«Я» пытается подогнать «Оно» под требования «Сверх-Я». В этой ситуации «Я» помогают выживать защитные механизмы:

· Вытеснение

· Сублимация (выражение, преобразование влечений в различные формы творческой деятельности)

· Символизация (замещение объекта влечения каким-то символом) и т.д.

Именно эти защитные механизмы лежат в основе литературного творчества.

На протяжении всего своего творчества Фрейд называл сублимацией некоторые виды деятельности, побуждаемые желанием, явно не направленным к сексуальной цели: это, например, художественное творчество, интеллектуальное исследование и вообще ценные с точки зрения общества виды деятельности. Побудительную причину такого рода поведения Фрейд видел в преобразовании сексуальных влечений: «Сексуальное влечение обеспечивает культурный труд огромной массой энергии; это происходит в силу присущей ему способности изменять свою цель, не ослабляя напора. Эта способность менять первоначальную сексуальную цель на иную, несексуальную, но психологически ей близкую, называется сублимацией».

Основную функцию искусства Фрейд понимает своеобразно. В «Будущем одной иллюзии» он утверждает: «Искусство, как мы давно уже убедились, дает эрзац удовлетворения, компенсирующий древнейшие, до сих пор глубочайшим образом переживаемые культурные запреты, и тем самым, как ничто другое, примиряет с принесенными им жертвами. Кроме того, художественные создания, давая повод к совместному переживанию высоко ценимых ощущений, вызывают чувства идентификации, в которых так остро нуждается всякий культурный круг; служат они также и нарциссическому удовлетворению, когда изображают достижения данной культуры, впечатляющим образом напоминают о ее идеалах». Из этого разностороннего, хотя далеко не полного описания целей искусства в поле зрения последователей Фрейда чаще всего попадает «компенсаторная» функция. То есть компенсация неудовлетворенности художника реальным положением вещей. Да не только художника, но и воспринимающих искусство людей, поскольку в процессе приобщения к красоте художественных произведений они оказываются вовлеченными в иллюзорное удовлетворение своих бессознательных желаний, тщательно скрываемых и от окружающих, и от самих себя.

Подлинное наслаждение от восприятия произведений искусства, в частности от поэзии, человек получает независимо от того, являются ли источником этого наслаждения приятные или неприятные впечатления.

Фрейд полагает, что такого результата поэт достигает посредством перевода своих бессознательных желаний в символические формы, которые уже не вызывают возмущения моральной личности, как это могло бы быть при открытом изображении бессознательного. Поэт смягчает характер эгоистических и сексуальных влечений, затушевывает их и преподносит в форме поэтических фантазий, вызывая у людей эстетическое наслаждение.

В психоаналитическом понимании, настоящее наслаждение от поэтического произведения достигается потому, что в душе каждого человека содержатся бессознательные влечения, аналогичные тем, которые свойственны поэту.

Творчество, по Фрейду, – патогенный процесс, в основе которого лежит защитный механизм. Литератор – гениальный невротик, обладающий особыми способностями к сублимации. В сфере вымысла он находит удовлетворение влечений, которые невозможно реализовать в реальной жизни, так он избегает невроза.

Художник – это особая личность, некий сейсмограф эпохи, чувствительность которого заставляет его более остро, тонко ощущать конфликты культуры и нередко приводит его не только к бегству в алкоголизм, невроз, но даже к безумию. Однако, по мнению Фрейда, если невротик переселяется в нереальный мир фантазий, грез и маний, то художник благодаря своей высокоразвитой способности к сублимации переключает энергию низших влечений на художественную деятельность и устанавливает связь мира своих фантазий-желаний с реальным миром. Тем самым, как считает Фрейд, он избегает невроза и, более того, помогает своим зрителям, читателям, слушателям освободиться от их внутренних напряжений.

Быть художником означает для Фрейда способность лучше большинства других людей осознавать собственные конфликты, скрытые стороны души, свои особенности, достоинства и недостатки. Стало быть, художественное творчество требует известной стойкости и даже мужества. Художник – это человек, способный преодолеть автоматизм бездумного существования, почувствовать острее и ранее других болезни, эмоциональные конфликты времени. Более того, для художника характерна не только большая сила влечений, но и большее нежелание отказаться от их реализации. Для Фрейда быть художником – значит быть борцом за право человека на свободу, значит стремиться к исцелению человеческих душ.

Фрейд рассматривает творчество как продолжение и замену старой детской игры, в которой поэт создает мир, к которому относится очень серьезно, внося в него много увлечения, в то же время, однако, резко отделяя его от действительности. При этом творит отнюдь не счастливый человек, а только неудовлетворенный. Ибо чтобы в душе писателя или поэта развился образ, его должны обуревать сильные чувства, вызванные действием нерешенных внутренних конфликтов, которые ему необходимо отреагировать, чтобы от них освободиться, так как если бы бессознательное писателя не находило своей реализации в художественной фантазии, то энергия бессознательного тратилась бы на создание невроза.

Свои конфликты поэт (писатель) может прорабатывать с помощью создаваемых им образов, наделяя (путем проекции и экстернализации) своих героев противоречивыми чертами своей личности. Чем глубже проработка характеров героев, тем больше вероятность освобождения поэта (писателя) от конфликтов и достижения им более зрелого отношения к жизни. При меньшей глубине проработки образов имеет место катарсис и временное освобождение от конфликтов, а при еще меньшем осознании временное облегчение наступает вследствие простого отыгрывания своих эмоций. Так как глубинные конфликты личности поэта (писателя) не прорабатываются достаточно глубоко и всесторонне в последнем случае, то каждое новое жизненное переживание снова может превращаться в патогенное, и для временного оздоровления поэту (писателю) вновь требуется художественное творчество.

Можно предположить, что Я, обретая в процессе художественного творчества более высокую внутреннюю согласованность и гибкость, способно справляться с конфликтами без дополнительной аналитической терапии.

Методология – дешифровка того содержания произведения, которое автор выразил бессознательно. Осуществляется эта цель посредством восстановления потаённой, скрытой даже от него самого, биографии автора.

Художественная форма выступает как символ-заместитель вытесненного желания.

«Назначение художественной формы – компромисс и попытка обмануть вытесняющую структуру сознания» /Л.С.Выготский «Психология искусства»/

Истинное удовольствие, с точки зрения психоанализа, заключается именно в изживании своих вытесненных желаний, а не в восприятии художественной формы.

Художественная форма превращается в придаток.

Психоанализ сосредотачивает наше внимание именно на говорящем «я». И тогда слово воспринимается как дискурсивное пространство диалога как минимум двух «я». (Например автор и его бессознательное, автор и Другой.) Психоанализ открыл принцип диалогичности слова.

Трудно разрешим с позиции психоанализа вопрос о сущности, бытии искусства. Чем отличается искусство, например, от религии? Средствами психоанализа объяснить специфику искусства нельзя.

Одно дело – вскрыть механизм бессознательного в творчестве, и совсем другое дело – редуцировать всё творчество до этого механизма.

· Создан язык для описания бессознательного, запечатлённого в произведении

· Создана новая стратегия интерпретации

· Жёсткий биологический детерминизм, сведение творчества к фантазийному удовлетворению разных влечений (большая опасность ложных субъективных интерпретаций)

· Игнорирование эстетической природы произведения, художественного своеобразия (сам Фрейд это прекрасно понимал и говорил, что этим сознательно не занимается, интересуясь только отражением психики автора в произведении).

Понять природу творческих способностей без понимания сущности творчества, разумеется, невозможно. Рассмотрим точку зрения Г.С. Батищева на природу отношений творчества и деятельности, полагая их принципиально противоположными формами человеческой активности.

Среди современных исследователей автором наиболее развернутой системы представлений о природе творчества является В.М. Вильчек, который утверждает, что природа творчества основана на природе человека как вида, который утратил в результате мутации инстинктивную видовую программу деятельности. Например, Яковлев по этому поводу замечает, что «в жизни животных огромное значение имеет обоняние; запахи являются мощным биологическим информатором, во многом определяющим поведение животного. Интересно, что первейшие эстетические эмоции человека связаны с запахами, с обонятельными ощущениями. Так, древние иудеи утверждали, что природа в первую очередь характеризуется через систему запахов, потому что «бог создал мир пахучим». В древнеиудейской религии и быту существовала масса обрядов и принципов, построенных на эстетике запахов. В культуре и эстетике Востока существует культ ароматических запахов. Здесь эстетическая значимость бытия в значительной степени раскрывается через огромное количество оттенков пахнущего мира. Особенности процесса отчуждения человека от природы и животного мира. Первичное отчуждение творца от мира многие исследователи видят причину фантазий, ментального, а затем и практического творчества - воплощение мечты в действительность (например, мифология о художественной культуре, или «комплекс недостаточности (неполноценности)» у А. Адлера). Литературовед Ян Парандовский полагает, что в основе творчества лежит освобождение от страданий и мучительных мыслей. Таким образом, получается, что творчество - это способ преодоления изначальной дезадаптации. В.М. Вильчек считает, что заменой инстинктивной видовой программы, которая помогает животным адаптироваться в мире, у человека стала способность к подражанию «образцу» (отсюда, например, - тотем). Поиск образца и породил творчество как специфическую активность по преодолению первоначального отчуждения. Творческий процесс является реальностью, спонтанно возникающей и завершающейся.

Отношение к творчеству различалось по эпохам. В Древнем Риме в книге ценился лишь материал и работа переплетчика, а автор был бесправен - не преследовались ни плагиат, ни подделки. В Средние века творец был приравнен к ремесленнику, а если он дерзал проявлять самостоятельность, то должен был зарабатывать на жизнь иным путем. Например, знаменитый Мольер был придворным обойщиком. Только в XIX в. художники, литераторы и др. получили возможность жить за счет продажи своего творческого продукта. А.С. Пушкин писал по этому поводу: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». В ХХ в. реальная ценность любого творческого продукта определялась не вкладом в «сокровищницу мировой культуры», а тем, в какой мере она может служить материалом для тиражирования (репродукции). Если Пушкин и Байрон успешно торговали своими творениями, Гюго был даже миллионером, то Флобер, Ван Гог не зарабатывали на своих работах. А Флобер даже ряд своих изданий оплачивал за свой счет. Таким образом, главное в творчестве - не внешняя активность, а внутренняя - акт создания «идеала», образа мира, где проблема отчуждения человека и среды разрешения.

Пионеpами зарождающейся в России психологии творчества были не психологи, а теоретики словесности, литеpатуpы и искусства. Пpедпосылкой к развитию этого направления послужили философско-лингвистические pаботы А.А. Потебни. Основным в подходе к pассмотpению грамматических категорий Потебня считал семантический принцип и исследовал гpамматическую фоpму преимущественно как значение. В плане pазpаботки начал психологии художественного творчества наиболее известны потебнисты: Д.Н. Овсянико-Куликовский, Б.А. Лезин и др. Художественное твоpчество тpактовалось ими сообpазно пpинципу «экономии мысли». Бессознательное, по их мнению, есть сpедство мысли, котоpое экономит и накапливает силы. Внимание, как момент сознания, тpатит более всего умственной энеpгии. Гpамматическая мысль, осуществляемая на pодном языке бессознательно, без тpаты энеpгии, позволяет потpатить эту энеpгию на семантический аспект мысли и pождает логическую мысль - слово пpевpащается в понятие. Иначе говоpя, язык тpатит энеpгии значительно меньше, чем экономит; и эта сэкономленная энеpгия идет на художественное и научное твоpчество. Лезин-потебнист называет важные, по его мнению, качества индивида, позволяющие ему стать твоpящим субъектом. Основные качества творца по их мнению: выpаженная способность фантазии, выдумки; исключительная, непpоизвольная наблюдательность; уклонение в стоpону от шаблона, оpигинальность, субъективность; обширность знаний, наблюдений; даp интуиции, пpедчувствия, пpедугадывания. По мнению Лезина, судить о качествах личности твоpца можно только посpедством самонаблюдения. Он pазличает следующие стадии твоpческого пpоцесса:

1. Тpуд (Лезин не pазделяет точку зpения Гете и Белинского, котоpые пpеуменьшают pоль тpуда по отношению к интуиции).
2. Бессознательная pабота, сводящаяся, по его мнению, к отбоpу. Эта стадия непознаваема.
3. Вдохновение. Оно есть не что иное как «пеpекладывание» из бессознательного в сфеpу сознания уже готового вывода.

Твоpчество человека есть пpодолжение твоpчества пpиpоды. Творчество есть жизнь, а жизнь есть творчество. Твоpчество индивида опpеделяется уpовнем pазвития общества. Где догадка, там и твоpчество. Следует отметить книгу М.А. Блоха «Твоpчество в науке и технике», который пpедлагает следующие стадии твоpческого пpоцесса: возникновение идеи; доказательство; pеализация. Психологичен, по его мнению, только пеpвый акт; он непознаваем. Тут главное - интpоспекция гения. Основная чеpта гения - мощная фантазия. Втоpое обстоятельство твоpчества - pоль случая. Наблюдательность - всестоpонность pассмотрения факта - потpебность в недостающем. Гениальность не детеpминиpуется биологически и не создается воспитанием и обучением; гениями pодятся. Гения пpельщает не столько pезультат, сколько сам процесс. Оптимальный возpаст для твоpчества - 25 лет. Гениальность, по мнению Блоха, пpисуща всем, но в pазной степени. Тогда эта степень все-таки опpеделяется генетикой, следовательно, биологическим. В 1923-1924 годах публикует свои pаботы («Психология твоpчества» и «Гений и твоpчество») О.С. Гpузенбеpг. Он pазличает тpи типа твоpчества:

1. Философский тип : гносеологический - это познание миpа в процессе интуиции (Платон, Шопенгауэp, Мен де Биpан, Беpгсон, Лосский); метафизический - pаскpытие метафизической сущности в pелигиозно-этической интуиции (Ксенофан, Сокpат, Плотин, Августин, Аквинский, Шеллинг, Вл. Соловьев).
2. Психологический тип . Одна из его pазновидностей: сближение с естествознанием, связанное с pассмотрением твоpческого вообpажения, интуитивного мышления, твоpческого экстаза и вдохновения, объективации обpазов, твоpчества пеpвобытных народов, толпы, детей, твоpчества изобpетателей (эвpиологии), бессознательного твоpчества (во сне и т.д.). Другая pазновидность - ответвление психопатологии (Ломбpозо, Пеpти, Ноpдау, Баpин, Тулуз, Пеpэ, Мебиус, Бехтеpев, Ковалевский, Чиж): гениальность и помешательство; влияние наследственности, алкоголизма, пола; pоль суевеpий, особенности помешанных и медиумов.
3. Интуитивный тип с эстетической и истоpико-литеpатуpной pазновидностями . а) эстетическая - pаскpытие метафизической сущности миpа в процессе художественной интуиции (Платон, Шиллеp, Шеллинг, Шопенгауэp, Ницше, Беpгсон). Для них важны вопросы: заpождение художественных обpазов; пpоисхождение и стpоение художественных пpоизведений; воспpиятие слушателя, зpителя; б) втоpая pазновидность - истоpико-литеpатуpная (Дильтей, Потебня, Веселовский, Овсянико-Куликовский): народная поэзия, мифы и сказки, pитм в поэзии, литературные импpовизации, психология читателя и зpителя. Твоpчество художника не есть продукт пpоизвола, а закономеpная деятельность его духа. Следовательно, наука о твоpчестве - это наука о законах твоpящей пpиpоды человека и его фантазии. Нельзя воспpоизвести творческий процесс в опыте, вызвать вдохновение пpоизвольно.

Выделяя признаки творческого акта, практически все исследователи и сами творцы подчеркивали его бессознательность, спонтанность, неконтролируемость волей и разумом, а также измененность состояния сознания. Например, исследователь М. Арнаудов отмечает, что все поэты и художники подчеркивали бессознательную активность духа в творческом процессе. Можно привести характерные высказывания по этому поводу. В. Гюго: «Бог диктовал, а я писал». Микеланджело: «Если мой тяжелый молот придает твердым скалам то один, то другой вид, то его приводит в движение рука, которая держит его, направляет и руководит им: он действует под давлением посторонней силы». В момент творчества, непроизвольной активности психики человек не способен управлять потоком образов, произвольно воспроизводить образы и переживания. Так, проблемами поиска физиологических предпосылок эстетической деятельности занимались Л.Е. Оболенский, В.Ф. Вельямович, С.О. Грузенберг, В.М. Бехтерев. Так, В.Ф. Вельямович, Л.Е. Оболенский обосновывали, что «чувство красоты» прямо и косвенно связано с «физиологией полезности» воспринимаемого объекта. Известный научный интеpес пpедставляет небольшая pабота Бехтеpева В.М. «Твоpчество с точки зpения pефлексологии» (как пpиложение к книге Гpузенбеpга «Гений и твоpчество»). Для Бехтеpева - твоpчество есть pеакция на pаздpажитель, pазpешение этой pеакции, снятие напpяжения, поpожденного этим pаздpажителем. Действия pаздpажителя:

• pаздpажитель возбуждает pефлекс сосpедоточения;
• это поpождает мимико-соматический pефлекс;
• поднимает энеpгетический уpовень, связанный с действием сосудодвигателей и гоpмонов внутpенней секpеции, возбуждающих мозговую деятельность.

Сосpедоточение в сопутствии с мимико-соматическим pефлексом обpазуют в мозговой деятельности доминанту, которая пpивлекает к себе возбуждения всех других областей мозга. Вокpуг доминанты концентpиpуется путем воспpоизведения пpошлого опыта весь запасный материал, так или иначе относящийся к pаздpажителю - проблеме. Вместе с тем все другие процессы мозговой деятельности, не имеющие пpямого отношения к pаздpажителю-проблеме, затоpмаживаются. Материал отбиpается, анализиpуется, синтезиpуется.

Для любого твоpчества, по Бехтеpеву, необходима та или иная степень одаpенности и соответствующее воспитание, создающее навыки к pаботе. Это воспитание pазвивает склонность в стоpону выявления пpиродных даpований, благодаpя чему в конце возникает почти непpеодолимое стpемление к твоpчеству. Непосpедственным опpеделением ее задач является окpужающая сpеда в форме данной пpироды, материальной культуpы и социальной обстановки (последней - в особенности). А И.П. Павлов в ходе своих исследований высшей нервной деятельности пришел к выводу, что людей можно подразделить на художников и мыслителей. Он писал: «Жизнь отчетливо указывает на две категории: художников и мыслителей. Между ними резкая разница. Одни - художники во всех родах: писатели, музыканты, живописцы и так далее захватывают действительность целиком, сплошь, сполна, живую действительность, без всякого дробления, без всякого разъединения. Другие - мыслители, именно дробят ее и тем как бы умерщвляют ее, делая из нее какой-то временный скелет, и затем как бы снова собирают ее части».

Поэтому художник бессилен восполнить пробелы творческой фантазии. Образы зарождаются и исчезают спонтанно, борются с первичным замыслом художника (рационально созданным планом произведения), т.е. сознание становится пассивным экраном, на который человеческое бессознательное отображает себя. Творец всегда испытывает замешательство при попытках объяснить причину, источник своего фантазирования.

С.О. Грузенберг выделяет несколько вариантов объяснения художниками творческой одержимости: «божественная» и «демоническая» версии атрибуции причины творчества. Художники и писатели принимали эти версии в зависимости от своего мировоззрения. Если Байрон полагал, что в человека вселяется «демон», то Микеланджело, считал, что его рукой водит Бог: «Хорошая картина приближается к Богу и сливается с ним». Существует даже тенденция к отрешению от авторства. «Поскольку писал не я, а Бог, дьявол, “внутренний голос” (у П.И. Чайковского), то творец осознает себя, как, например, Моцарт, инструментом посторонней силы: «Я тут не причем».

Интересно то, что версии неличностного источника творческого акта проходит через эпохи и культуры. И. Бродский: «Поэт, повторяю, есть средство существования языка». Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть ненадолго. Пишущий стихотворение пишет его, потому что язык ему подсказывает или попросту диктует следующую строчку. Пишущий стихотворение пишет, прежде всего, потому что стихосложение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, миросозерцания. Испытав это состояние, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса. А между тем Я. Парандовский на основе многочисленных случаев пишет: «Есть писатели, для которых изданная книга как бы перестает существовать». Например, Кафка завещал сжечь свои рукописи, Киплинг одно из своих произведений бросил в корзину.

Поскольку активность бессознательного в творческом процессе сопряжена с особым состоянием сознания, творческий акт часто совершается во сне, в состоянии опьянения и под наркозом. Для того чтобы внешними средствами воспроизвести это состояние, многие творческие личности прибегали к искусственной стимуляции. Например:

• Роллан писал «Кола Брюньон» и пил вино;
• Шиллер держал ноги в холодной воде, любил запах увядших яблок, которые держал у себя в столе;
• Байрон принимал лауданум;
• Прус нюхал крепкие духи;
• Руссо стоял на солнце с непокрытой головой;
• Пушкин любил писать преимущественно лежа на софе или кушетке;
• Кофеманами были Бальзак, Бах, Шиллер.

История рок-культуры вся связана с психотропными средствами. Существует и другая точка зрения, согласно которой потребность в творчестве возникает тогда, когда она нежелательна или невозможна: сознание как бы провоцирует активность бессознательного. Творческий акт сопровождается возбуждением и нервной напряженностью. На долю разума остается только обработка, придание формы продуктам творчества, отбрасывание лишнего и детализация. Однако то, что переживает художник в процессе творчества, не является ни возбуждением, ни страхом - это радость. В момент творчества художник не чувствует успокоенности или удовлетворенности (это может прийти позднее, когда вечером он выпьет стаканчик виски или выкурит трубку). Здесь радость можно определить как эмоцию, возникающую в момент «повышенного» сознания, как настрой, который сопутствует уверенности в реализации собственных возможностей. Эта интенсивность переживания необязательно должна быть связана с какой-то сознательной целью или желанием. Она может появиться в момент задумчивости, во сне или на уровне так называемого бессознательного.

Тайна творчества так же, как и тайна свободы воли, является трансцендентальной проблемой, которую нельзя решить, но можно только описать. Творческая личность также является головоломкой, которую мы сможем поворачивать разными сторонами, но всякий раз безрезультатно. Тем не менее, современные психологи не отказались от исследования проблемы художника и его искусства.

Каждая творческая личность представляет собой дуальность или синтез противоречащих качеств. С одной стороны, это все же человек, со своей личной жизнью, а с другой - безличный творческий процесс. Как человек, такая личность может иметь веселый или мрачный нрав, и ее психология может и должна быть объяснена в личностных категориях. Но понять ее, как художника, можно только исходя из творческого достижения. Мы сделаем большую ошибку, если редуцируем стиль жизни английского джентльмена или прусского офицера, или кардинала к личностным факторам. Джентльмен, офицер и кардинал являются безличными масками, и для каждой такой роли существует своя собственная объективная психология. Хотя художник и является противоположностью социальным маскам, тем не менее тут есть скрытое родство, поскольку специфически художническая психология носит в большей степени коллективный характер, нежели личный. Искусство является видом врожденной системы, которая овладевает индивидуумом и делает его свои инструментом. Художник не является личностью доброй воли, следующей своим целям, но личностью, позволяющей искусству реализовывать его цели посредством себя. Как у человеческого существа, у него могут быть собственные намерения, воля и личные цели, но как художник, он «человек» в более высоком смысле - он «коллективный человек», двигатель и кузнец бессознательной психической жизни человечества. Это его социальная маска и она иногда так тяжела, что художник вынужден жертвовать своим счастьем и всем тем, что составляет смысл жизни обычных людей. Как сказал Г.А. Карус: «Странны способы, которыми гений заявляет о себе, поскольку то, что так превосходно его отличает, в ущерб свободе жизни и ясности мыслей пронизывается господством бессознательного, его внутреннего мистического божества, идеи плывут к нему в руки - и он не знает, откуда; он вынужден работать и творить - и он не знает, каков будет результат; он должен постоянно расти и развиваться - и он не знает, в какую сторону».

Изучение людей искусства последовательно демонстрирует не только силу творческого импульса, поднимающуюся из бессознательного, но также его капризный и своевольный характер. Не рожденное произведение в психике художника - это природная сила, которая находит выход как благодаря тираническому могуществу, так и удивительной изворотливости природы, совершенно равнодушной к судьбе человека, который для нее представляет лишь средство. Потребность творить живет и растет в нем, подобно дереву, тянущемуся из земли и питающемуся ее соками. Мы не ошибемся, пожалуй, если будем рассматривать творческий процесс как живое существо, имплантированное в человеческую психику. На языке аналитической психологии это живое существо является автономным комплексом. Это отколовшийся кусок психики, который живет собственной жизнью вне иерархии сознания».

Так, К. Юнг сравнивал архетипы с системой осей кристалла. Она формирует кристалл в растворе, выступая как поле, распределяющее частицы вещества. В психике «веществом» является внешний и внутренний опыт, организуемый согласно этим врожденным формам. Будучи «непредставимым», архетип в чистом виде не входит в сознание. Подвергнутый сознательной переработке, он превращается в «архетипический образ», который ближе всего к архетипу в опыте сновидений, галлюцинаций, мистических видений. В мифах, сказках, религиях, тайных учениях, произведениях искусства спутанные, воспринимаемые как нечто чуждое, страшное, образы превращаются в символы. Они становятся все более прекрасными по форме и всеобщими по содержанию.

«Воздействие архетипа, независимо от того, принимает ли оно форму непосредственного опыта или выражается через слово, сильно потому что в нем говорит голос более мощный, чем наш собственный. Кто бы ни говорил в первобытном образе, он говорит тысячью голосов; он очаровывает и порабощает, и в то же время несет идею, которая через частное посылает нас в область неизбывшегося. Он трансмутирует нашу личную судьбу в судьбу человечества и будит в нас благодатные силы, которые всегда помогали человечеству спастись от любой опасности и пережить самую долгую ночь. В этом секрет великого искусства и его воздействия на нас. Творческий процесс, насколько мы можем его проследить, состоит в бессознательной активации архетипического образа, и его дальнейшей обработке и оформлению в законченное произведение. Неудовлетворенность художника ведет его назад к тому первобытному образу в бессознательном, который может лучше всего компенсировать несоответствие и однобокость настоящего. Ухватив этот образ, художник поднимает его из глубин бессознательного, чтобы привести в соответствие с сознательными ценностями, и преобразуя его так, чтобы он мог быть воспринят умами современников в соответствии с их способностями».

Подлинное искусство всегда обращалось к этим символам, чтобы передать наиболее глубокие, универсальные мысли и чувства. Но искусство, в известной мере, вторично - наиболее важным, существующим со времен возникновения человека способом символической переработки архетипов была мифология. Подлинное искусство лишь открывает эти символы заново, дает «автохтонное возрождение мифологических мотивов». Например, если З. Фрейд интерпретировал известную картину Леонардо да Винчи, где изображены Дева Мария, святая Анна и ребенок Иисус, исходя из факта личной жизни Леонардо, что у того были и родная, и приемная матери, то К. Юнг указывает на вплетающийся в личную жизнь Леонардо безличный мотив дуальной матери, встречающийся повсюду в мифологии и религии мотив двойного рождения - земного и божественного - от «дважды рожденных» в древности до сегодняшних детей, которых не «усыновляют» своими магическими благословениями или проклятиями феи, но у которых, помимо родителей, есть крестный отец и крестная мать.

Библиография: Учебно-методический комплекс по курсу ЭСТЕТИКА, Дедюлина М.А.

Формирование творческой личности - одна из важных задач педагогической теории и практики на современном этапе. Решение ее должно начаться уже в дошкольном детстве. Наиболее эффективное средство для этого - изобразительная деятельность детей в дошкольном учреждении.

В процессе рисования, лепки, аппликации ребенок испытывает разнообразные чувства: радуется красивому изображению, которое он создал сам, огорчается, если что-то не получается. Но самое главное: создавая изображение, ребенок приобретает различные знания; уточняются и углубляются его представления об окружающем; в процессе работы он начинает осмысливать качества предметов, запоминать их характерные особенности и детали, овладевать изобразительными навыками и умениями, учится осознанно их использовать. Еще Аристотель отмечал: занятие рисованием способствует разностороннему развитию ребенка. Об этом писали и выдающиеся педагоги прошлого - Я. А. Коменский, И. Г. Песталоцци, Ф. Фребель - и многие отечественные исследователи. Их работы свидетельствуют: занятия рисованием и другими видами художественной деятельности создают основу для полноценного содержательного общения детей между собой и с взрослыми; выполняют терапевтическую функцию, отвлекая детей от грустных, печальных событий, снимают нервное напряжение, страхи, вызывают радостное, приподнятое настроение, обеспечивают положительное эмоциональное состояние. Поэтому так важно широко включать в педагогический процесс разнообразные занятия художественной, творческой деятельностью. Здесь каждый ребенок может наиболее полно проявить себя без какого бы то ни было давления со стороны взрослого.

Руководство изобразительной деятельностью требует от воспитателя знания того, что представляет собой творчество вообще, и особенно детское, знания его специфики, умения тонко, тактично, поддерживая инициативу и самостоятельность ребенка, способствовать овладению необходимыми навыками и умениями и развитию творческого потенциала. Свое понимание творчества известный исследователь А. Лилов выразил так: "...творчество имеет свои общие, качественно новые определяющие его признаки и характеристики, часть которых уже достаточно убедительно раскрыта теорией. Эти общие закономерные моменты таковы:
- творчество есть общественное явление,
- его глубокая социальная сущность заключается в том, что оно создает общественно необходимые и общественно полезные ценности, удовлетворяет общественные потребности, и особенно в том, что оно является высшей концентрацией преобразующей роли сознательного общественного субъекта (класса, народа, общества) при его взаимодействии с объективной действительностью".

Другой исследователь, В. Г. Злотников, указывает: художественное творчество характеризует непрерывное единство познания и воображения, практической деятельности и психических процессов, оно является специфической духовно-практической деятельностью, в результате которой возникает особый материальный продукт - произведение искусства.

Что же представляет собой изобразительное творчество ребенка дошкольного возраста? Отечественные педагоги и психологи рассматривают творчество как создание человеком объективно и субъективно нового. Именно субъективная новизна составляет результат творческой деятельности детей дошкольного и младшего школьного возраста. Рисуя, вырезая и наклеивая, ребенок дошкольного возраста создает для себя субъективно новое. Общечеловеческой новизны и ценности продукт его творчества не имеет. Но субъективная ценность его значительна.

Изобразительная деятельность детей как прообраз взрослой деятельности заключает в себе общественно-исторический опыт поколений. Известно, что этот опыт осуществлен и материализован в орудиях и продуктах деятельности, а также в способах деятельности, выработанных общественно-исторической практикой. Усвоить этот опыт без помощи взрослого ребенок не может. Именно взрослый - носитель этого опыта и его передатчик. Усваивая этот опыт, ребенок развивается. Вместе с тем и сама изобразительная деятельность как типично детская, включающая рисование, лепку, аппликацию, способствует разностороннему развитию ребенка.

Как же определяют детское творчество известные отечественные ученые? Как определяют его значение для формирования личности ребенка?

Педагог В.Н. Шацкая считает: в условиях общего эстетического воспитания детское художественное творчество скорее рассматривается как метод наиболее совершенного овладения определенным видом искусства и формирования эстетически развитой личности, чем как созидание объективных художественных ценностей.

Исследователь детского творчества Е.А. Флерина оценивает его как сознательное отражение ребенком окружающей действительности в рисунке, лепке, конструировании, отражение, которое построено на работе воображения, отображении своих наблюдений, а также впечатлений, полученных через слово, картинку и другие виды искусства. Ребенок не пассивно копирует окружающее, а перерабатывает его в связи с накопленным опытом, отношением к изображаемому.

А. А. Волкова утверждает: "Воспитание творчества - разностороннее и сложное воздействие на ребенка. В творческой деятельности взрослых принимают участие ум (знания, мышление, воображение), характер (смелость, настойчивость), чувство (любовь к красоте, увлечение образом, мыслью). Эти же стороны личности мы должны воспитывать и у ребенка для того, чтобы успешнее развивать в нем творчество. Обогатить ум ребенка разнообразными представлениями, некоторыми знаниями - значит дать обильную пищу для творчества. Научить внимательно присматриваться, быть наблюдательными - значит сделать представления ясными, более полными. Это поможет детям ярче воспроизводить в своем творчестве виденное".

И. Я. Лернер так определяет черты творческой деятельности ребенка:
самостоятельный перенос ранее усвоенных знаний в новую ситуацию;
видение новой функции предмета (объекта);
видение проблемы в стандартной ситуации;
видение структуры объекта;
способность к альтернативным решениям;
комбинирование ранее известных способов деятельности с новыми.

И. Я. Лернер утверждает: творчеству можно учить, но это учение особое, оно не такое, как обычно учат знаниям и умениям.

В правильности этой мысли мы убедились на собственной практике. Однако заметим: самостоятельный перенос ранее усвоенных знаний в новую ситуацию (первая черта по Лернеру) у детей может проявиться, если они научатся воспринимать предметы, объекты действительности, научатся выделять их формы, включая в этот процесс движения обеих рук по контуру предмета. (Иными словами, как обводим предмет, рассматривая его, так и рисуем - карандашами, кистью, фломастерами.) Только тогда дети смогут применять этот способ самостоятельно, только тогда постепенно приобретут свободу изображения любых предметов, даже тех, что не имеют четко фиксированной формы, например облаков, лужиц, плывущих льдин, нерастаявшего снега.

Вторая черта по Лернеру - видение новой функции предмета (объекта) - проявляется, когда ребенок начинает использовать предметы-заместители, например превращает нарезанные узкие и широкие полоски в части предметов или объектов; играет ложками, представляя, что играет в оркестре. Это умение выделять в процессе восприятия форму, части, которое мы формируем у детей, подводит их к видению структуры объекта, овладению способами ее передачи в рисунке, лепке, аппликации. Вот почему мы рекомендуем на творческих занятиях включать в план работы тему "Учить создавать образы животных, форма и строение которых усвоены".

Знакомя детей с произведениями искусства (изобразительное искусство, литература, музыка), мы тем самым вводим их в мир эталонов прекрасного, т.е. претворяем в жизнь те цели и задачи, о которых сказано выше, - к пониманию выразительности средств и образного решения, разнообразию цветового и композиционного построения. Зная, к примеру, секреты дымковской росписи, ребенок, несомненно, использует их, создавая образы сказочных животных, птиц; осмысливает качества изображаемого, запомнившиеся характерные особенности.

Чем же характеризуется творчество? Б. М. Теплов в этой связи пишет: "Главное условие, которое надо обеспечить в детском творчестве, - искренность. Без нее все другие достоинства теряют значение".

Этому условию, естественно, удовлетворяет то творчество, "которое возникает у ребенка самостоятельно, исходя из внутренней потребности, без какой-либо преднамеренно педагогической стимуляции". Но систематическая педагогическая работа, по мнению ученого, не может строиться в расчете лишь на самостоятельно возникающее творчество, которое у многих детей и не наблюдается, хотя эти же дети при организованном вовлечении их в художественную деятельность обнаруживают иногда незаурядные творческие способности.

Так возникает педагогическая проблема - поиск таких стимулов к творчеству, которые рождали бы у ребенка подлинное действенное желание "сочинять". Такой стимул нашел Лев Николаевич Толстой. Приступая к обучению крестьянских ребятишек, великий русский писатель уже понимал, сколь значима задача "развивать детское творчество"; как одно из возможных решений он предлагал детям совместные сочинения (см. статью "Кому у кого учиться писать?"). Итак, в чем суть вовлечения детей в художественное творчество, по Л. Н. Толстому? Показать не только продукт, но и самый процесс творчества писания, рисования и т.д. с тем, чтобы собственными глазами увидеть, как "это делается". Тогда, как пишет отечественный исследователь психологии детского творчества Е. И. Игнатьев, ребенок "от простого перечисления отдельных деталей в рисунке переходит к точной передаче особенностей изображаемого предмета. Одновременно изменяется роль слова в изобразительной деятельности, слово все больше приобретает значение регулятора, направляющего процесс изображения, контролирующего приемы и спосо бы изображения".

В процессе рисования, лепки ребенок испытывает разнообразные чувства; как мы уже отмечали, радуется красивому изображению, огорчается, если что-то не получается, старается добиться удовлетворяющего его результата или, наоборот, теряется, опускает руки, отказывается заниматься (в этом случае необходимы чуткое, внимательное отношение педагога, его помощь). Работая над изображением, приобретает знания, уточняются и углубляются его представления об окружающем. Ребенок не только овладевает новыми для него изобразительными навыками и умениями, расширяющими его творческие возможности, но и учится осознанно их использовать. Весьма значимый фактор с точки зрения психического развития. Ведь каждый ребенок, создавая изображение того или иного предмета, передает сюжет, включает свои чувства, понимание того, как оно должно выглядеть. В этом и суть детского изобразительного творчества, которое проявляется не только тогда, когда ребенок самостоятельно придумывает тему своего рисунка, лепки, аппликации, но и тогда, когда создает изображение по заданию педагога, определяя композицию, цветовое решение и другие выразительные средства, внося интересные дополнения, и т.п.
Анализ положений о детском творчестве известных отечественных ученых - Г. В. Латунской, B. C. Кузина, П. П. Пидкасистого, И. Я. Лернера, Н. П. Сакулиной, Б. М. Теплова, Е. А. Флериной - и наши многолетние исследования позволяют нам сформулировать его рабочее определение. Под художественным творчеством детей дошкольного возраста мы понимаем создание субъективно нового (значимого для ребенка прежде всего) продукта (рисунок, лепка, рассказ, танец, песенка, игра); создание (придумывание) к известному ранее не используемых деталей, по-новому характеризующих создаваемый образ (в рисунке, рассказе и т.п.), разных вариантов изображения, ситуаций, движений, своего начала, конца, новых действий, характеристик героев и т.п.; применение усвоенных ранее способов изображения или средств выразительности в новой ситуации (для изображения предметов знакомой формы - на основе овладения мимикой, жестами, вариациями голосов и т.д.); проявление инициативы во всем.

Под творчеством мы будем понимать и сам процесс создания образов сказки, рассказа, игр-драматизаций в рисовании и т.п., поиски в процессе деятельности способов, путей решения задачи, изобразительной, игровой, музыкальной.

Из предполагаемого нами понимания художественного творчества очевидно: для развития творчества детям необходимы определенные знания, навыки и умения, способы деятельности, которыми они сами, без помощи взрослых, овладеть не могут. Иначе: речь идет о целенаправленном обучении, освоении богатого художественного опыта.

Для малыша (младшие группы) творческое начало в создании изображения может проявляться в изменении величины предметов. Поясню эту мысль: идет занятие, дети лепят яблоки, и, если кто-то, выполнив задание, решает самостоятельно слепить яблоко поменьше, или побольше, или другого цвета (желтое, зеленое), для него это уже творческое решение. Проявление творчества у младших дошкольников - это и какие-то дополнения к лепке, рисунку, скажем, палочка - черешок.

По мере овладения навыками (уже в старших группах) усложняется и творческое решение. В рисунках, лепке, аппликациях появляются фантастические образы, сказочные герои, дворцы, волшебная природа, космическое пространство с летающими кораблями и даже космонавтами, работающими на орбите. И в этой ситуации положительное отношение педагога к инициативе и творчеству ребенка - важный стимул развития его творчества. Педагог отмечает и поощряет творческие находки детей, открывает в группе, в зале, вестибюле выставки детского творчества, оформляет работами воспитанников учреждение.

В творческой деятельности ребенка следует выделять три основных этапа, каждый из которых, в свою очередь, может быть детализирован и требует специфических методов и приемов руководства со стороны педагога.

Первый - возникновение, развитие, осознание и оформление замысла. Тема предстоящего изображения может быть определена самим ребенком или предложена воспитателем (конкретное ее решение определяет только сам ребенок). Чем младше ребенок, тем более ситуативный и неустойчивый характер имеет его замысел. Наши исследования показывают: первоначально трехлетние дети только в 30-40 процентах случаев могут воплощать задуманное. Остальные в основном меняют замысел и, как правило называя, что хотят нарисовать, затем создают совсем другое. Порой замысел меняется несколько раз. Лишь к концу года и то при условии, если занятия проводятся систематически (в 70-80 процентах случаев), замысел и воплощение у детей начинают совпадать. В чем причина? С одной стороны, в ситуативности мышления ребенка: сначала ему захотелось нарисовать один объект, вдруг в поле его зрения попадает другой, который представляется ему более интересным. С другой - называя объект изображения, ребенок, обладая еще очень небольшим опытом деятельности, далеко не всегда соотносит задуманное со своими изобразительными возможностями. Поэтому, взяв в руку карандаш или кисть и поняв свое неумение, отказывается от первоначального замысла. Чем старше дети, тем богаче их опыт в изобразительной деятельности, тем более устойчивый характер приобретает их замысел.

Второй этап - процесс создания изображения. Тема задания не только не лишает ребенка возможности проявить творчество, но и направляет его воображение, разумеется, если воспитатель не регламентирует решение. Значительно большие возможности возникают тогда, когда ребенок создает изображение по собственному замыслу, когда педагог задает лишь направление выбора темы, содержания изображения. Деятельность на этом этапе требует от ребенка умения владеть способами изображения, выразительными средствами, специфичными для рисования, лепки, аппликации.

Третий этап - анализ результатов - тесно связан с двумя предыдущими - это их логическое продолжение и завершение. Просмотр и анализ созданного детьми осуществляются при их максимальной активности, что позволяет полнее осмыслить результат собственной деятельности. По окончании занятия все, что создано детьми, выставляется на специальном стенде, т.е. каждому ребенку предоставляется возможность видеть работы всей группы, отметить, обосновав доброжелательно свой выбор, те, которые больше всего понравились. Тактичные, направляющие вопросы педагога позволят детям увидеть творческие находки товарищей, оригинальное и выразительное решение темы.
Развернутый анализ детских рисунков, лепки или аппликации необязателен для каждого занятия. Это определяется особенностью и назначением создаваемых изображений. Но вот что важно: обсуждение работ, их анализ педагог проводит каждый раз по-новому. Так, если дети изготовляли елочные украшения, то в конце занятия все игрушки развешиваются на мохнатой красавице. Если создавали коллективную композицию, то по завершении работы педагог обращает внимание на общий вид картины и предлагает подумать, можно ли дополнить панораму, сделать ее более богатой, а потому и интересной. Если дети украшали платье куклы, то все лучшие работы "выставляются в магазине", чтобы кукла или несколько кукол могли "выбрать" понравившееся.

Специалисты выделяют три группы средств, цель которых - повысить уровень эстетического воспитания: искусство во всех видах, окружающая жизнь, включая природу, художественно-творческая деятельность. Благодаря этим взаимосвязанным средствам ребенок активно приобщается к опыту творческой деятельности взрослых. Однако эффективное руководство возможно при условии, если педагог знает и учитывает те психические процессы, которые лежат в основе детского творчества, и, что самое главное, систематически развивает их.

О каких психических процессах идет речь? Из всех средств эстетического воспитания, всех видов художественной деятельности мы выделяем общие группы, составляющие основу творческих способностей.

1. Восприятие предметов и явлений действительности и их свойств, которое обладает индивидуальными различиями. Известно, в своих рисунках, лепке, аппликациях дети отражают впечатления, полученные от окружающего мира. Значит, у них сложились разнообразные впечатления об этом мире. Представления о предметах и явлениях формируются на основе их восприятия. Поэтому важнейшее условие творчества - развивать восприятие у детей (зрительное, осязательное, кинестезическое), формировать разнообразный сенсорный опыт.

Как же должно осуществляться воспитание, чтобы у детей возникли необходимые знания и представления? Психологи отмечают: синкретичность, слитность и недостаточная отчетливость образов восприятия характерны для детей младшего дошкольного возраста. Чтобы изобразить предмет или явление, ребенок должен представлять все его основные свойства и передавать их так, чтобы изображение было узнаваемо. Для маленького художника это весьма существенно.

Знания и представления об окружающем педагог формирует целенаправленно. Это и специальные наблюдения, и рассматривание предмета в ходе дидактических игр. Педагог направляет восприятие ребенка на те или иные свойства и качества предметов (явлений). Ведь далеко не все дошкольники приходят в детский сад, имея богатый опыт восприятия окружающего - образный, эстетически окрашенный, эмоционально положительный. У большинства он ограничивается фрагментарностью, односторонностью, а зачастую просто бедностью. Чтобы развить эстетическое восприятие у детей, педагог должен сам обладать способностью эстетического видения. Еще В. А. Сухомлинский подчеркивал: "Нельзя быть педагогом, не овладев тонким эмоционально-эстетическим видением мира".

Дети должны не просто смотреть на объект, узнавать и выделять его свойства: форму, строение, цвет и др. Они должны увидеть его художественные достоинства, которые предстоит изображать. Далеко не все способны самостоятельно определить красоту предмета. Показывает им это педагог. Иначе понятие "красивое" не приобретет в глазах воспитанника конкретный смысл, останется формальным. Но, чтобы он понял, чем красивы тот или иной предмет, то или иное явление, педагог сам, повторяем, должен чувствовать, видеть прекрасное в жизни. Это качество он развивает в себе и детях постоянно.

Как это сделать? День за днем наблюдайте с детьми за явлениями природы - за тем, как набухают почки на деревьях, кустах, как они постепенно распускаются, опушая дерево листвой. А как разнообразны гонимые ветром непогоды серые тучи, как быстро меняются их форма, положение, цвет! Обратите внимание на красоту движения облаков, изменения их формы. Понаблюдайте, как красиво освещаются небо и окружающие предметы лучами заходящего солнца.

Такого рода наблюдения можно проводить с разными объектами. Умение созерцать красоту, наслаждаться ею очень важно для развития детского творчества. Недаром в Японии, где так высока культура эстетического восприятия, педагоги развивают у детей наблюдательность, умение вслушиваться, вглядываться в окружающее - улавливать разницу в шуме дождя, видеть и слышать, как гулко стучат по стеклу тяжелые капли, как радостно звенит внезапно налетевший летний "грибной" дождь.

Объекты для наблюдений находятся ежедневно. Их цель - расширить представления детей о мире, его изменчивости и красоте. Русский язык так богат эпитетами, сравнениями, метафорами, поэтическими строками! На это в свое время обращала внимание Н. П. Сакулина.

Л. С. Выготский, говоря о роли обучения, подчеркивал: обучение ведет за собой развитие. При этом он обращал внимание: "Обучение может дать в развитии больше, чем то, что содержится в его непосредственных результатах. Приложенное к одной точке в сфере детской мысли, оно видоизменяет и перестраивает многие другие точки. Оно может иметь в развитии отдаленные, а не только ближайшие последствия".

Именно о таком отдаленном результате можно говорить, когда речь идет о формировании у детей образных представлений в процессе обучения изобразительной деятельности. Утверждение неслучайное. Доказательство тому - работы Е. А. Бугрименко, А. Л. Венгера, К. Н. Поливановой, Е. Ю. Сутковой, тема которых - подготовка детей к школе, диагностика психического развития и его коррекция. Авторы отмечают: "Недостаточный уровень развития образных представлений - одна из частых причин трудностей в учебе не только в шестилетнем возрасте, но и значительно позже (вплоть до старших классов). Вместе с тем период их наиболее интенсивного формирования приходится на дошкольный и начало младшего школьного возраста. Поэтому если у ребенка, поступающего в школу, имеются проблемы, то их надо как можно скорее "компенсировать" изобразительной и конструктивной деятельностью – в свободное время стимулировать занятия рисованием, лепкой, аппликацией, конструированием".

Характеризуя мышление ребенка, психологи обычно выделяют стадии: наглядно-действенное, наглядно-образное, логическое. Наглядно-образное опирается на зрительные представления и их трансформацию как средства решения мыслительной задачи. Известно, вступление в новую стадию мышления не означает изживания предшествующей его стадии. Оно сохраняется у ребенка, помогает в развитии мышления новой стадии, составляет основу формирования разнообразной деятельности и способностей. Более того, специалисты считают - эта форма мышления необходима не только для детского творчества, но и для творчества человека любой профессии. Вот почему так важно развивать образное мышление, как и воображение, положительное эмоциональное отношение, овладение способами изображения, выразительными средствами рисунка, лепки, аппликации.

Журнал "Дошкольное воспитание" № 2, 2005

Эстетическое отношение к жизни и способности к художественному творчеству

Эстетическое отношение - основа художественных способностей человека

По сложившейся в психологии традиции способности к разным видам искусства относятся к категории «специальных»; в качестве таковых они отличаются от «общих», под которыми обычно понимают общие умственные способности. Вместе с тем психологи не отделяют проблему общей одаренности от изучения способностей к конкретным видам деятельности и даже специально подчеркивают их неразрывность. Так, С. Рубинштейн писал: «Внутри тех или иных специальных способностей проявляется общая одаренность индивидуума, соотнесенная с более общими условиями ведущих форм человеческой деятельности» ; Б. Теплов предпочитал вообще не говорить об общей и специальной одаренности отдельно, так как внутри одаренности к конкретными видам деятельности присутствуют как более общие, так и более специальные моменты.

Следовательно, то или иное понимание «общих моментов» одаренности не может быть нейтральным для изучения специальных способностей. Наоборот, оно в значительной степени предрешает пути и результаты этого изучения.

В ряде случаев понимание общих способностей как умственных позволяет беспрепятственно перейти к изучению специальных способностей. Например, общая умственная способность к обобщению выступает как математическая способность, когда она «специализирована» и проявляет свою силу главным образом на математическом материале . Легко представить ряд других модификаций той же способности к обобщению, входящих в структуру способностей к другим видам теоретико-познавательной деятельности. Но при всем значении интеллекта в художественном творчестве было бы явной натяжкой утверждать, что одаренность живописца или музыканта представляет собой модификацию тех же качеств, которые лежат в основе теоретико-познавательной деятельности. Сказанное, в частности, получило подтверждение в исследовании особенностей обобщения у художественно одаренных людей, которое излагается в следующей главе.

Известно, что способности к разными видам искусства часто «совпадают» у одних и тех же людей. Пытаясь объяснить этот факт, Б. Теплов, Б. Ананьев и другие ученые фактически соприкасались с проблемой общих художественных способностей.

Интересное освещение получает она в работах В.Д. Ранкова .

С нашей точки зрения, в основе общих художественных способностей человека лежит ЭО к действительности, которое представляет собой как бы единый корень всех видов художественного освоения мира, присутствует в качестве «общего момента» внутри различных видов художественно-творческой одаренности. А более специальные способности (литературные, музыкальные и т.д.) выступают как его конкретизация применительно к отдельным областям искусства, по-разному отображающим мир, работающим с различным материалом, требующим разного сенсорного «обеспечения», разной подготовки и т.п.

Что же касается действительно общих (мы бы сказали - общих творческих) способностей, то путь к решению этой проблемы не может состоять в том, чтобы сводить разные виды способностей - к умственным, разные виды творчества - к интеллектуальному. Для этого, с нашей точки зрения, нужно прийти к обобщениям более высокого порядка, рассмотрев и ЭО к миру, и аналогичные качества личности, лежащие в основе других видов творчества, как различные формы проявления и самореализации творческого Я человека.

Утверждая, что ЭО представляет собой психологическую основу всех видов художественных способностей, мы хорошо понимаем, что вдеятельности музыканта, живописца, поэта или артиста проявляются многие качества, несводимые непосредственно к ЭО.

Значит ли это, что ЭО - «главная» способность в ряду других? А если так, то в чем принципиальное отличие нашего подхода от «компонентного»? Ведь и он допускает иерархизацию, выделение некоторых способностей как «ведущих», некомпенсируемых и т.п.

Мы говорили, что развитое ЭО специфическим образом трансформирует данные жизненного опыта человека, превращает этот опыт в питательную почву для зарождения художественных замыслов, что и делает человека способным к художественному творчеству.

Но, с психологической точки зрения, трансформировать жизненный опыт человека - значит, прежде всего, преобразовать его психику. Трансформировать данные повседневного опыта в потенциальное содержание художественных произведений - значит преобразовать качества психики, адекватные задачам повседневной жизнедеятельности, в способности к художественному творчеству. С этой точки зрения ЭО не возглавляет список художественных способностей, а создает их. Иначе говоря, те или иные качества психики выступают как способности к художественному творчеству, когда они принадлежат человеку, обладающему развитым ЭО и решают специфические художественные задачи, этим отношением порожденные, т.е. становятся органами творческой самореализации носителя ЭО.

Вне этого целого те или иные качества могут быть, как уже отмечалось выше, лишь предпосылками художественных способностей - более или менее благоприятными, но нейтральными с точки зрения задач искусства. Поясним это примерами.

Важной художественной способностью принято считать воображение. Однако воображение, понимаемое как способность оперировать во внутреннем плане материалом прежних впечатлений, перекомбинировать их и т.п., ничего специфически художественного в себе не заключает, не приспособлено к решению именно художественных задач. Оно является необходимой предпосылкой как художественного творчества, так и всех других видов человеческой деятельности.

Но в структуре художественно-творческих способностей воображение существует не как изолированное психическое качество, а как подчиненный момент особого целостного отношения художника к действительности. В эстетическом переживании человек воспринимает внешний облик предметов и явлений как непосредственное выражение их неутилитарной ценности и родственной ему внутренней жизни. Когда переживание достаточно сильно, оно рождает потребность закрепить и объективировать это откровение очеловеченного мира и собственной сопричастности ему, которое существует первоначально лишь как факт внутреннего опыта художника. Это импульсирует и направляет работу воображения на создание такого чувственно воспринимаемого образа, который вместит - вообразит - необразное, или сверхобразное содержание эстетического опыта. По удачному выражению Р. Арнхейма, «в те моменты, когда человек становится художником, он находит форму для бестелесной структуры того, что он чувствует» .

Этой конкретной цели подчиняются психологические процессы преобразования чувственных данных, создание новых образов на основе прежних впечатлений, а также поиски выразительных художественных средств.

Таким образом, воображение, будучи подчиненным моментом ЭО, приобретает направленность на создание чувственного образа, адекватно раскрывающего сверхчувственное содержание произведения. В таком качестве оно действительно выступает как важнейшая художественная способность, по своей психологической сути, как и ЭО, общая для всех искусств.

Но это значит, что и процессы восприятия или памяти претерпевают аналогичную трансформацию, тоже приобретают специфическую избирательность, некоторую векторную направленность. Они выделяют, фиксируют или восстанавливают, в качестве материала для работы воображения, именно те впечатления действительности, признаки предметов, события, звучания, слова, интонации, цвета, с помощью которых можно соткать для «бестелесного» художественного замысла наиболее выразительный чувственный образ - живописный, словесный, пластический, музыкальный, т.е. вообразить этот замысел средствами того или иного искусства.

Если быть последовательным, следует признать, что в качестве подчиненных компонентов воображения, а следовательно, в конечном счете - эстетического отношения, эти стороны психики также приобретают статус художественных способностей. (Мы не затрагиваем сейчас сложного вопроса об эмоциональной сфере и, в частности, об эмоциональной памяти человека, которая тоже претерпевает «эстетическую трансформацию» и в этом новом качестве играет громадную роль в художественном творчестве.)

Той же закономерности подчиняются и психические качества, связанные с деятельностью в конкретных видах искусства. Так, вопреки кажущейся очевидности, тонкая цветоразличительная чувствительность сама по себе не является способностью живописца: она представляет собой лишь особенность зрительного анализатора, которая позволяет дифференцированно воспринимать цветовые характеристики объектов и может пригодиться как в повседневной жизни, так и во многих профессиях, не имеющих к художественному творчеству никакого отношения (например, красильщика тканей, сталевара, летчика). Ее можно считать лишь благоприятной, но нейтральной предпосылкой способности живописца. Другое дело, когда тонкое цветоразличение является свойством человека с развитым ЭО. Ведь такой человек и в цветах видит не просто объективные признаки вещей, а живые сущности особого рода, обладающие собственным «характером», «настроением», а следовательно, и определенным кругом выразительных возможностей»12.

Естетственно, что у такого человека тонкое цветоразличение (неотделимое от специфической эмоциональной отзывчивости на цветовые впечатления) приобретает статус важной художественной способности и «растворяется» в работе воображения, помогая рождению максимально выразительного цветового образа. То же относится и к другим особенностям зрительного анализатора (например, зрительная память разведчика или туриста решает совсем не художественные задачи), и к звуковысотному слуху (слух настройщика, как отметил Б. Теплов, существенно отличается от слуха творческого музыканта, хотя по тонкости может и превосходить его), и к элементарным лингвистическим способностям, и т.п. Лишь будучи включены в процесс создания художественного образа, импульсируемый ЭО к действительности и теми конкретными переживаниями, которые оно несет с собой, все эти качества претворяются в художественные способности.

Приведенные примеры касались, главным образом, таких качеств психики, которые принято считать художественными способностями; мы старались показать, что взятые вне объемлющего и преобразующего их целого - ЭО человека к миру - они таковыми не являются.

Вместе с тем, те качества и стороны человеческой психики, которые, казалось бы, не имеют отношения к художественным способностям и во всяком случае в этом контексте специально не рассматриваются, под воздействием развитого ЭО тоже могут приобретать художественно-творческую специфику. Это касается, например, особенностей процессов обобщения (о чем расскажем ниже) или таких целостных характеристик, как личностная ценностность .

А если это так, обоснованным представляется предположение, в общей форме высказанное в главе первой: способности к творчеству (в частности, художественному) - это не какая-то группа качеств, отличная от других, способностями не являющихся, не особая «часть» психики, а скорее особое ее «состояние». По существу «вся психика» человека предстает как пластичная совокупность предпосылок, которые могут быть мобилизованы, объединены, трансформированы в способности к тому или другому виду творчества под воздействием того или другого доминирующего отношения человека к бытию.

Так, паруса «сами по себе», как куски ткани, не являются актуальным средством движения корабля в каком-либо определенном направлении (хотя свойства этой ткани далеко не безразличны для возможного плавания): таковым их делает ветер, придающий им соответствующую конфигурацию и напряжение13.

Если принять эту точку зрения, то главная задача исследователя способностей к творчеству будет состоять не втом, чтобы уточнять, структурировать, иерархизировать перечень качеств, необходимых для работы в какой-либо конкретной области искусства, хотя внимание к этой стороне дела может играть важную вспомогательную роль и в исследовательской, и в педагогической работе.

Главная задача - в постижении психологической сути и условий тех трансформаций, которые претерпевают различные качества и стороны психики, становясь «подчиненным моментом» ЭО человека к миру, т.е. способностями к художественному творчеству, т.е. органами самореализации творческого Я в области искусства, создающимися на основе общечеловеческих психологических качеств.

При таком подходе к проблеме, говоря об ЭО как основе способностей к художественному творчеству, мы не можем не коснуться еще раз мотивационных аспектов этого личностного качества.

Прежде всего напомним, что в первых исследова¬ниях проблемы одаренности, проводившихся в русле индивидуальной психологии (работы В. Штерна, Г. Ревеша, А. Лазурского), понятия способностей и наклонностей строго не дифференцировались, причем наклонность ребенка к какой-либо деятельности, интенсивный и устойчивый интерес к ней рассматривались как указание на скрытую одаренность, как первичная форма ее проявления. Мы видим в этом конкретизацию одного из важных положений понимающей психологии - о ведущей роли побуждений в психическом развитии человека (см. гл. 1].

Думается, что возможности такого подхода, в первую очередь при изучении способностей к творчеству, еще не раскрыты.

Когда способности рассматриваются в учебно-репродуктивном плане как совокупность качеств, необходимых для выполнения деятельности, то разделение «способностей как таковых» и мотивации к данной деятельности представляется естественным и нетрудным. Тогда психолог говорит, что способности - это лишь одно из условий, или «слагаемых», успеха; что без усидчивости, без любви к своему делу хорошие способности немного значат, а при скромных способностях трудолюбивый ученик может достичь многого; приводит примеры того, как человек, «очень способный» к какой-либо деятельности, не любил и избегал ее и пр.

Гораздо глубже рассматривал вопрос о соотношении способностей и мотивации С. Рубинштейн, полагавший, что для формирования сколько-нибудь значительной способности нужно прежде всего создать жизненную потребность в соответствующем виде деятельности. Тут способности и потребности не просто взаимодействуют внешним образом, помогая или противореча друг другу; само возникновение способности обусловливается соответствующей потребностью. Тем не менее граница между ними еще ясно видна.

Когда же мы переходим к изучению способностей к творчеству, исходя из того, что основу их составляют не отдельные психические качества, а особое отношение человека к действительности, то граница эта становится практически неразличимой, и можно говорить лишь о двух условно выделяемых аспектах единого качества. Это относится, конечно, не только к художественным способностям. Например, математическую направленность ума, которую В. Крутецкий описал как способность, с неменьшим правом можно назвать и потребностью или склонностью рассматривать все явления жизни в математическом аспекте. Исследования Д. Богоявленской показали, что в интеллектуальном творчестве умственные способности и мотивационные факторы образуют единство, «где абстрагирование одной из сторон невозможно» .

ЭО к жизни выступает как основа художественных способностей: оно трансформирует содержание жизненного опыта человека в потенциальное содержание художественных произведений; оно вовлекает отдельные качества психики в постановку и решение творческих задач и специфицирует их, придавая им статус художественных способностей. Одновременно оно является и источником потребности человека как в самих эстетических переживаниях, так и в их оформлении, объективизации в художественных образах.

Наша работа посвящена главным образом первому аспекту эстетического отношения; что касается второго, то мы ограничимся несколькими гипотетическими соображениями, которые могут послужить ориентирами при более тщательном исследовании этой важной проблемы.

Во-первых, как уже отмечалось, ЭО дает опыт расширенного самосознания и самоощущения в «очеловеченном» мире, собственной универсальности и уникальности, по существу опыт более или менее осознанных «встреч» с собственным высшим Я - причиной и целью, альфой и омегой развития человеческой индивидуальности. Это порождает глубокую личностную потребность в возобновлении, расширении, осмыслении такого опыта14. При определенных условиях, которые требуют специального изучения, на этой основе складывается потребность в оформлении, сохранении, объективизации этого опыта, адекватной формой чего и является создание художественных образов.

Можно предположить, это происходит в тех случаях, когда ЭО приобретает доминирующую роль во внутреннем мире человека, модифицирует его психику в целом, что и обусловливает «качественный скачок» от эстетически развитого человека к творчески работающему художнику. Возможно, в таких случаях целесообразно говорить об «эстетической позиции личности», в отличие от ЭО к миру, которое может и должен развить в себе каждый человек . Соотношения собственно художественного и общечеловеческого аспектов ЭО нам еще предстоит рассмотреть в дальнейшем.

Поскольку ЭО лежит в основе как способностей, так и потребностей в художественном творчестве, потенциальная способность человека к эстетическому преобразованию впечатлений действительности, то есть к художественному творчеству, обнаруживает себя в соответствующей потребности. В свою очередь потребность человека в эстетических переживаниях и творчестве выступает как свидетельство соответствующей способности, как энергия ее актуализации и развития. Недаром В.Ван-Гог писал, что если человек хочет стать художником, он может им стать; В.Гете считал желания человека предвестниками его возможностей; Т.Манн утверждал, что талант - это потребность.

Надо только помнить, что речь идет именно о потребности эстетически преобразовывать впечатления жизни, «переводить всерьез жизнь свою в слово» и в материал других видов искусства, а не о потребности графомана создавать тексты, похожие на принятые в искусстве образцы; не о желании жить жизнью художников и артистов, быть в их числе, делать то же, что и они; не о жажде самоутверждения посредством искусства и т.д. Такие потребности, какой бы мучительной силы они ни достигали, могут существовать вполне независимо от способностей и не обещают успехов в творчестве.

Необходимо, наконец, коснуться вопроса о воз¬можности развития ЭО. Насколько элитарным или, напротив, всеобщим является это качество? Может ли педагог, ученик, художник целенаправленно работать над его развитием? Ответить с уверенностью позволят лишь продолжительные психолого-педагогические исследования, но некоторые предварительные соображения в пользу возможности развития ЭО мы выскажем уже сейчас.

Мы исходим из предположения о двуединой природе ЭО: оно выступает, с одной стороны, как общечеловеческая способность, свойство развитой личности; с другой - как основа специальных художественных способностей. И невозможно утверждать общечеловеческую значимость искусства, если не предполагать, что ЭО, лежащее в его основе, потенциально свойственно всем. В противном случае искусство было бы значимо только для узкого круга профессионалов. В своем первом аспекте ЭО должно быть доступно развитию практически у всех людей, не в меньшей мере, чем, например, логическое мышление или различение добра и зла, что, впрочем, не исключает огромных различий между людьми во всех этих отношениях.

Как писал М. Пришвин, «способность художника видеть мир означает бесконечное расширение обычной способности всех людей к родственному вниманию (так писатель определял качество, очень близкое к тому, что мы называем ЭО. -A.M.). Пределы этому родственному вниманию бесконечно расширяются посредством искусства - этой способности особо одаренных людей, художников видеть мир с лица» .

Иначе говоря, деятельностьхудожника-профессионала и результаты этой деятельности (произведения искусства), которые в современных культурно-исторических условиях предельно сконцентрировали в себе «эстетический потенциал» человечества, могут, в свою очередь, способствовать пробуждению и развитию ЭО к жизни у всех людей.

Добавим только, что «бесконечное расширение», о котором говорит Пришвин, надо все же понимать не в чисто количественном плане, а скорее как некий качественный скачок, который преобразует общечеловеческую способность чувствовать неутилитарную ценность явлений жизни, собственную сопричастность окружающему миру в «способность-потребность» воплощать содержание эстетических переживаний в художественных образах. Тут проходит подвижная граница, отделяющая область всеобщего эстетического воспитания от области подготовки и самоподготовки художника.

Может ли ЭО быть предметом саморазвития или целенаправленных педагогических воздействий? Опыт многих выдающихся мастеров искусства по¬казывает, что ЭО не было дано им «готовым», в завершенном виде; они его сознательно и целеустремленно развивали, иногда в течение всей жизни.

В. Гёте говорит в своем автобиографическом произведении: «Я стремился... с любовью смотреть на то, что происходит вовне, и подвергнуть себя воздействию всех существ, каждого на его собственный лад (здесь и ниже курсив мой. - A.M.), начиная с человеческого существа и далее - по нисходящей линии - в той мере, в какой они были для меня постижимы. Отсюда возникло чудесное родство с отдельными явлениями природы, внутреннее созвучие с нею, участие в хоре всеобъемлющего целого...» . Великий китайский живописец ретроспективным взглядом осматривает пройденный путь: «Пятьдесят лет миновало, и все еще не было совместного рождения моего Я и Я гор и рек не потому, что они не имели (заслуживающей внимания) ценности: - (просто) я предоставлял им существовать самим по себе» .

Эти высказывания, туманные и «метафорические» для того, кто рассчитывал бы приобрести ЭО лишь путем их рационального усвоения (что равносильно попытке хрестоматийного схоласта сперва научиться плавать, а потом войти в воду), окажутся понятными и полезными каждому, кто стремится практически развивать в себе это качество. Но для нас сейчас важно другое: выдающиеся художники свидетельствуют о том, что целенаправленное и результативное развитие ЭО к миру возможно.

Наконец, ряд исследований, проведенных в условиях юношеской литературно-творческой студии , в кружках общеэстетического развития для детей 6-8 лет и в общеобразовательной школе с учащимися разного возраста , позволяют считать, что развитие ЭО в принципе возможно у очень многих детей и что оно действительно ведет за собой рост творческих достижений учеников, хотя и не уравнивает всех в этом отношении.

Психологические аспекты процесса художественного творчества

Дополнительные наблюдения и объяснения процессов творческого акта предлагает современная естественнонаучная психология, те экспериментальные разработки и исследования, которые ведутся в сфере нейродинамики творческой деятельности. Этот подход к изучению творческой деятельности имеет достаточно давнюю биографию. Ученых интересует, что происходит в структурах мозга в момент творческой деятельности, что побуждает человека к выбору профессии художника, музыканта, писателя. Имеются ли физиологические основы, позволяющие говорить о предрасположенности человека к занятиям искусством? Ряд исследователей отвечают на этот вопрос отрицательно. В других работах (Ауэрбаха, Тандлера) можно встретить наблюдения о некоторых особенностях строения мозга музыкантов и писателей (значительное развитие височных извилин мозга, поперечной извилины, в некоторых случаях - лобных долей мозга).

Исследования нейродинамических процессов показали, что одни и те же звучания вызывают более сильные реакции у музыкантов, чем у обычного человека. Как известно, все процессы высшей нервной деятельности основываются на механизмах возбуждения и торможения. Разная конфигурированность механизмов возбуждения и торможения обусловливает разные типы темпераментов, которые были выявлены еще Гиппократом. Сангвиника в этом отношении отличает сильный, подвижный, уравновешенный тип высшей нервной деятельности. Холерик - сильный, подвижный, неуравновешенный. Флегматик - сильный, уравновешенный, спокойный. Меланхолик - это слабый тип.

Механизмы возбуждения и торможения лежат в основе формирования и завязывания рефлекторных связей, выступающих, фактически, инструментом профессиональных умений, навыков, приемов творческой деятельности. Соотношение сил возбуждения и торможения определяет успешность осуществления творческого акта. Их дисбаланс даже у одного человека в разное время приводит к тому, что творческий акт осуществляется в разных темпах, с разной интенсивностью и т.д. Завязывание рефлекторных связей между клетками слухового и зрительного анализатора осуществляется не при всяком уровне возбуждения. Если этот уровень будет минимальным, то возбуждение не сможет преодолеть инертности среды и разлиться в должной мере по тканям мозга, следовательно, не сможет создать новые условно-рефлекторные замыкания. Такое состояние во время творчества субъективно оценивается как неудовлетворительное. В одном из писем Н.Ф. фон Мекк П.И. Чайковский повествует о близком состоянии: "заниматься здесь очень удобно, но до сих пор я еще не мог войти в тот фазис душевного состояния, когда пишется само собой, когда не нужно делать никаких усилий над собой, а повиноваться внутреннему побуждению писать".

Если в момент творчества возбуждение будет слишком сильным, то волны раздражительного процесса разольются свободно, предоставляя полную возможность для осуществления нервных замыканий. В результате такой "рефлекторной свободы" реставрация звуковых, музыкальных, изобразительных следов осуществится хаотично, не приведя к созданию законченного художественного произведения. музыкальных произведений. Обуздание возбуждения, отсекание всего лишнего, ненужного, случайного осуществляется с помощью механизма торможения. Поэтому с одной стороны, продуктивность творческого процесса зависит от умения достигать сильного возбуждения, ведущего к быстрому образованию рефлекторных связей, новых "нервных узоров"; с другой - от упорядоченного действия механизмов торможения, закрепляющих складывающуюся канву, позволяющих соразмерять часть и целое, создавать завершенный фрагмент или сразу все произведение. Частая беда холерического темперамента, когда действие механизмов возбуждения превышает механизмы торможения - неструктурированная творческая деятельность, по существу - бесконечная. Холерический темперамент более других присущ графоманам в литературе, музыке, изобразительном искусстве. Мысли путаются и скачут, чувства обуревают и затопляют художника, но он не владеет ими, не может поставить себя в необходимые для этого рамки. Такое сверхперевозбуждение действует отрицательно на достижение творческого эффекта.

Оптимальное условие для творчества - когда и возбуждение, и торможение выступают как равнозначные величины. В данном случае, это прерогатива сангвиника - сильного типа. Субъективно такое состояние оценивается как наилучшее для творческой деятельности, появляется возможность сосредоточиться на главном, возможность отстранить ненужные мысли и ненужные ощущения. Творческое возбуждение может быть и достаточно мимолетным - в сознании музыканта, писателя, художника мелькают какие-то мотивы, стилистические приемы, но в целом они не укладываются в единую художественную ткань. Для того, чтобы состоялось рождение произведения, необходима длительная поддержка возбуждения, то есть наличие так называемой творческой доминанты. Доминанта - это специфическое понятие психологии творчества. Физиологическая доминанта выступает как очаг стационарного возбуждения. С существованием у людей разных доминант мы постоянно сталкиваемся в жизни. У всякого фанатика, энтузиаста, преданного определенной идее, имеются свои выраженные пристрастия; затевая разговор в обществе, он всегда садится на своего "конька". Доминанта есть результат наличия в структурах мозга прочных, образовавшихся в течении жизни связей, которые, находясь обычно в притушенном состоянии, ярко вспыхивают при определенных условиях.

По мере формирования профессионально-художественных доминант, человек начинает замечать такие стороны природного и художественного мира, которые до этого были ему недоступны. Каждый художник знает как нелегко бывает разогреть творческую доминанту и добиться состояния, когда творческий процесс идет сам собой. "Иногда я с любопытством наблюдаю за той непрерывной работой, которая сама собой, независимо от предмета разговора, который я веду, от людей, с которыми я нахожусь, происходит в той области головы моей, которая отдана музыке, - пишет Чайковский. Иногда это бывает какая-то подготовительная работа, то есть отделываются подробности голосоведения какого-нибудь перед тем проектированного кусочка, а в другой раз является совершенно новая, самостоятельная музыкальная мысль, и стараешься удержать ее в памяти". Все эти самонаблюдения подтверждают взгляд на творческий процесс, который не является выгороженной сферой. В моменты бодрствования и сна, прогулок и разговоров в художнике подспудно действует уже запущенный творческий процесс.

Некоторые типы художнического темперамента приводят к столь сильному процессу возбуждения, что художник часто даже не в состоянии успевать фиксировать на бумаге возникающие мысли и идеи. Так, например, было с Генделем, темпы работы которого требовали стенографии. Работая над большими хоровыми произведениями, он вначале записывал эскизы всех партий, затем постепенно терял их, приходя к финишу лишь с одной. Энергия постоянно воспроизводимой доминанты поддерживает творческий тонус. Вот почему систематическая творческая работа, даже начатая с большим усилием, может привести в деятельное состояние весь творческий аппарат. "Вдохновение - это такая гостья, которая не любит посещать ленивых" - этой известной максиме художников находится тем самым экспериментальное подтверждение. При систематической работе, когда постоянно завязываются, обновляются и тренируются рефлекторные связи, исходный толчок к творчеству может быть незначительным. Самого слабого воздействия иногда бывает достаточно, чтобы пустить в ход весь сложнейший творческий аппарат. И наоборот, при длительном бездействии сдвинуть с мертвой точки его "заржавевшие" детали оказывается гораздо труднее. В случае если были большие перерывы, требуется значительный толчок извне, т.к. укрепившееся торможение внутри мозга не сразу дает побороть себя возбуждению.

Особенности высшей нервной деятельности - степень её силы, подвижности, уравновешенности - лежат в основе разных требований к окружающей обстановке. Так, авторы со слабым возбуждением и торможением, трудно образующие физиологические доминанты, крайне требовательны к условиям творческого труда, нуждаются в "оранжерейных" условиях. Благоприятная обстановка во время творчества приобретает у них исключительное значение, активизируя протекающие в данный момент нервные процессы. Художники другого типа, к примеру М.Булгаков, на своем опыте отмечали, что "лучшие произведения пишутся на краешке кухонного стола".

Особая проблема психологии творчества - проблема изношенности и истощенности психики как результат продолжительных творческих усилий. От её разработки зависит эффективность профилактики творческого труда, имеющей значение, как для художника, так и для ученого. Главное состоит в умении рассчитывать свои силы и дозировать напряжение. Одни стремятся в момент интенсивного творчества делать периоды между одиночеством и общением, другие чередуют творческий процесс с прогулками на природе, для третьих очень важен режим труда, четвертые могут сочинять только в определенные периоды года и т.п. Некоторые художники, отдавая себе отчет в характере своего темперамента, в особенностях индивидуальной психологии, предпринимали даже некоторые профилактические меры, направленные на охрану творческого процесса. Моцарт, к примеру, в письме отцу просит: "не пишите мне печальных писем, мне необходимо сохранять спокойствие, ясность, свободу мысли, и расположение к работе. Каждое грустное известие лишает меня всего этого". И в другой раз: "моя жизнь здесь полна забот и огорчений, жалобных и слезливых писем я не стану читать". Процесс завязывания прочных рефлекторных связей пролагает знакомые пути, которые проявляются в почти автоматическом владении некоторыми приемами художественного письма. Со временем эти приемы окостеневают. У каждого художника можно обнаружить такого рода стилистические обороты, только ему присущие лейтмотивы, которые со временем могут превратиться в языковые штампы. На физиологическом уровне это означает, что рефлекторные связи превращаются в "задолбленные стереотипы". Здесь важно, чтобы сила новых творческих атак была такова, чтобы она позволяла постоянно разрушать и менять эти стереотипы, предохранять их от превращения в штамп. Ломка фонового стереотипа успешнее всего осуществляется у холериков, которые более других способны творить, систематически меняя исходную основу. Художник-холерик отмечен экстравагантными порывами в творчестве; освоив один жанр, он стремится испытать себя в незнакомых и т.д.

Таким образом, разработки в области прикладной (естественнонаучной) психологии помогают детализировать и объяснить ряд наблюдений, накопленных общетеоретической психологией творчества. Взаимодополнительность этих научных сфер очевидна, она позволяет пролить свет на труднообъяснимые процессы рождения, вынашивания претворения художественного замысла.

Разные люди предрасположены к художественному творчеству в разной степени: способность - одаренность - талантливость - гениальность Художник, находящийся на более высокой ступеньке этой творческой лестницы, сохраняет те качества, которые присущи тем, кто расположен на низших ее ступенях, но непременно должен обладать еще рядом дополнительных высоких достоинств.

Способности художника

Способности художника, согласно американскому психологу Гилфорду предполагают шесть склонностей беглость мышления, ассоциативность, экспрессивность, умение переключаться с одного класса объектов на другой, адаптационную гибкость, умение придавать художественной форме необходимые очертания Способности обеспечивают создание художественных ценностей, представляющих общественный интерес

Одаренность

Одаренность предполагает остроту внимания к жизни, умение выбирать объекты внимания, закреплять в памяти тему ассоциаций и связей, диктуемых творческим воображением Человек художественно одаренный создает произведения, обладающие устойчивой значимостью для 105 данного общества на значительный период его развития. Одаренность - это умение сосредотачивать внимание на объектах, достойных избирательного внимания, извлекать из памяти впечатления и включать их в систему ассоциаций и связей, диктуемых творческим воображением. Талант порождает художественные ценности, имеющие непреходящее национальное, а порой и общечеловеческое значение. «Большинство предпочитает середину между посредственностью и гением - талант. Не всякому охота менять всю жизнь свою на искусство. А сколько раз гений под конец своей карьеры раскаивается в своем выборе! «Лучше было не удивлять мир и жить в этом мире», - говорит Ибсен в последней своей драме». (Шестов. 1991. С. 72-73).

Гений полно выражая суть своего времени, чаще всего как бы неумещается в свою эпоху. Он, можно сказать, тянет нить традиции от прошлого к будущему и потому частью своего творчества принадлежит прошлому, а частью будущему. И лишь посредственные современники видят только то, что в гении от настоящего, да и то видят неполно. «Постылый, скучный, раздражающий труд есть условие развития гения. Оттого верно люди так редко добиваются чего-нибудь. Гений должен согласиться культивировать в себе осла - это условие так унизительно, что на него человек идет только в крайнем случае... Гений - жалкий и слепой маньяк, которому прощаются все его странности ввиду приносимой им пользы. И все-таки мы все поклоняемся настойчивости и гению - единственному богу, в которого еще верит современность» (Шестов. 1991. С. 72-73). Гений создает высшие общечеловеческие ценности, имеющие значимость на все времена. Гениальность художника проявляется и в силе восприятия мира, и в глубине воздействия на человечество. «Гения без воли нет, но еще больше нет, еще меньше есть - без наития» (Цветаева. 1991. С. 74). Вокруг фигуры гения много таинственных легенд и теоретических спекуляций. В гениальности есть «отклонение от нормы». «Гениальность редко встречается в союзе с преобладающей разумностью; напротив, гениальные индивидуумы часто подвержены сильным аффектам и неразумным страстям» (Шопенгауэр. 1900. С. 196). Однако художественная гениальность не есть форма умственной патологии и по справедливому суждению Гоголя, «искусство есть водворенье в душу стройности и порядка, а не смущенья и расстройства» (Гоголь. Т. 6. С. 382). Это относится и к воздействию произведения на публику, и к процессу художественного творчества.

Принципы интерпретации творчества (философский, социологический, культурологический аспект)

Творчество является атрибутом человеческой деятельности, её «необходимое, существенное, неотъемлемое свойство». Оно предопределило возникновение человека и человеческого общества, лежит в основе дальнейшего прогресса материального и духовного производства. Творчество является высшей формой активности и самостоятельной деятельности человека и общества. Оно содержит элемент нового, предполагает оригинальную и продуктивную деятельность, способность к решению проблемных ситуаций, продуктивное воображение в сочетании с критическим отношением к достигнутому результату. Рамки творчества охватывают действия от нестандартного решения простой задачи до полной реализации уникальных потенций индивида в определенной области.

Творчество - это исторически эволюционная форма активности людей, выражающаяся в различных видах деятельности и ведущая к развитию личности. Через творчество реализуются историческое развитие и связь поколений. Оно непрерывно раздвигает возможностей человека, создавая условия для покорения новых вершин.

Предварительным условием творческой деятельности выступает процесс познания, накопления знания о предмете, который предстоит изменить.

Творческая деятельность - это самодеятельность, охватывающая изменение действительности и самореализацию личности в процессе создания материальных и духовных ценностей, новых более прогрессивных форм управления, воспитания и т.д. и раздвигающая пределы человеческих возможностей.

В основе творчества лежит принцип деятельности, а конкретнее трудовой деятельности. Процесс практического преобразования человеком окружающего мира в принципе обусловливает и формирование самого человека.

Творчество является атрибутом деятельности лишь человеческого рода. Родовой сущностью человека, его важнейшим атрибутивным свойством, является предметная деятельность, суть которой - творчество. Однако этот атрибут не присущ человеку с рождения. В данный период он присутствует только в виде возможности. Творчество не дар природы, а приобретенное через трудовую деятельность свойство. Именно преобразующая деятельность, включение в неё являются необходимым условием развития способности к творчеству. Преобразующая деятельность человека, воспитывает в нем, субъекта творчества, прививает ему соответствующие знания, навыки, воспитывает волю, делает его всесторонне развитым, позволяет создавать качественно новые уровни материальной и духовной культуры, т.е. творить.

Таким образом, принцип деятельности, единство труда и творчества раскрывают социологический аспект анализа основ творчества.

Культурологический аспект исходит из принципа преемственности, единства традиции и новаторства.

Творческая деятельность есть главный компонент культуры, её сущность. Культура и творчество тесно взаимосвязаны, более того взаимообусловлены. Немыслимо говорить о культуре без творчества, поскольку оно - дальнейшее развитие культуры (духовной и материальной). Творчество возможно лишь на основе преемственности в развитии культуры. Субъект творчества может реализовать свою задачу, лишь взаимодействуя с духовным опытом человечества, с историческим опытом цивилизации. Творчество в качестве необходимого условия включает в себя вживание его субъекта в культуру, актуализацию некоторых результатов прошлой деятельности людей.

Возникающее в творческом процессе взаимодействие между различными качественными уровнями культуры выдвигает вопрос о взаимосвязи традиции и новаторства, ибо нельзя понять природу и сущность новаторства в науке, искусстве, технике, правильно объяснить характер инноваций в культуре, языке, в различных формах социальной деятельности вне связи с диалектикой развития традиции. Следовательно, традиция является одной из внутренних детерминаций творчества. Она составляет основу, изначальную базу творческого акта, прививает субъекту творчества определенную психологическую установку, способствующую реализации тех или иных потребностей общества.