетариата. «Ленин явил миру... нечто чудовищное, потрясающее: он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек... На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках...»

Эти слова взяты из речи «Миссия русской эмиграции», произнесенной Иваном Буниным в Париже 16 февраля 1924 года. «Миссия русской эмиграции, - говорил писатель, - доказавшей своим исходом из России и своей борьбой, своими “ледяными походами”, что она не только за страх, но и за совесть не приемлет ленинских градом, ленинских заповедей, миссия эта заключается ныне в продолжении этого неприятия». «Они хотят, чтобы реки текли вспять, не хотят признать совершившегося!» Нет, не так, мы хотим не обратного, а только иного течения. Мы не отрицаем факта, а расцениваем его... с точки зрения не партийной, не политической, а человеческой, религиозной. «Они не хотят ради России претерпеть большевиков!» Да, не хотим - можно было претерпеть ставку Батыя, но Ленинград нельзя претерпеть. «Они не прислушиваются к голосу России!» Опять не так: мы очень прислушиваемся и - все еще тот же и все еще преобладающий голос хама, хищника, комсомольца, да глубокие вздохи. Знаю, многие уже сдались, многие пали, а сдадутся и падут еще тысячи и тысячи.

Но все равно: останутся и такие, что не сдадутся никогда...»

Иван Бунин был одним из тех, кто не сдался, продолжал борьбу с ленинско-сталинским режимом до конца своих дней.

Тридцать три года, проведённые на чужбине, «в чужом, наёмном доме», вдали от земли, которую любил «до боли сердечной». Чем они были для Бунина-художника?

Я думаю, что этот период стал взлётом творчества Бунина. Современники Бунина единодушно отмечали, что именно в изгнании художник создал самые совершенные, самые лучшие свои вещи. Почти все они на русские темы, о России.

Воздействие эмиграции на творчество Бунина было глубоко и последовательно. Положение человека, вырванного из своей среды и лишенного дома, заставляет искать убежища. Для Бунина подобным убежищем были воспоминания о России прежней: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали - всю эту мощь, сложность, богатство, счастье...».

Первый год эмиграции был для Бунина, по выражению одного из критиков, «немым». Он читает Л. Толстого, которого он любил всю жизнь, и делает дневниковые записи, сознавая, что лишился всего - «людей, родины, близких». «Ах, как бесконечно больно и жаль того счастья», - криком сердца вырываются слова при воспоминании о прошлом. Но вместе с тем, ослепленный враждой к Советской России, Бунин нападает на все, что связано с ней.

Возвращение к подлинному творчеству происходит медленно. Рассказы первых лет эмиграции весьма разнообразны по своей тематике и настроению, но преобладают в них пессимистические ноты. Особенно потрясает рассказ «Конец», где реалистически передана картина бегства писателя из Одессы за границу на стареньком французском суденышке «Патрас».

Живя на родине, Бунин считал, что не обязан всю жизнь писать на русские темы и только о России. В эмиграции он получает неограниченную возможность изучать и брать материал из другой жизни. Но нерусская тематика занимает незначительное место в послеоктябрьском периоде творчества Бунина. В чем же тут дело? По мнению А. Твардовского, Бунин, как никто другой, «обязан своим бесценным даром» России, родному орловскому краю, его природе. Еще совсем молодым в статье о поэте из народа, своем земляке Никитине, Бунин писал о русских поэтах - это «люди, крепко связанные со своей страной, со своей землей, получающие от нее мощь и крепость».

Но вот, оказавшись изгнанником, он как никто другой жестоко страдал вдали от родины, постоянно ощущая всю глубину потери. Россия - это то единственное место в мире, где писатель чувствует себя русским во всей полноте и неповторимости. И, осознав, что не может без России существовать ни как человек, ни как писатель, что родина от него неотторжима, Бунин нашел свой способ связи, возвратившись к ней любовью.

Писатель обращается к прошлому и создает его в преображенном виде. О том, как велика тяга писателя к соотечественникам, как глубока его любовь к России, свидетельствует его рассказ «Косцы», где речь идет о рязанских крестьянах, их вдохновенном труде, берущем за душу пении во время сенокоса на орловской земле. В рассказе «Косцы» главная прелесть для него не только в крестьянах и их дивном пении: «Прелесть была в том, что все мы были дети своей родины и были все вместе и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть. И еще в том была (уже не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была - Россия, и что только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу».

Необходимо особо отметить, что все произведения Бунина эмигрантского периода за очень редким исключением построены на русском материале. Писатель вспоминал на чужбине Родину, ее поля и деревни, крестьян и дворян, ее природу. Бунин прекрасно знал русского мужика и русского дворянина, у него был богатый запас наблюдений и воспоминаний о России. Он не мог писать о чуждом ему Западе и никогда не обрел второй родины во Франции. Бунин остается верен классическим традициям русской литературы и продолжает их в своем творчестве, пытаясь решить вечные вопросы о смысле жизни, о любви, о будущем всего мира.

Как и прежде, он сдвигает жизнь и смерть, радость и ужас надежду и отчаяние. Но никогда ранее не выступало с такой обостренностью в его произведениях ощущение бренности и обречённости всего сущего - красоты, счастья, славы, могущества. Созерцая ток времени, гибель далёких цивилизаций, исчезновение царств («Город Царя Царей», 1924), Бунин словно испытывает болезненное успокоение, временное утоление своего горя. Но философские и исторические экскурсы и параллели не спасали. Бунин не мог оставить мыслей о России. В эмиграции не только не прервалась внутренняя связь Бунина с Россией, но и ещё более обострилась любовь к родной земле и страшное чувство потери дома. Россия навсегда останется не только «материалом», но и сердцем бунинского творчества. Только теперь Россия полностью отойдёт в мир воспоминаний, будет воссоздаваться памятью.

Как бы далеко от неё он ни жил, Россия была неотторжима от него. Однако это была отодвинутая Россия, не та, что раньше начиналась за окном, выходящим в сад; она была и словно не была, всё в ней встало под вопрос и испытание. В ответ на боль и сомнение в образе России стало яснее проступать то русское, что не могло исчезнуть и должно было идти из прошлого дальше. Иногда, под влиянием особо тяжёлого чувства разрыва с родиной, Бунин приходил к настоящему сгущению времени, которое обращалось в тучу, откуда шли озаряющие мысли, хотя горизонт оставался беспросветен. Но сгущение времени далеко не всегда приводило во мрак. Напротив, Бунин стал видеть, ища надежды и опоры в отодвинутой им России, больше непрерывного и растущего, чем, может быть, раньше, когда оно казалось ему само собой разумеющимся и не нуждалось в утверждении. Теперь, как бы освобождённые разлукой от застенчивости, у него вырвались слова, которых он раньше не произносил, держал про себя, - и вылились они ровно, свободно и прозрачно. Трудно представить себе, например, что-нибудь более просветлённое, чем его «Косцы» (1921 г.). Это рассказ тоже с взглядом издалека и на что-то само по себе будто малозначительное: идут в берёзовом лесу пришлые на Орловщину рязанские косцы, косят и поют. Но опять-таки Бунину удалось разглядеть в одном моменте безмерное и далёкое, со всей Россией связанное; небольшое пространство заполнилось, и получился не рассказ, а светлое озеро, в котором отражается великий град.

Мыслью о трагической судьбе России подсвечено с большей или меньшей силой все бунинское творчество эмигрантской поры.

«Вечные темы», звучавшие в дооктябрьском творчестве писателя, размышления о смысле бытия, о любви и смерти связываются теперь, а с годами всё более и более, с мыслью о России, отошедшей для него в область воспоминаний. Бунин-художник теперь в прошлом, в дореволюционной Москве, в усадьбах, которых уж нет, в провинциальных русских городках. Но старые темы и само прошлое преображаются в его творчестве новым душевным состоянием - ощущением какой-то трагической сопряжённости своей судьбы и судьбы России.

В отличие от многих русских писателей, как и он, вынужденных покинуть Россию, Бунин не считал, что не может полноценно творить в отрыве от родины. Психологически объяснимо: Бунину в эмиграции удалось не просто много писать, но, извлекая из памяти живые образы уходящей Руси, создать один за другим несколько шедевров. Бунин говорил: все лучшее он написал в эмиграции, отделение от России ему не мешало, «мы, писатели, носим родину в себе» А. Бабореко, Глагол времен. Предисловие к кн.: Бунин. Окаянные дни. М.: Советский писатель, 1990. - С.12.

Так или иначе, не превратившись в политического деятеля, Бунин боролся с большевизмом своим профессиональным оружием - словом. Многие писатели-изгнанники на время замолчали как «поэты» и заговорили как граждане, пытаясь раскрыть глаза западному миру и побудить его к вмешательству.

Близко знавшая Бунина в годы эмиграции Г. Кузнецова, автор известного «Грасского дневника», записала в конце 20-х годов свои впечатления о Бунине: «Сейчас, когда все стонут о душевном оскудении эмиграции… в то время как прочие писатели пишут или нечто жалобно-кислое, или экклезиастическое… среди нужды, лишений, одиночества, лишенный родины и всего, что с ней связанного, «фанатик» Бунин вдохновенно славит творца, небо и землю, породивших его и давших ему видеть гораздо больше несчастий, унижений и горя, чем упоений и радостей… Да, это настоящее чудо, и никто этого чуда не видит, не понимает! Каким же, значит, великим даром душевного и телесного (несмотря ни на что) здоровья одарил его господь!.. » Лит. наследство, т.84, кн. 2, М., 1973, с. 263.

Темы дореволюционного творчества писателя раскрываются и в творчестве эмигрантского периода, причем в еще большей полноте. Произведения этого периода пронизаны мыслью о России, о трагедии русской истории 20 века, об одиночестве современного человека, которое только на краткий миг нарушается вторжением любовной страсти (сборники рассказов «Митина любовь», 1925, «Солнечный удар», 1927, «Темные аллеи», 1943, автобиографический роман «Жизнь Арсеньева», 1927-1929, 1933). Почти все, что он написал в эмиграции, принадлежит к его лучшим творениям. Шедеврами эмигрантского периода становятся повесть «Митина любовь», «Жизнь Арсеньева» (пожалуй самое «бунинское произведение»), сборник рассказов о любви «Темные аллеи» и художественно-философский трактат «Освобождение Толстого». Последняя книга, над которой работал Бунин и которую ему не удалось завершить, - «О Чехове»

С событиями 1917 г. странным образом совпало оскудение поэтического дара Бунина. Находясь в эмиграции, он переделывает ранние стихи, строже отбирает новые. Немногочисленные стихи, написанные в эмиграции, пронизаны чувством одиночества, бездомности и тоски по России.

Но высшие достижения его поэзии позади, всю силу своего лиризма Бунин перенес в прозу.

В эмигрантский период проза Бунина становится эмоциональной, музыкальной и лиричной. В эмиграции Бунин еще острее чувствовал таинственную жизнь русского слова, достигая языковых вершин и обнаруживая удивительное знание народной речи. Все, написанное им в эмиграции, касалось России, русского человека, русской природы: «Косцы», «Лапти», «Далекое», «Митина любовь», цикл новелл «Темные аллеи», роман «Жизнь Арсеньева» и др.

Несмотря на то, что мысль о России, ее истории и ее будущем органична для Бунина и что все его творчество есть непреложное служение этой теме, в эмиграции он видит дореволюционную Россию уже не такой, какой он видел ее в «Деревне», «Суходоле», «Ночном разговоре». Из поля зрения Бунина теперь исчезает едва ли не центральный герой его прежнего творчества - крестьянин, мужик. Понятие народной России неразрывно связано было у Бунина в то время с представлением о стране по преимуществу крестьянской, мужицкой.

Исчезновение из творчества Бунина периода эмиграции мужика привело к образованию иной, новой общественно-этической концепции России. Слой интеллигентский и полуинтеллигентский, дворянский и просвещенный купеческий находится теперь в центре его художественного внимания, из его среды избирает Бунин героев и черпает конфликты.

Бунин видит теперь Россию (в «Чистом понедельнике», во всяком случае) стоящей на границе враждебных, но с одинаковой силой воздействующих на нее миров - западного и восточного, европейского и азиатского.

Боль от происшедшей катастрофы с годами притупляется, в ответах Бунина на политические анкеты появляются нотки усталости: «Все слова давно сказаны, и мое отношение не только к большевикам, но и ко всей «великой и бескровной» хорошо известно»... Постепенно происходит привыкание к жизни на чужбине, возвращается творческое состояние.

После выхода сборника «Господин из Сан-Франциско» (1921) и романа «Жизнь Арсеньева» (1929) литературная слава Бунина распространилась по Европе.

В марте 1928 года в Сорбонне открылась международная конференция по насущным проблемам литературы. Профессор Николай Кульман выступил с большим докладом «Иван Бунин. Его литературная деятельность во Франции». «После смерти Льва Николаевича Толстого, - сказал он аудитории, - Бунин постоянно превосходил всех русских писателей по художественному мастерству и таланту, ясности и элегантности стиля, по силе изображения и разнообразию сюжетов» Лит. наследство, т.84, кн.2, М., 1973, с. 284. .

Это было не случайное заявление. К этому времени три тома произведений Бунина были изданы в Англии и Америке, два тома - в Германии. Большое количество книг вышло во Франции, переведено на шведский, венгерский, итальянский, испанский, японский, иврит, на славянские языки.

Его высоко ценили Р.-М. Рильке, Томас Манн, Ф. Мориак, Р. Роллан...

4.3. «Книга ни о чем» - книга об очень многом

Оказавшись за рубежом, за несколько лет до начала работы над романом об Арсеньеве Бунин, терзаемый положением изгоя, неверием в свои творческие возможности, попал в полосу творческого кризиса, вызванного явственным ощущением необходимости новых творческих импульсов. Эмиграция не только лишила его притока свежих впечатлений, но и обострила его предрасположенность к тому, что он называл «грустью», но что являлось чем-то более суровым - «тоской бытия». Запись, относящаяся к октябрю-ноябрю 1921 года, наглядно свидетельствует о том тяжелом состоянии, в котором находился в эти годы Бунин: «Все дни, как и раньше часто и особенно эти последн‹ие› проклятые годы, м‹ожет› б‹ыть›, уже погубившие меня, - мучения, порою отчаяние - бесплодные поиски в воображении, попытка выдумать рассказ, - хотя зачем это? - и попытки пренебречь этим, а сделать что-то новое, давным-давно желанное, и ни на что не хватает смелости, что ли, умения, силы (а, м‹ожет› б‹ыть› и законных художественных оснований?) - начать книгу, о которой мечтал Флобер, «книгу ни о чем », без всякой внешней связи, где бы излить свою душу, рассказать свою жизнь, то, что довелось видеть в этом мире, чувствовать, думать, любить, ненавидеть»И.А. Бунин. Дневники. // Собр. соч. в 6-ти томах. М.: Художественная литература, 1988. Т.6, с. 254..

Такой книгой оказалась впоследствии «Жизнь Арсеньева», к которой, как мы теперь видим, Бунин внутренне был подготовлен уже в самом начале 20-х годов. Эта «книга ни о чем» оказалась на самом деле книгой об очень многом: о любви, о смерти, о трагической радости существования в грозном и одновременно прекрасном мире; книга о России и о творческой силе памяти.

Многие русские писатели, оказавшиеся в эмиграции, обращались к художественным мемуарам, воспоминаниям о Родине. Можно назвать А.Н. Толстого («Детство Никиты»), А. И. Куприна («Юнкера»), И. С. Шмелева, Б.К Зайцева и др. В том же ряду стоит и роман «Жизнь Арсеньева». Это самая замечательная книга Бунина в эмиграции и самое «бунинское» произведение. Марк Алданов назвал его «одной из самых светлых книг русской литературы» Алданов М.А. Комментарии. // Бунин И.А. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1996..

Среди произведений, принадлежащих к так называемым художественным автобиографиям, «Жизнь Арсеньева» занимает место, единственное в своем роде. Когда некоторые современники рассматривали эту книгу как биографию самого автора, Бунин негодовал, горячо возражал против утверждений, что в «Жизни Арсеньева» описал собственную жизнь, хотя не отрицал привнесения «многого автобиографического».

Журналисту и писателю Андрею Седых Бунин говорил: «Вот думают, что история Арсеньева - моя собственная жизнь. А ведь это не так. Не могу я правду писать. Выдумал я и мою героиню. И до того вошел в ее жизнь, что, поверив в то, что она существовала, и влюбился в нее… Беру перо в руки и плачу. Потом начал видеть ее во сне. Она являлась ко мне такая же, какой я ее выдумал.… Проснулся однажды и думаю: господи, да ведь это, быть может, главная моя любовь за всю жизнь. А, оказывается, ее не было…» Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. - М.: Художественная литература, 1983. - С. 48 - 49.

Подобные свидетельства Бунина весьма ценны, ибо помогают вникнуть в своеобразие его автобиографизма. Когда Бунин возражал против утверждений, что якобы Арсеньев всего лишь его псевдоним, а все поступки и помыслы героя являются отражением авторской биографии, он, конечно, был прав. Ибо протестовал против домыслов, что занимается всего лишь пересадкой в роман собственной биографии. Соглашался он с иным: с тем, что творчески переосмыслял обстоятельства своей жизни, пронизывал их своей «фантазией», а в творения свои способен был влюбиться, как Пигмалион в Галатею.

В одном из интервью признал: «Можно при желании считать этот роман и автобиографией, так как для меня всякий искренний роман - автобиография. И в этом случае можно было бы сказать, что я всегда автобиографичен. В любом произведении находят отражение мои чувства. Это, во-первых, оживляет работу, а во-вторых, напоминает мне молодость, юность и жизнь в ту пору» Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. - М.: Художественная литература, 1983. - С. 49.. Бунин поясняет: автобиографичность - это не «использование своего прошлого в качестве канвы произведения», а «использование своего, только мне присущего, видения мира и вызванных в связи с этим своих мыслей, раздумий и переживаний» Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. - М.: Художественная литература, 1983. - С.49.. Это не автобиография писателя, как считали многие критики, что приводило Бунина в негодование. Иван Алексеевич утверждал, что всякое произведение у любого писателя автобиографично в той или иной мере. Если писатель не вкладывает часть своей души, своих мыслей, своего сердца в свою работу, то он не творец... «Правда, и автобиографичность - то надо понимать не как использование своего прошлого в качестве канвы произведения, а, именно, как использование своего, только мне присущего, видения мира и вызванных в связи с этим своих мыслей, раздумий и переживаний» Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). Изд. 2-е. - М.: Художественная литература, 1983. - С.49..

Поэтому автобиографическая основа его несомненна. Но важно отметить, что отраженные в нем детские и отроческие впечатления, жизнь в усадьбе и учеба в гимназии, картины природы и быт нищающего дворянства служат лишь канвой для философской, религиозной и этической концепции Бунина. Такое художественное переосмысление собственной биографии дало возможность В.Ф. Ходасевичу назвать роман Бунина «вымышленной автобиографией», «автобиографией вымышленного лица»Бабореко А.К. Комментарии // Бунин И.А. Собр. соч.: В 8 т. - М., 1996. - Т.5. -С. 567 - 568. .

Это не автобиографическое произведение вроде трилогии Толстого, где пересказывается собственная жизнь с некоторой поэтической дистанции. «Жизнь Арсеньева» - это воссоздание своего восприятия жизни и переживание этого восприятия («восприятие восприятия» или память о памяти). Это роман-воспоминание, роман о прошлом, настоящем и будущем России, роман-исповедь, роман - гимн миру и жизни человеческой. Бунин постоянно стремится к преодолению времени: в романе присутствуют время прошлого и время настоящего повествования, часты «переброски» из одного времени в другое, нарушения временной последовательности. Но вместе с тем это не объективная реконструкция прошлого, а создание особого мира, иной реальности благодаря сознанию автора: «ничтожные и обыденные вещи», преображаясь, становятся загадочно прекрасными. «Жизнь Арсеньева» - уникальное произведение в русской литературе, развивавшейся до Бунина в русле толстовско-достоевского психологизма.

Замысел книги об Алексее Арсеньеве был написать «Жизнь артиста» - поэта, в чьей душе уже с детства переплавляются «все впечатленья бытия», чтобы впоследствии быть претворенными в слове. Поэтому «Жизнь Арсеньева», с одной стороны, есть действительно автобиография вымышленного лица: некоего собирательного «рожденного стихотворца», а не конкретного Ивана Алексеевича Бунина. С другой же стороны, эта книга - самая исповедальная из бунинских творений - такова ее диалектика, двуединство реальности и вымысла, слияние правды и поэзии, воссоздания и преображения. Отсюда же и двуплановость книги, постоянное присутствие автора, прошедшего уже немалый жизненный путь, его теперешняя точка зрения, его сегодняшнее мироощущение, как бы вливающееся в то, давнее; взаимопроникновение былого и настоящего; возврат в детство, в юность - и тут же «скачок» в сегодняшний день, в собственное шестидесятилетие; то растворение в прошлом, то ретроспективное его воссоздание. Все это создает некий льющийся «поток сознания», воплощенный в такой же текучей, непрерывающейся, неспешной и плавной, с длинными периодами, лирической прозе.

Книга позволяет читателю лучше понять Бунина-человека, оценить масштаб личности Бунина-писателя - Нобелевского лауреата, получившего на родине в силу рокового хода истории только посмертное призвание.

«Жизнь Арсеньева» - это роман - размышление об ушедшей России дореволюционного времени, с которой у Бунина связаны вся жизнь, все творчество и все его мысли. Неоднократно он напоминает о своей принадлежности к русской нации: «очень русское было все то, среди чего я жил..» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С. 50., «я рос во времена величайшей русской силы и огромного сознанья ее И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.73.».

Тщательно, но очень пристрастно прослеживает Бунин историю России, какой она складывалась на рубеже веков. Для него это история его падения, дичания, гибели. Он восхищается «русской силой» и возросшим в эпоху юности Арсеньева «огромным сознаньем ее». Однако тут же Бунин спрашивает: «Куда она девалась позже, когда Россия гибла? Как не отстояли мы всего того, что так гордо называли мы русским, в силе и правде чего мы, казалось, были так уверены?» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.54.

Бунин-художник всегда осознавал человека как звено в цепи поколений. Эта тема звучит и в романе. Память истории, память поколений живёт осознанно или бессознательно в каждом человеке и движет, наряду с влиянием современности, его поступками, определяет его побуждения и склонности. Эту мысль Бунин воспринял ещё в 1900-е годы из восточных философских учений, которыми увлёкся после своих путешествий по Востоку. Но в романе эта мысль приобрела новое значение. Бунину важно было сказать, что процесс восприятия современности есть не что иное, как узнавание прошлого, невозвратимо ушедшего...

Художественная память, согласно позднему Бунину, способна возвысить человека над хаосом проходящей жизни, поэтому она более реальна, чем поток непосредственных воздействий действительности. Вне эстетики, по Бунину, бессмысленно искать оправдание бытию, лишь творчество наделяет его смыслом.

В основе бунинского повествования почти всегда - поток памяти. Более того - память для Бунина существует в виде чувства собственной неразрывной связи со «Всебытием» (термин, употребляемый Буниным), с предками, как припоминание своих прежних жизней. Отсюда недоверие Бунина к рационализму - главным в человеческом восприятии оказывается интуиция. Существование, лишенное памяти, - это величайшая беда. Только закрепленное памятью прошлое составляет для Бунина предмет высокого искусства.

Невозможно одновременно понять и оценить переживаемый момент (запаздывание нашего осознания передано Буниным в одном из его лучших рассказов - «Солнечный удар»). Жизнь как она есть - лишь материал, из которого душа человека с помощью памяти вырабатывает нечто эстетически ценное. Именно поэтому Бунин ощущает неприязнь к категории будущего, где вероятно только одно - смерть. Писатель пытается бороться со временем, пытается возвратить «утраченное время» (именно это проявится в его автобиографическом романе «Жизнь Арсеньева»).

«Вещи и дела, аще не написаннии бывают, тмою покрываются и гробу беспамятства предаются, написаннии же яко одушевленные…». И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти томах. М.: Сантакс, 1994. - Т.5, с.5. Этими словами открывается «Жизнь Арсеньева».

В основе романа - созерцание и переживание памятных мгновений жизни, своего прошлого, своего духовного мира, какими они видятся автору сегодня. Основное настроение романа передаёт лирический возглас писателя, когда он вспоминает об ушедшем времени и людях его: «Сказка, легенда - все эти лица, их жизни и эпохи! Точно такие же чувства испытываю я и теперь, воскрешая образ того, кем я когда-то был. Был ли в самом деле?..» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.47..

В этой удивительной книге слились воедино проза и поэзия, эпическое повествование о России и лирика, создав некий новый жанр «лирической эпопеи». И хотя лейтмотив романа - тема утрат, однако, в отличие от других произведений Бунина той поры, он лишён трагической тональности. В нём прозвучала страстная убеждённость писателя в силе и власти любви над смертью.

Бунин работал над романом с 1930 года в течение нескольких лет. Написано было пять частей романа, а герой доведен до двадцатилетия; на этом автор его покинул и больше к замыслу не возвращался, как ни убеждали его это сделать...

Роман представляет собою лирическую исповедь героя, повествование о формировании личности художника «от истока дней», через восторги и муки первой любви, радости творчества к осознанию невозвратимости ушедшего. Повествование строится как внутренний монолог героя-рассказчика, поток сознания. На первый план выдвигается его личность, главный предмет изображения - его внутренняя жизнь, эмоционально окрашенные впечатления, внерациональные устремления, раздумья и чувства. Бунинский роман существенно отличается по своей структуре и настроению от других автобиографических произведений («Детства. Отрочества. Юности» Л.Н. Толстого, «Семейной хроники», «Детских годов Багрова-внука» С.Т. Аксакова, «Детства Никиты» А.Н. Толстого), в которых обрисовано бытие множества людей, у И. Бунина «история души» раскрывается преимущественно в лирическом монологе.

Константин Паустовский о романе Бунина сказал, что «Жизнь Арсеньева» в каких-то своих частях напоминает картины художника Нестерова «Святая Русь» и «На Руси». Эти полотна - наилучшее выражение страны и народа в понимании художника...» Еще он писал: «Это не автобиография. Это - слиток из всех земных очарований, горестей, размышлений и радостей. Это - удивительный свод событий одной-единственной человеческой жизни…» И далее: «Новизна «Жизни Арсеньева» еще и в том, что ни в одной из бунинских вещей не раскрыто с такой простотой то явление, которое мы, по скудости своего языка, называем «внутренним миром» человека. Как будто есть ясная граница между внутренним и внешним миром? Как будто внешний мир не являет с сбой одно целое с миром внутренним?» К. Паустовский. Наедине с осенью. Портреты, воспоминания, очерки. М., 1957. - с.72-73.

Центральный и единственный герой книги Алексей Арсеньев - не только русский юноша, формирующийся в условиях российской действительности конца XIX столетия, проходящий через искус радикальных течений и освободительной борьбы того времени, но и человек, чей внутренний опыт уже вобрал в себя трагический, но и величественный опыт столетия ХХ, мировых войн и революций, переживший горечь разочарования и утраты родины. В одном образе Бунин объединяет, казалось бы, необъединимое - XIX век с XX, русского дворянского отпрыска и юношу, возросшего в условиях европейской духовной жизни 20-30-х годов.

Собственная жизнь, биография, внутренний мир, которые во многом служат для И. Бунина исходным материалом, сочетаются с вымыслом и обобщением. В результате автор-рассказчик выступает в первую очередь как художественный образ, который похож и одновременно не похож на реального биографического автора. «Равенство» же автора и героя-рассказчика в конечном итоге сводится не к биографическим, историческим и конкретно-бытовым реалиям, а к сходным духовным процессам и душевным переживаниям (ощущение гармонии детства, муки взросления, первые влюбленности, искушение творчества, испытание катастрофой, постигшей Россию, утрата родины, боль и горечь изгнания). Автор и рассказчик в определенной степени тождественны. Однако при всем при этом рассказчик находится и действует в том же мире, что и остальные персонажи, тогда как автор, хотя и воплощается в текстовой реальности, все же возвышается над ней, стоит над героями. Люди-родные, близкие, знакомые - были только частью огромного мира, который входил в мальчика бесчисленным множеством своих воплощений, и в первую очередь, конечно, природой.

Главному герою книги, Алексею Арсеньеву, писатель дарит собственные черты художника, творца, поэта. Алексей Арсеньев наделен обостренным чувством жизни, именно поэтому ему свойственно и повышенное чувство смерти, для него естественны размышления о неразгаданной тайне начала и конца существования, о смысле бытия, и, конечно, о собственном предназначении в жизни.

Эти вопросы всегда волновали Бунина, как и всякого большого художника, и он не мог не писать об этом в своей книге, посвященной жизни творческой личности.

Как считают исследователи, в «Жизни Арсеньева» объединено всё написанное ранее. Темы и настроения прежних произведений так или иначе отразились в этом романе. Этот роман как бы подводит итоги всего бурного творчества великого русского писателя.

«Жизнь Арсеньева» писалась в тот период жизни писателя, когда свойственное Бунину повышенное ощущение бытия не только не ослабевало с годами, а, напротив, все более и более укреплялось, приобретая новые оттенки. Обостренное чувство «тайн и бездн» жизни, ее каждого мгновения имело обратной стороной столь же повышенное ощущение конца, такой же неразгаданности его, как и начала всякого существования. Человек не знает своего начала, не помнит и не может помнить его, и точно так же не знает и не постигает того, что будет, когда оборвется его жизнь. Эта мысль Бунина, рожденная еще в его путевых дневниках десятых годов, кочует по многим зрелым и поздним его произведениям. Неотступно присутствует она и в «Жизни Арсеньева», не всегда высказанная прямо, но подразумеваемая постоянно. Характерно, что так называемое сиюминутное существование приобретало с годами для Бунина все большую ценность; хотелось уберечь его от ударов судьбы, каждый из которых мог оказаться роковым, продлить его, порою мучительное, очарование...

«Жизнь Арсеньева» не только исповедальная книга Бунина, полная воскрешений былых чувств, но и итоговая, но и беспощадно полемичная по отношению к собственному прошлому. Бунин мог в какой-то мере оспаривать автобиографичность Арсеньева, но исповедальный накал выдает автора, он вобрал в себя главенствующие элементы его творчества: мысли, пристрастия, предрассудки, ненависть - все, что было и осталось присущим автору этой исповеди.

То, что книгу создавал «поздний» Бунин, видно хотя бы уже по тому, что он не только тщательно избегал в ней общественных вопросов, но, наоборот, не удержавшись, ядовито ухмыльнулся над «легкомысленностью, восторженностью, что так присуща была дворянскому племени и не покидала Радищевых, Чацких, Рудиных, Огаревых, Герценов даже и до седых волос…» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.73. Он считал, что все это от стремления к романтике, от «жажды веселого безделья под видом кипучей деятельности, опьянения себя сходками, шумом, песнями, всяческими подпольными опасностями.. мечтами об обысках и тюрьмах, о громких процессах и товарищеских путешествиях в Сибирь, на каторгу, за Полярный круг!» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.74.

Он не понимал бесцельной деятельности и «работу на пользу общества» не признавал: «Как, я должен принести себя в жертву какому-нибудь вечно пьяному слесарю или безлошадному Климу, да и Климу-то не живому, а собирательному, которого в жизни замечают так же мало, как любого едущего по улице извозчика…» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.152. «Никакого долга перед народом я не чувствовал и не чувствую. Ни жертвовать собою за народ, ни “служить” ему… я не могу и не хочу…»И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.142.

Будущим поколениям литераторов он советовал: «Вот о крышах, о калошах, о спинах надо писать, а вовсе не затем, чтобы “бороться с произволом и насилием, защищать угнетенных и обездоленных, давать яркие типы, рисовать широкие картины общественности, современности, ее настроений и течений!”» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.209., потому что «общественность - не дело поэта» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.183.. Он восхищается русской литературой: Пушкиным, Лермонтовым, Толстым, Гоголем. «Слово о полку Игореве» его «сводило с ума» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.161.. А какое более русское произведение можно найти! Не раз он вспоминает русские сказки. Не зря же говорили на Руси: «Сказка - ложь, да в ней намек».

Но главная правда книги - правда исповеди поэта. В эту исповедь, творческую и человеческую, втянут весь подвластный сознанию Арсеньева мир. Само рождение в мир, осознание этого события идет в сокровищницу душевных впечатлений Алексея Арсеньева, чтобы на всю жизнь остаться там.

Бунин «подарил» Арсеньеву свою страстную влюбленность в природу, сверхчувствительность к ней. Каждое слово пронизано восхищением русской природой и преклонением перед ней. Так и видишь перед собой «лиловую синеву неба» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.43., «могучие ветвистые дубы» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.82., «золотисто-рыжего вальдшнепа» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.55.. Философско-созерцательное отношение к природе побуждало Арсеньева к раздумьям (не по возрасту зрелым) о загадках и смысле самого бытия, мироздания, о бесконечности времени и пространства, постичь которые не в силах человеческий мозг... Всякое жизненное впечатление «переплавлялось» в сознании мальчика; его душа не «ленилась», а, напротив, неустанно вела свою «тайную работу».

Каждая из пяти книг «Жизни Арсеньева» заключает в себе этапы, вехи этой духовной работы, происходящей в герое. Дом, родители; окружающая природа; первая увиденная смерть; религия; чтение Пушкина и Гоголя; преклонение перед братом Георгием; казенщина и серость гимназии; первые влюбленности; стремление познать мир и первые путешествия. И - уже со школьных лет (а может быть, и еще раньше?) - смутное желание выразить, сказать себя, томление от невозможности это сделать, - первые мечты о творчестве. Арсеньеву хочется «что-нибудь выдумать и рассказать в стихах», «понять и выразить что-то происходящее» в нем самом.

Вторая книга начинается с описания дороги и нового чувства маленького героя: «Я впервые почувствовал поэзию забытых больших дорог, отходящую в преданье русскую старину». И далее: «В чем заключалось очарованье того… что я почувствовал тогда? В ощущенье России и того, что она моя родина? В ощущенье связи с былым, далеким, общим, всегда расширяющим нашу душу, наше личное существование, напоминающим нашу причастность к этому общему?» Эти слова рождают множество мыслей и ассоциаций: большие дороги России, ощущение связи с нею, с ее прошлым, сознание своей сопричастности всему этому, не утраченному до конца дней. В этом - истоки дней. В главе II тема повторяется: «Очень русское было все то, среди чего я жил в мои отроческие годы».

Самая важная часть «Жизни Арсеньева» - книга пятая. В ней говорится об окончательном формировании Арсеньева в поэта. Бунин опускает тяжелые годы своей жизни, годы нужды, случайной и неинтересной работы, душевной депрессии. Арсеньев как бы перешагивает весь этот период. Оставшись наедине с самим собой после расставания с любимой, он весь отдается борьбе с «неосуществимостью»: с самим собой и с миром, - с тем, что он стремится выразить в слове и что не дается ему. И эта борьба за самое главное счастье - научиться «образовать в себе из даваемого жизнью нечто истинно достойное писания» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. Соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С. 312. - заслоняет все другие чувства и стремления. И в один прекрасный день счастье творчества вдруг открывается ему, когда на место душевных терзаний и мучительных поисков приходит спокойствие и очень простое решение: «без всяких притязаний, кое-что вкратце записывать - всякие мысли, чувства, наблюдения». Так рождается художник-лирик, поэт, который должен писать обо всем, что наблюдает и чувствует. Так рождается чувство долга художника, столь же органичное, сколь и сама потребность творчества.

Художник, навечно запечатлевший ужасающую сирость крестьянской Руси, ее исторически предельный тип «идиотизма деревенской жизни», он ныне вспоминал: «Россия в мои годы жила жизнью необыкновенно широкой и деятельной, число людей работающих, здоровых, крепких все возрастало в ней. Однако разве не исконная мечта о молочных реках, о воле без удержу, о празднике была одной из главнейших причин русской революционности? И что такое вообще русский протестант, бунтовщик, революционер, всегда до нелепости отрешенный от действительности и ее презирающий, ни в малейшей мере не хотящий подчиниться рассудку, расчету, деятельности невидной, неспешной, серой? Как! Служить в канцелярии губернатора, вносить в общественное дело какую-то жалкую лепту! Да ни за что - «карету мне, карету!» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.74. Говорит писатель и о давно известной пагубной страсти русских - выпивке. «Мужики так и говорят по водку: “Как можно! От ней в человеке развязка делается!” Знаменитое “Руси есть веселие пити” вовсе не так просто, как кажется. Не родственно ли с этим “велением” и юродство, и бродяжничество, и радения, и самосжигания, и всяческие бунты… » И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.75. А, учитывая, что «первобытно подвержен русский человек природным влияниям» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.68., то «вольность… была присуща в прежние времена на Руси далеко не одному дворянству…» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.84.

Но несмотря на все недостатки, все парадоксы русской души, писатель гордился тем, что он - русский: «Гордость чем? Тем, конечно, что мы… русские, подлинные русские, что мы живем той совсем особой, простой, с виду скромной жизнью, которая и есть настоящая русская жизнь и лучше которой нет и не может быть…»И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.73. И даже находясь вдали от своей родины (как раз во время создания романа), он никогда не забывал об этой гордости: «…Гордости Россией и всем русским … было.. в излишестве. И не один Ростовцев мог гордо побледнеть тогда, повторяя восклицание Никитина: “Это ты, моя Русь державная!“» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.56. Роман «Жизнь Арсеньева» служит еще одним подтверждением этому.

Теперь для него гордость за Россию - это гордость за Россию прежнюю, какой она была до революции. Но не могло величие такой могучей страны бесследно кануть в Лету? Поэтому еще раз хочу повторить вопрос, который лейтмотивом проходит через, наверное, все произведения Бунина эмигрантского периода: «Куда она девалась позже, когда Россия гибла? Как не отстояли мы всего того, что так гордо называли мы русским, в силе и правде чего мы, казалось, были так уверены?» И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.54. Следует отметить: употребляя местоимение «мы», писатель берет на себя ответственность за творящееся в России наравне со всеми остальными. Мне кажется, он в некоторой степени даже винит себя за то, что случилось.

Вина же наша в том, что мы забываем уроки, которые дала нам история. Мы снова и снова повторяем те же ошибки. И не случайно писатель все время наказывает нам: нужно «помнить и блюсти свою кровь». И.А. Бунин. Жизнь Арсеньева / Собр. соч. в 6-ти тт. Т.5. - М.: Сантакс, 1994. - С.6.

В эмиграции вопрос о будущем оставался для Бунина подернутым густой мглой, он иногда лишь смутно возникал. Осталось только прошлое как исходная причина наступившей трагедии, осталось чувственное восприятие былой действительности. Мыслями и душой он стремился в Россию. Последние годы жизни старого писателя были омрачены особо острой нуждой: постоянно недоставало денег на лечение, квартиру, уплату налогов, долгов. Но особую тоску и безнадежность неутомимый труженик и подвижник писательского ремесла испытывал при мысли, что книги его, никому не нужные, будут пылиться на книжных полках. Были у него основания для сомнений, ведь при жизни не выпало на долю писателя громкой славы, хотя и не был он обойден высокими почестями (присвоение звания академика императорской Академии наук в 1909 г., присуждение Нобелевской премии в 1933 г.). Однако произведения его выходили за рубежом нечасто, лишь сотнями экземпляров, и были известны самому узкому кругу читателей.

В письмах и дневниках Бунин говорит о своем желании возвратиться в Москву. Например, Телешову: «Я сед, сух, худ, но еще ядовит. Очень хочу домой»А. Бабореко. И.А. Бунин. Материалы для биографии. М.: Худ. лит, 1967. - с. 228 . Но в старости и в болезнях решиться на такой шаг было не просто. Главное же - не было уверенности, сбудутся ли надежды на спокойную жизнь и на издание книг. Указ советского правительства 1946 года «О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской империи...» писатель назвал «великодушной мерой». Однако ждановское постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946), растоптавшее А. Ахматову и М. Зощенко, навсегда отвратило писателя от намерения вернуться на Родину. Он представлял себе обстановку в советской России и прекрасно знал, что по заказу сверху он работать не сможет и также не будет скрывать правды. Вероятно поэтому, а может быть, еще по каким - либо соображениям, Бунин так и не вернулся в Россию, всю жизнь, страдая из - за разлуки с Родиной. Он отказался от званий и наград, от денег и дачи, от всего - и умер в своей маленькой квартирке на улице Оффенбаха, в Париже, так и не увидев больше своей Родины.

В своих воспоминаниях Бунин писал: «Слишком поздно родился я. Родись я раньше, не таковы были бы мои писательские воспоминания. Не пришлось бы мне пережить... 1905 год, потом первую мировую войну, вслед за ней 17-й год и его продолжение, Ленина, Сталина, Гитлера... Как не позавидовать нашему праотцу Ною! Всего один потоп выпал на долю ему...» А. Бабореко. И.А. Бунин. Материалы для биографии. М.: Худ. лит, 1967. - С. 228.

Хотя творчество Бунина получило широкое международное признание, его жизнь на чужбине была нелегкой. Последний сборник рассказов «Темные аллеи», написанный в мрачные дни нацистской оккупации Франции, прошел незамеченным. В конце жизни Бунин создал еще ряд рассказов, а также на редкость язвительные «Воспоминания» (1950), в которых советская культура подвергается резкой критике, в которой он открыто написал о своих современниках, ничего не приукрашивая, в ядовито - острых оценках выразил свои мысли о них. Поэтому некоторые очерки из этой книги у нас долгое время не публиковались. Бунина не раз упрекали за слишком критические отзывы о некоторых писателях (Горьком, Маяковском, Есенине и др.). Не будем здесь оправдывать или осуждать писателя, но следует сказать лишь одно: Бунин всегда был честным, справедливым и принципиальным и никогда не шел ни на какие компромиссы. И когда Бунин видел ложь, фальшь, лицемерие, подлость, обман, ханжество - от кого бы это ни исходило - он открыто говорил об этом, так как не мог терпеть этих человеческих качеств.

У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.

Как горько было сердцу молодому,

Когда я уходил с отцовского двора,

Сказать прости родному дому!

У зверя есть нора, у птицы есть гнездо...

Как бьётся сердце горестно и громко,

Когда вхожу, крестясь, в чужой, наёмный дом

С своей уж ветхою котомкой! И.А. Бунин. Стихотворения. М.: Художественная литература, 1985. - С. 227-228.

Эти стихи, пронизанные чувством одиночества, бездомности и тоски по России, написаны Буниным в эмиграции, начавшейся для него в 1921 году. (Там, недалеко от Парижа, он и похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.)

4.4. Нет будущего без прошлого. Сравнение «Жизни Арсеньева» и «Окаянных дней»

«Жизнь Арсеньева», так же, как и «Окаянные дни», - это размышление о России, ее особой исторической судьбе.

«Окаянные дни» - это дневник, в котором отражена действительность, окружавшая писателя в его последние годы жизни на родине. Повествование в дневнике ведется, естественно, от первого лица. Записи датированы, у Бунина они идут в порядке следования, друг за другом, но иногда наблюдается довольно длительные перерывы - до месяца и более. Это записи, которые делал писатель для себя, для публикации они вначале не предназначались. В основном дневник обращен к событиям личной и общественной жизни, имеющим особое значение для писателя. Поэтому автор искренен, правдив, его отражение событий происходит сразу, «по горячим следам». Здесь Бунин не только наблюдатель, но и невольный участник всех происходящих событий. Он так же реально мог пострадать от рук бесчинствующего народа, как и любой другой человек, он почувствовал «на своей шкуре» первые последствия революции - раздел имущества, запрещение пользоваться электричеством, инфляцию, безработицу, голод, разрушение исторических памятников, грабежи, пьянство, уголовщину, грязь и кровь на улицах. Также в дневнике есть мысли и размышления автора по поводу увиденного и прочувствованного. В произведении преобладает ощущение нереальности, жуткости, неприятия писателем всего происходящего. В Отечестве.

«Окаянные дни» состоят из двух частей. В первой, московской части, среди записей преобладают описания увиденных событий: уличных происшествий, слухов, диалогов, газетных статей. Здесь, мне кажется, писатель еще не полностью осознал, какие последствия для него будет иметь происходящее в городе и стране. Во второй, одесской части, автор преимущественно размышляет о виденном, о снах, предчувствиях, переживаниях, это выливается в спор о судьбе России. Таким образом, можно сделать вывод, что сначала Иван Алексеевич находился в своего рода «шоке» от увиденного в Москве, и его размышления по поводу этого в какой-то степени более эмоциональны, чем аналитичны. В значительной мере, «Окаянные дни» - это ассоциативное восприятие исторических событий, в соответствии с уникальностью творческой личности И.А. Бунина. Только находясь в удалении от московских событий, он полностью осознает их значение для России в целом и для него, в частности. К этому прибавляются впечатления, полученные от впечатлений, полученных в Одессе. Все это заставляет великого русского писателя принять единственное правильное для него решение в этой ситуации: добровольно покинуть Россию.

«Жизнь Арсеньева» - это уже классическое литературное произведение, написанное по всем канонам литературного жанра для читателя. Оно было создано Буниным уже в эмиграции. Как и в «Окаянных днях», как и практически в других его произведениях, его творениях, здесь через весь роман проходит тема любви к России. Но это уже другая любовь. Первоначально это была любовь-боль, любовь-страдание, далее - она превратилась в любовь-воспоминание. Временем действия И.А. Бунин совершенно не случайно выбрал потерянную для него и его единомышленников ушедшую, дореволюционную Россию, с которой были связаны творчество и сама жизнь, возможность творческой жизни. Он восхищался силой и мощью тогдашней России, идеализировал ее и одновременно размышлял: «Куда она девалась позже, когда Россия гибла? Как не отстояли мы всего того, что так гордо называли мы русским, в силе и правде чего мы, казалось, были так уверены?» Это период, когда еще впереди были все кровавые события, но, тем не менее, зачатки их чувствуются на протяжении всего романа.

«Жизнь Арсеньева» создана уже по прошествии некоторого времени после тех событий, которые вынудили писателя покинуть родину. Уже прошло несколько лет, оказалась позади самая острая боль утраты, бессонные ночи. Уже обдумано и передумано столько, что впору сойти с ума. Поэтому он и создал «Жизнь Арсеньева», которая стала для И. А. Бунина попыткой ухода от действительности и «возвращения» в Россию утраченных иллюзий. Он хотел излить душу, рассказать, что ему «довелось видеть, чувствовать, думать, любить, ненавидеть И.А. Бунин. Дневники. // Собр. соч. в 6-ти томах. М.: Художественная литература, 1988. Т.6, с. 254.», потому что невозможно такое забыть. Поэтому боль чувствуется в каждом предложении, в каждом слове. Боль эта никогда не исчезнет, она просто приобретает иной характер. Неизвестно, что было тяжелее для Ивана Алексеевича: острая боль утраты, когда в мыслях еще светится: «Может, они образумятся? Может, поймут, что нельзя так жить?», или давящая, ноющая боль тоски, когда он уже понимал, что пути назад нет и что вряд ли он когда-нибудь увидит свою родину снова. Вот эта боль-тоска и есть суть «Жизни Арсеньева». Не случайно героем своего романа он сделал сначала ребенка, потом юношу, который был похож на автора, и отнюдь не случайно он рассматривает события, происходящие с героем, как бы с высоты прожитых лет, с высоты своего горького и уникального жизненного опыта.

Как и в «Окаянных днях», в «Жизни Арсеньева» И.А. Бунин неоднократно обращается к истории России. Он вспоминает о былой мощи и славе страны, великих людях и великих событиях, цитирует слова историков - Татищева, Ключевского и других. В обоих произведениях Бунин приходит к выводу: жить одним будущим нельзя. Не зная своего прошлого, не зная ошибок истории, не получится построить будущее.

Вот в этом еще один скрытый смысл «Жизни Арсеньева» изложен автором в первых строках романа: «Вещи и дела, аще не написаннии бывают, тмою покрываются и гробу беспамятства предаются, написаннии же яко одушевленные…» И.А. Бунин. Собр. соч. в 6-ти томах. М.: Сантакс, 1994. - Т.5, с.5.. И этим роман мировоззренчески смыкается с, казалось бы, совсем другим по своему духу произведением - «Окаянными днями». В своем дневнике И.А. Бунин настойчиво напоминает о сохранении памяти и реальной оценке событий, которые предшествовали установлению в России Советской власти. В «Жизни Арсеньева» писатель пытается сказать читателям, что нельзя строить будущее, разрушая прошлое. Бунин хочет, чтобы народ помнил Россию такой, какой она была до революции, чтобы не забывал свое прошлое, потому что без него нет будущего. Как раз этого-то и не поняли люди, установившие в России «власть советов».

Лирика И. А. Бунина восхищает своей патриотичностью. Ещё в ранних стихотворениях поэт выражал непреодолимую скорбь о России, о её обречённости на нищету и страдания.
Такую концепцию судьбы Родины Бунин выдвинул в первом напечатанном лирическом произведении «Деревенский нищий». Автор, сочувствуя истомлённому нуждой старику, переживает за всю Россию. Горькую долю нищего Бунин отождествляет с судьбой всей страны. Отчизна постепенно беднеет и изнемогает, но всё же борется. Тоска и нужда России тяготят автора. Он вводит образ нищего не только для того, чтобы подчеркнуть схожесть между судьбой России и судьбой её гражданина, но и чтобы выявить причину несостоятельности Родины: разве может быть счастливой и беспечной мать, чьи сыновья, не щадя сил, изо дня в день молят прохожих о милостыне?
Бунин прочит скорбную участь России и в будущем - мысль об этом скрыта в заключительных строках:
Он заснул... А потом со стенаньем
Христа ради проси и проси...
Страдания Родины не иссякнут - в том не вина, а беда страны, поэтому автор не указывает виновников, не предлагает пути избавления от несчастий, а лишь сочувствует старцу без крова и ломтика хлеба и всей стране, где существуют такие старцы и, главное, где есть люди, которые не слышат их мольбы.
Об обеднении и убогости России Бунин говорит и в стихотворении «Родине». Поэт выражает беспредельную любовь к Отчизне, искренне сочувствует её покинутости. Он сравнивает её участь с судьбою неоценённой матери, которой гнушается её собственный сын:
Так сын, спокойный и нахальный,
Стыдится матери своей -
Усталой, робкой и печальной
Средь городских его друзей...
Россия выделяется «простотою, убогим видом чёрных хат». Но она отдаёт своим «сынам» все свои достояния - так покинутая мать «бережёт ко дню свиданья последний грошик ». А он отвечает неблагодарностью. В этом сравнении, помимо сочувствия, сквозит восхищение автора, уважение, поклонение. Родина слишком много добра и тепла отдала каждому человеку, слишком много, чтобы истинный её патриот мог позабыть об этом. Она всегда, даже в нищете, ему мила.
Бунин сравнивает Родину с самым дорогим человеком - Матерью. Он проводит параллель между этими образами и сочувствует обеим. Он показывает неблагодарность и бездеятельность «сына», который:
Глядит с улыбкой состраданья
На ту, кто сотни вёрст брела...
И «сын» («сын» - собирательный образ), стыдясь Родины в её нынешнем состоянии убогости, всё же осознаёт это. Он взирает на неё с улыбкой состраданья, подспудно чувствуя, что в увядании России его вина.
Да, Россия увядает, но всё же живёт. И её патриоты всегда будут ею любоваться. Любовь к родной природе отражена в стихотворении «В стороне далёкой от родного края...». Лирический герой восхищается необъятной и, к сожалению, недоступной для созерцания красотой природы: он живёт на чужбине. Сны и мечты, самое заветное, он обращает к Родине:
Снится мне приволье тихих деревень,
В поле при дороге белая берёза,
Озими да пашни - и апрельский день.
«Изгнаннику» в сновидениях представляется русская природа, обитель тепла и света, исполненная гармонии, красоты и. умиротворённости. Поэта влекут белой зыбью плывущие облака, синеющее утреннее небо, воздушная вышина - родные, а оттого неповторимые; нигде человек не может узреть столь величественную красу Весну, ощутить поволоку лёгкого воздуха, кроме как на Родине. Лирическому герою видится «Девушка-Весна»; она является воплощённым сочетанием радости и мудрости, носителем эликсира молодости, вечностью и бесконечностью - и... она тоже преданна Родине:
Мил ей край родимый, - степь и тишина,
Мил ей бедный север, мирный труд крестьянский,
И с приветом смотрит на поля она:
На устах улыбка, а в очах раздумье -
Юности и счастья первая весна!
Весна напоминает лирическому герою его молодость, проведённую в родной стороне, сближает его с недосягаемой Родиной.
Он завидует Весне, которую ничто не сковывает, которая имеет возможность наслаждаться привольем родимых просторов. Он хочет возвратиться и тешит себя смутной надеждой.
Мотив Родины, раскрытый в том же ключе, звучит и в стихотворении «Далеко за морем...». Подобно предыдущему, оно содержит переживания поэта, вынужденного находиться вдали от родного края. Судьба разлучила поэта с Отчизной, обрекла маяться на чужбине, где всё тускло, незнакомо: небо, волны, закат. Здесь - всё тоска. Всё вокруг напоминает ему о милой стороне:
И знакомой грустью
Сердце сладко ноет:
Кажется, что снова
По степи родимой
Еду я просёлком...
Бунина привлекают простота и естественность Руси, где и закат алеет ярче, и всё кажется прекраснее. Он любуется Родиной, превозносит её красоту. Эти чувства отразились и в стихотворении «Родина».
Это лаконичное (состоящее из восьми строк), но ёмкое лирическое произведение. Размышляя о Родине, автор в первую очередь думает об идеальном мире, чуждом суеты, о вечной составляющей бытия - природе. Он восхищается бескрайностью, неохватностью просторов родной страны:
Под небом мёртвенно-свинцовым
Угрюмо меркнет зимний день,
И нет конца лесам сосновым,
И далеко до деревень.
Поэт воспевает и эту угрюмость, и подобный кроткой печали молочно-синий туман, и мёртвенно-свинцовую пелену зимнего дня. Несмотря на изнурённость, угрюмость и мрачность, Россия красива и сильна.
И в стихотворении «Ночлег» показана красота родной природы, весь диапазон её изменений. Утро сменяет ночь, даёт возможность птице-душе вернуться на Родину. Для радующейся скорому слиянию с Родиной души всё вокруг преображается: небо, ранее сгустившееся во мраке, а теперь воссиявшее чистотой, росистое утро. Преображение наступило и в самой душе: накануне вечером она покорно замерла, скорбя, а утром расправила крылья. Бунин призывает: «Вернись на Родину, душа!», зная, как тяжело оставаться вдали от неё.
Ощущение оторванности от родного края Бунин описал и в аллегорическом стихотворении «Канарейка». Тоскуя по Родине, канарейка из зелёной превратилась в золотую. В этом угадывается намёк на золотую клетку, на неволю в «заморской» стороне, которая хотя и предвещает довольства, но всё равно тяготит. Ничто не мило канарейке - несвободной, заточённой на чужбине. Бунин сочувствует ей, отождествляя её со своей душой:
Птицей вольной, изумрудной
Уж не будешь, - как ни пой
Про далёкий остров чудный
Над трактирною толпой!
Ещё страшнее для Бунина - изгнание. Об этом он рассказывает в стихотворении « Магомет в изгнании». В разлуке с Родиной не способна морально выстоять даже сильная личность. Пророк вынужденно расстался со всеми, кого любил. Его печаль изливалась в «скорбные слова», он «жаловался скалам». И хотя для осуществления своей миссии пророку необходимо было сохранять самообладание, не сломиться перед участью изгнанника, он не смог побороть душевную боль.
Другое стихотворение об изгнаннике - «Князь Всеслав». Его сюжет заимствован из русской истории. «Не в час севший на княжьем месте» Всеслав малодушно бежал в Полоцк. Князь был «тёмным», трусливым и хитрым человеком, но в понимании Бунина патриотизм искупает все его отрицательные качества. Всеслав остался верен Родине, тосковал по ней:
Что теперь, вдали от мира, в схиме,
Вспоминает тёмный князь Всеслав?
Только звон твой утренний, София,
Только голос Киева!
Незабвенная Родина, по мнению Всеслава, во всём превосходит Полоцк: и в красоте зимних пейзажей, и в стройности панорамы города. Всё князю кажется окрашенным в серые тона. Он грезит Родиной - она видится ему как наяву:
Слышит князь: опять зовут и млеют
Звоны как бы ангельских высот!
В Полоцке звонят, а он иное
Слышит в тонкой грёзе... Что года
Горестей, изгнанья! Неземное
Сердцем он запомнил навсегда.
Сладостны для «тёмного» князя воспоминания о родной земле, где прежде бушевала его трусливая, но всё же благородная кровь.
Иная грань мотива Родины раскрывается в стихотворении «За измену». Эпиграфом к нему служит мудрое изречение из Корана: «Вспомни тех, что покинули страну свою ради страха смерти». В стихотворении описана судьба предателей Родины:
Их Господь истребил за измену
Несчастной Отчизне,
Он костями их тел, черепами усеял поля.
Изменники оказались справедливо покараны Богом, но пророк смилостивился над ними: он умолил Всевышнего воскресить их, и тот выполнил просьбу - возвратил им жизнь, отпустил грехи. Но не приняли изменники прощения от земли, ибо, по её законам, искупить такую вину можно только ценой собственной жизни, отданной во имя Отчизны. Об их дальнейшей участи сложились две противоречащие друг другу легенды, одна гласила: «Воскрешённые пали в бою», - другая возражала: они «...до гроба... жили в пустынном и диком краю». Бунин презирает предательство, он считает, что преступление повлекло заслуженное наказание - испытывать муки, будучи «склонёнными долу в печали». Смерть для них - облегчение, а героическая гибель - незаслуженный удел. Родина достойна того, чтобы быть отмщённой, и Богом, и пророком (он смягчил наказание, ниспосланное Господом, но отнюдь не отменил его), и человеком.
Бунинская философская концепция бытия тесно переплетается с темой Родины. Эта тема пронизывает стихотворение «В лесу, в горе, родник, живой и звонкий...». В нём Бунин выстраивает простой образный ряд: старинный голубец, лубочная почерневшая иконка, берёзовый корец. Автор утверждает, что он противник русской «несмелой, тысячелетней рабской нищеты», но:
...этот крест, но этот ковшик белый...
Смиренные, родимые черты!
Намечается параллель: «смиренные черты» и смирение поэта по отношению к убогости и нищете Руси. Он принимает её такой, какая она есть, - несмелая рабыня, униженная, подмятая и «покорёженная», однако не утратившая живой естественности. А именно естественность завораживает поэта.
«В Москве» - своеобразные дифирамбы родной столице. Автор восхищается всем: и ростепелью, и лунным светом, пеленающим небо, и дремотной негой, навеянной ночным воздухом. Всё, принадлежащее любимой стране, поэт принимает, любуется природой:
Днём - ростепель, капели, греет солнце,
А ночью подморозит, станет чисто,
Светло - и так похоже на Москву,
Старинную, далёкую.
В стихотворении есть и ностальгия: поэт тоскует по старой Москве («старые переулки за Арбатом», «кресты на древней церковке»). Стихотворение кажется оборванным, вывод чётко не обозначен, но он легко угадывается: Москва - «...совсем особый город», она нежна и спокойна ночью, ярка и солнечна днём. А Москва является частицей той самой России, Родины, которую любил Бунин, нищей и богатой (богатство природы, истории, духовной силы) одновременно.
Россия, по Бунину, - удивительное сочетание величия и беспомощности. То, что заложено издавна, Родина сохранила во всей широте. Однако то, что сотворили с ней люди, - печально, несостоятельно, скудно. Это беда страны.
В своей лирике Бунин отразил беззаветную, преданную любовь к Родине. Видя социально-политическое положение России, он сочувствовал ей, стране с великими возможностями. Его как истинного патриота притягивали, а не отталкивали «убогие хаты», равно как - величие природы, сила духа страны, её богатая история. И сохранившаяся на века живая естественность.

О произведениях И. А. Бунина нелегко говорить, потому что по сравнению с ним чувствуешь себя совершенно косноязычным. В 21 год начинающий поэт, у которого не было лично наболевших глубоких тем, пишет удивительное стихотворение. Его анализ - Бунин, «Родине» - тема данной статьи.

Спустя пять лет поэт создаст поразительный и узнаваемо точный пейзаж, который назовет «Родина» (1896). Разбору этого произведения мы также уделим внимание.

Насмешки глупых детей

В «Родине» всего в 12 строках поэт нам не раскрывает ни свой потенциал, ни ярко выраженную индивидуальность, ни потрясающий чеканный стих. Он еще не набрался опыта, хотя уже печатался с 17 лет. В духе времени он пытается отобразить социальное зло. Его родина проста, убога и черна. Над ней глумятся. Кто? Ее же дети. Если вдуматься и провести анализ (Бунин, «Родина»), то мотив этот не нов. Нет в нем свежести, чувствуется вторичность и перепевы мотивов демократически настроенных поэтов, писателей и художников.

Нищая крестьянка

Такой предстает страна во всех строках. Так и видишь ее, как на картинах передвижников или в незабываемом стихотворении А. Блока «Грешить бесстыдно…», написанном много позже.

Она - робкая, забитая, в тяжелом салопе, подвязанном веревкой, в клетчатом теплом платке, сама себя стесняющаяся, - такова Россия, если проводить анализ. Бунин родине-матери показывает ее спокойного и нахального, сытого сына, у которого лоснятся щеки и выпирает живот. Он ее стыдится перед своими всем довольными городскими друзьями, которые нахватались вершков культуры, но глубины в них нет. Печален анализ. Бунин Родине не придает украшающих внешне черт. Он использует здесь прием аллегории и открытую насмешку над ее так называемыми детьми, недостойными ее духовной красоты и мощи.

Финал - что получает родина-мать

Улыбку состраданья - ведь она брела (не ехала, так как она нищая) сотни верст, чтобы свидеться со своей кровиночкой, копила, чтобы отдать ему последний грошик.

А само свидание, судя по всему, пройдет быстро и кратко: она такая сыну родному не нужна. Вот о чем говорит смысловой анализ. Бунин родине-матери сочувствует, но что он может сделать, если кругом тупая дикость и жажда наживы. Это, конечно, не эпиграмма, но сатирический портрет здесь присутствует.

Основная мысль автора

Детям этой родины она требуется в блеске и величии, в затрапезном виде - не нужна. Мы продолжаем анализ стиха «Родине». Бунин, пользуясь олицетворением, показывая простую русскую женщину в образе Родины, пытается открыть ее недосягаемое духовное превосходство над разбогатевшими и рвущимся к еще большим деньгам детьми. Кто эти дети? Бывшие крестьяне, превратившиеся в мелких и жадных лавочников, у которых ничего святого нет. Стихотворение написано классическим ямбом. Деревенскую и провинциальную глушь с городом здесь сталкивает Бунин («Родине»). Анализ стихотворения говорит только о полной безнадежности и безвыходности ситуации. О тупике.

Спустя пять лет

Теперь мы видим другого Бунина, который лирически раскрыл красоту своей страны. Это стихотворение «Родина». Оно еще короче, но гораздо более значимо.

Анализ стихотворения Ивана Бунина «Родина»

«Родина» - это миниатюрная зарисовка зимнего вечера. В стихотворении из восьми строк, написанных ямбом, всего два глагола. Угрюмо и долго меркнет зимний день. Пейзаж нерадостен. Небо - мертвенно-свинцовое. Куда ни глянь - вокруг неоглядные сосновые леса, до деревень - далеко. Вторая часть зримо дополняет первую. Создается впечатление, что пейзаж написан на холсте. Он настолько выразителен, насколько спокойна и пустынна природа. Сумрачную снежную даль и заснеженную пустыню закрывает и печально смягчает даже не белый, а молочно-синий туман. И. Бунин чрезвычайно точен в определениях, а потому и вырисовывается картина необъятной страны (сосновым лесам не видно конца, деревни - неизвестно где). Зимним вечером пейзаж наполнен неясными полутонами. Родина предстает перед читателем во всей ее печальной и кроткой красе. Мы привыкли к ней такой, часто неяркой и неброской, но берущей душу за живое, иногда сказочно-красивой во всех ее проявлениях, даже в таких грустно-безнадежных и печальных. Поэт показал свою любимую деревенскую Родину, хмурую, сумеречную, тусклую, обрамленную сосновыми лесами, конца и края которой не видно.

(Иллюстрация: Сона Адалян )

Анализ стихотворения "Родина"

Природа нашей родины способна вызвать у русских писателей и поэтов самые разнообразные эмоции и впечатления, её многоликость и своеобразность никогда не оставляли их равнодушными, подталкивая к созданию неповторимых художественных образов, берущих нас всех за душу и пробуждающих глубокие, трепетные чувства к месту, где родился и вырос, к своей Родине.

В двух небольших четверостишиях, написанных Буниным еще в 1896 году, до того как он покинул русскую землю навсегда в 1920 году, четко, ясно и без всяких прикрас описана та Россия, которую он увез в своем сердце навсегда далеко на чужбину: старая и мрачная, еще не запятнанная кровью братоубийственной гражданской войны, унылая и лишенная радости, однако такая настоящая и самобытная, не лишенная своей определенной прелести, родная и поэтому все же любимая и дорогая.

Стихотворение начинается унылой и мрачной картиной одного зимнего дня, идущего к закату. Бунин очень точно с помощью цветовых эпитетов передает настроение этого дня, помогая читателям представить небо мертвенно-свинцового цвета, «сине-молочный» туман, пустыню из снега и даль, таящуюся в сумраке. Перед нами появляется унылая и мрачная картина зимнего дня на Руси, с её бескрайними и необъятными просторами, которые тянутся бесконечно и куда не взглянешь «нет конца лесам сосновым и далеко от деревень».

Если первая часть произведения поневоле вызывает тоску и уныние, когда все вокруг мрачно и уныло, на психику давит ощущение «мертвенно-свинцового неба», отсутствие людей и признаков жизни, то второе четверостишие уже не наполнено таким депрессивным настроением и художественные описания природы становятся более мягким и даже «человечными». Например, это чувствуется в сравнении молочно-синего тумана с чей-то кроткою печалью, которая «смягчает призрачную даль». В этом сравнении поэт объединяет природу с духом русского человека, делая их едиными в их кроткой печали. Вообще покорность всегда была присуща русскому крестьянству, та печаль, которую замечал Бунин во время своих поездок по российской глубинке в глазах детей и взрослых, была, по его мнению, предвестником тех страшных исторических событий, выпавших на долю русского крестьянства в дальнейшем. Природа и русский человек в этом стихотворении становятся одним целым, ведь как туман «смягчает сумрачную даль», так и светлая печаль делает лицо человека более мягким и беззащитным, смывает с него унынье и безысходность, добавляя черты одухотворенности и возвышенных чувств. Прочитав стихотворение Бунина, испытываешь бурю противоположных чувств, сначала это уныние и даже депрессия, а затем просветленность и светлая печаль. Для Бунина его Родина была и оставалась страной противоречий, в которой уживались разбитые колеи грязных дорог с завораживающей красотой пейзажей вокруг, невежество и бедность с красотой русской души. И хотя чувства к ней у него бывали весьма спорны и противоречивы, он всегда хранил её в своем сердце даже на далекой чужбине.

Они глумятся над тобою,
Они, о родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом черных хат…

Так сын, спокойный и нахальный,
Стыдится матери своей —
Усталой, робкой и печальной
Средь городских его друзей,

Глядит с улыбкой состраданья
На ту, кто сотни верст брела
И для него, ко дню свиданья,
Последний грошик берегла.

Анализ стихотворения «Родине» Бунина

В творчестве Ивана Алексеевича Бунина тема Родины занимает ключевое место. Русская культура и история — источники его вдохновения.

Уже стало традицией в каждом подобном стихотворении видеть влияние некрасовской поэзии, однако «Родине» написано настолько взволнованно и афористично, что до сих пор является одной из вершин творчества И. Бунина. По жанру — патриотическая лирика, по размеру — четырехстопный ямб с перекрестной рифмой, 3 строфы. Рифмы открытые и закрытые. «Они» и «ты, Родина» — главные действующие лица этого произведения. Здесь читатель видит патриотизм не с парадной стороны, не как набор трескучих фраз, а как идущее из глубины сердца соучастие, сопереживание всем бедам России. Дневниковая запись И. Бунина за этот год содержит признание в его любви, кровном родстве с древней историей страны, с богатством русского языка.

Родина как мать — типичное сравнение для мировой художественной культуры, однако у И. Бунина это не просто абстрактный образ матери, зовущей, например, к подвигам, а до боли милые черты обыкновенной провинциальной русской старушки, смиренной и любящей. Она любуется своим «нахальным сыном», уехавшим в город, он кажется ей таким важным, умным, добрым. Она радуется, что вокруг него так много хорошо одетых друзей. Ей даже немного совестно, что она такая старомодная да неуклюжая, глупая. Радуясь встрече, она ждет момента, когда, оставшись наедине, можно будет протянуть сыну сбереженные грошики. Поэт не употребляет сильных эпитетов, всего три слова передают его возмущение, но какое они производят действие: глумятся, нахальный, стыдится. У каждого читателя сразу отзывается в сердце воспоминание, когда и он сам был таким же, как этот «сын». Восклицаний нет, только многоточие в первой строфе, да горькое обращение во второй строке. Этот развернутый образ неблагодарного сына и его робкой матери — отклик на общественные и политические воззрения на Россию тех лет, бездумные требования революционных преобразований.

Революция 1917 года разлучила писателя И. Бунина с Россией. Вынужденный эмигрировать, он в своем дальнейшем творчестве пытался сохранить утраченный дух и дорогие его сердцу черты русского прошлого.